Не надо так много, пожалуйста… Спасибо, спасибо и на том.
Ну не убожество ли все это: и моя жизнь, и безумный марафон вокруг земного шарика, совершаемый мной в течение последних месяцев? А сам-то я хорош. Глотка алкоголя, разбавленного кубиками льда, достаточно для того, чтобы напряженные мышцы слегка расслабились. Главное – настроить себя позитивно, думать только о хорошем. А все-таки летим… Кажется летим, ребята. Молодые соколы. Ворошиловские стрелки. Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших… Кого там было? Крыл? Птиц? Дыр бул щил.. Нет, что бы вы мне ни говорили – человек не рожден летать. Рожденный ползать летать не может. Тело жирное в утесах.
Что-то со мной странное происходит. Нет, поначалу, когда я только уехал в Америку, все было нормально. Рецидив начался через пару лет. Я начал ловить себя на том, что оставшись наедине с собой, напеваю революционные песни. Смело товарищи, в ногу. Это есть наш последний. И решительный. Ведь от тайги до Британских морей… Солнце красит нежным светом стены древнего Кремля. И как один умрем…
И чем дальше – тем больше. Ну да, с самого детства, день и ночь хрипел на кухне громкоговоритель «Маяк». Заложили в меня культурную прослойку, а теперь, в информационном вакууме, в капиталистических джунглях, выходит она из меня, как пузырьки из газировки. Только вот процесс дегазации затянулся.
Пришел я как-то в гости к знакомым, а у них пианино. Настоящее, между прочим, не какой-нибудь электронный органчик. В условиях нашей долины это – роскошь. Во-первых, под тяжелым инструментом запросто может просесть пол, не говоря уже о том, что слышимость – идеальная, хрущевские пятиэтажки по сравнению с местными постройками являют изумленному человечеству чудо звукоизоляции. Словом, сел я за черно-белую клавиатуру, взмахнул руками. И полилось…
Лунная соната? Серенада солнечной долины? Ни хрена подобного, исполнил Гимн Советского Союза со всеми возможными трелями и переливами, так, что гости прослезились.
Курить хочется до безумия, а в Сингапуре у меня на таможне сигареты отобрали, идиоты. Запрещено. Verboten. Хуже коммунистов, честное слово. Слава всевышнему, что я жевательной резинки не употребляю, этой детской мечты советского школьника, лимонной, мятной, вишневой, надувающейся пузырями, в фольге, в разноцветных фантиках. Как все-таки условна жизнь человеческая: двадцать лет спустя за это могут заковать в наручники и даже посадить в тюрьму. При том, что кока-кола продается на каждом углу… Где же логика?
Бррр… В Малайзии меня пытались накормить лягушками, вымоченными в пряном соусе. И смеялись, когда я отказался есть, тем более из общей миски. Впрочем, французы тоже падки на грех, хотя и стояли у истоков европейской цивилизации. Но если и жуют лягушачьи ляжки, то культурным образом, на изящной фарфоровой тарелочке, вытирают губы накрахмаленной салфеткой и пользуются металлическими вилками и ножами, а не размокшей от вечной тропической жары и почерневшей от тысяч голодных ротовых полостей деревянной плошкой.
Жестокий век, жестокие сердца…
Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Когда же все это началось? Боженька, святые угодники, основоположники Марксизма-Ленинизма, создатели теории о пролетарской революции и неизбежно сопутствующем ей слабом звене, заклинаю вас, оставьте меня в покое! Я – обычный, уставший до смерти человек, поднятый в небо силами природы и человеческого духа, противного здравому смыслу. Товарищ Маркс, я знаю, товар-деньги-товар, но нельзя же так! Я хочу спать, духи, языческие боги, многорукий Будда, покойный председатель Мао, мы сейчас, кстати, кажется летим над Китаем, оставьте меня в покое!
Слышите! Я бросаю вам вызов, я ненавижу вас, тупые, раскосые, распятые, многорукие, изрыгающие пророчества в пустынях, с хитрым калмыцким прищуром, с клинообразной бородкой, покиньте меня. Дайте спокойствие моей душе и телу, если, конечно, это вас не затруднит. За что караете меня, ну имейте же совесть!
Черт побери, я, кажется, основательно набрался. И когда это я успел? И ведь еще недавно так спокойно, размеренно все было…
Глава 2
И ведь еще недавно так все было хорошо… Все мои неприятности, все страсти и немыслимые испытания случились одним прекрасным утром, когда я, к своему несчастью, решил разбогатеть.
Уж лучше бы я об этой идее и не помышлял. Жил себе как-то, и ладно. Работал я тогда в одной совершенно сумасшедшей компании, об этом, впрочем, разговор особый. Как бы то ни было, работа моя позволяла снимать двухкомнатную квартиру, оплачивать две машины, к сожалению, совершенно необходимые в этой части света, и худо-бедно содержать семью. Ничего большего мы позволить себе не могли, но жизнь неумолимо продолжалась, как разворачивается, подчиняясь законам Ньютоновской физики, красная ковровая дорожка, сброшенная с высокой мраморной лестницы.
И вот, представьте, ударило в голову идиоту, проснулся утром и решил: Все! Больше не могу! Убейте меня, хочу быть богатым, свободным и, желательно, счастливым!
Воспитывали меня, воспитывали, а все зря. Песенки про солнышко в детском саду пел. И ведь октябренком был, пионером. Господи, спаси и помилуй, даже комсомольцем… В детстве все про общество чистых тарелок Ульянова-Ленина имени Бонч-Бруевича рассказывал. Володя и, кажется, Наденька Крупская, хотя черт ее разберет, каким образом она туда попала, во младенчестве любили доедать манную кашу со дна расписных тарелок. У лидера Великой и Октябрьской в детстве была такая слабость: на дне тарелки обязательно должно было скрываться послание к будущим поколениям. Ангелочки с пухлыми ножками, танцовщицы-балерины из провинциального театра, коммунистический манифест. Призрак бродит по Европе… Забрел, мерзавец, нет бы ему где-нибудь в Цюрихе или на бульваре Капуцинов осадком осесть. Ан нет, на неизведанное потянуло, будь ты неладен!
Решил, понимаешь, разбогатеть. Ударило в голову, дурню. Хотя, если задуматься, почему бы и нет? Мало ли, кому, чего и куда ударяет. Моя проблема заключалась в том, что решение я принял абстрактное, если бы я вначале придумал, как заработать… Ну, скажем, пол-миллиона долларов, необходимых для покупки жалкого фанерного сарайчика с пятью сотками земли. Словом, виноват во всем оказался квартирный вопрос.
Ну что же мне было делать, если в этой Америке все так устроено? Что если хочешь спать по ночам, желательно и необходимо иметь кучу денег.
Жуткое место, но одно у него было преимущество: на краю света, в который занесла меня судьба, собралось наших немыслимое количество. Свято место пусто не бывает. Я встречал бывших знакомых в самых неожиданных местах: в супермаркетах, в кино, просто на улицах, и даже в парикмахерской. Я уже привык к тому, что толкая перед собой тележку, нагруженную бутылками с водой, упакованными в пластиковую оболочку окороками, победно возвышающимися над коляской рулонами туалетной бумаги, обязательно увижу знакомое лицо, судорожно вспоминая, когда и при каких обстоятельствах мы встречались, учились, любили и выпивали…
Как будто и не было моей молодости, моего города:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Ну не убожество ли все это: и моя жизнь, и безумный марафон вокруг земного шарика, совершаемый мной в течение последних месяцев? А сам-то я хорош. Глотка алкоголя, разбавленного кубиками льда, достаточно для того, чтобы напряженные мышцы слегка расслабились. Главное – настроить себя позитивно, думать только о хорошем. А все-таки летим… Кажется летим, ребята. Молодые соколы. Ворошиловские стрелки. Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших… Кого там было? Крыл? Птиц? Дыр бул щил.. Нет, что бы вы мне ни говорили – человек не рожден летать. Рожденный ползать летать не может. Тело жирное в утесах.
Что-то со мной странное происходит. Нет, поначалу, когда я только уехал в Америку, все было нормально. Рецидив начался через пару лет. Я начал ловить себя на том, что оставшись наедине с собой, напеваю революционные песни. Смело товарищи, в ногу. Это есть наш последний. И решительный. Ведь от тайги до Британских морей… Солнце красит нежным светом стены древнего Кремля. И как один умрем…
И чем дальше – тем больше. Ну да, с самого детства, день и ночь хрипел на кухне громкоговоритель «Маяк». Заложили в меня культурную прослойку, а теперь, в информационном вакууме, в капиталистических джунглях, выходит она из меня, как пузырьки из газировки. Только вот процесс дегазации затянулся.
Пришел я как-то в гости к знакомым, а у них пианино. Настоящее, между прочим, не какой-нибудь электронный органчик. В условиях нашей долины это – роскошь. Во-первых, под тяжелым инструментом запросто может просесть пол, не говоря уже о том, что слышимость – идеальная, хрущевские пятиэтажки по сравнению с местными постройками являют изумленному человечеству чудо звукоизоляции. Словом, сел я за черно-белую клавиатуру, взмахнул руками. И полилось…
Лунная соната? Серенада солнечной долины? Ни хрена подобного, исполнил Гимн Советского Союза со всеми возможными трелями и переливами, так, что гости прослезились.
Курить хочется до безумия, а в Сингапуре у меня на таможне сигареты отобрали, идиоты. Запрещено. Verboten. Хуже коммунистов, честное слово. Слава всевышнему, что я жевательной резинки не употребляю, этой детской мечты советского школьника, лимонной, мятной, вишневой, надувающейся пузырями, в фольге, в разноцветных фантиках. Как все-таки условна жизнь человеческая: двадцать лет спустя за это могут заковать в наручники и даже посадить в тюрьму. При том, что кока-кола продается на каждом углу… Где же логика?
Бррр… В Малайзии меня пытались накормить лягушками, вымоченными в пряном соусе. И смеялись, когда я отказался есть, тем более из общей миски. Впрочем, французы тоже падки на грех, хотя и стояли у истоков европейской цивилизации. Но если и жуют лягушачьи ляжки, то культурным образом, на изящной фарфоровой тарелочке, вытирают губы накрахмаленной салфеткой и пользуются металлическими вилками и ножами, а не размокшей от вечной тропической жары и почерневшей от тысяч голодных ротовых полостей деревянной плошкой.
Жестокий век, жестокие сердца…
Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Когда же все это началось? Боженька, святые угодники, основоположники Марксизма-Ленинизма, создатели теории о пролетарской революции и неизбежно сопутствующем ей слабом звене, заклинаю вас, оставьте меня в покое! Я – обычный, уставший до смерти человек, поднятый в небо силами природы и человеческого духа, противного здравому смыслу. Товарищ Маркс, я знаю, товар-деньги-товар, но нельзя же так! Я хочу спать, духи, языческие боги, многорукий Будда, покойный председатель Мао, мы сейчас, кстати, кажется летим над Китаем, оставьте меня в покое!
Слышите! Я бросаю вам вызов, я ненавижу вас, тупые, раскосые, распятые, многорукие, изрыгающие пророчества в пустынях, с хитрым калмыцким прищуром, с клинообразной бородкой, покиньте меня. Дайте спокойствие моей душе и телу, если, конечно, это вас не затруднит. За что караете меня, ну имейте же совесть!
Черт побери, я, кажется, основательно набрался. И когда это я успел? И ведь еще недавно так спокойно, размеренно все было…
Глава 2
И ведь еще недавно так все было хорошо… Все мои неприятности, все страсти и немыслимые испытания случились одним прекрасным утром, когда я, к своему несчастью, решил разбогатеть.
Уж лучше бы я об этой идее и не помышлял. Жил себе как-то, и ладно. Работал я тогда в одной совершенно сумасшедшей компании, об этом, впрочем, разговор особый. Как бы то ни было, работа моя позволяла снимать двухкомнатную квартиру, оплачивать две машины, к сожалению, совершенно необходимые в этой части света, и худо-бедно содержать семью. Ничего большего мы позволить себе не могли, но жизнь неумолимо продолжалась, как разворачивается, подчиняясь законам Ньютоновской физики, красная ковровая дорожка, сброшенная с высокой мраморной лестницы.
И вот, представьте, ударило в голову идиоту, проснулся утром и решил: Все! Больше не могу! Убейте меня, хочу быть богатым, свободным и, желательно, счастливым!
Воспитывали меня, воспитывали, а все зря. Песенки про солнышко в детском саду пел. И ведь октябренком был, пионером. Господи, спаси и помилуй, даже комсомольцем… В детстве все про общество чистых тарелок Ульянова-Ленина имени Бонч-Бруевича рассказывал. Володя и, кажется, Наденька Крупская, хотя черт ее разберет, каким образом она туда попала, во младенчестве любили доедать манную кашу со дна расписных тарелок. У лидера Великой и Октябрьской в детстве была такая слабость: на дне тарелки обязательно должно было скрываться послание к будущим поколениям. Ангелочки с пухлыми ножками, танцовщицы-балерины из провинциального театра, коммунистический манифест. Призрак бродит по Европе… Забрел, мерзавец, нет бы ему где-нибудь в Цюрихе или на бульваре Капуцинов осадком осесть. Ан нет, на неизведанное потянуло, будь ты неладен!
Решил, понимаешь, разбогатеть. Ударило в голову, дурню. Хотя, если задуматься, почему бы и нет? Мало ли, кому, чего и куда ударяет. Моя проблема заключалась в том, что решение я принял абстрактное, если бы я вначале придумал, как заработать… Ну, скажем, пол-миллиона долларов, необходимых для покупки жалкого фанерного сарайчика с пятью сотками земли. Словом, виноват во всем оказался квартирный вопрос.
Ну что же мне было делать, если в этой Америке все так устроено? Что если хочешь спать по ночам, желательно и необходимо иметь кучу денег.
Жуткое место, но одно у него было преимущество: на краю света, в который занесла меня судьба, собралось наших немыслимое количество. Свято место пусто не бывает. Я встречал бывших знакомых в самых неожиданных местах: в супермаркетах, в кино, просто на улицах, и даже в парикмахерской. Я уже привык к тому, что толкая перед собой тележку, нагруженную бутылками с водой, упакованными в пластиковую оболочку окороками, победно возвышающимися над коляской рулонами туалетной бумаги, обязательно увижу знакомое лицо, судорожно вспоминая, когда и при каких обстоятельствах мы встречались, учились, любили и выпивали…
Как будто и не было моей молодости, моего города:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56