- Пусти! Пусти! - с неожиданной злобой закричал охранник. Лицо его
перекосилось. Он замотался всем телом: - Пусти, тебе говорят!
- Ваш коллега умер, - как можно внятнее произнес я. - Вызовите
"скорую", я пока восстановлю сердце.
- Да пусти же, так тебя и так! - охранник рванулся.
Тонкая материя легко разошлась. Он по инерции сделал шаг назад, упал.
Мешок лопнул. Полилось белое пшеничное зерно. Охранник охнул и стал
торопливо собирать его пригоршнями, плача от злости.
- Здесь есть врачи? - громко спросил я.
Два-три бледных, испуганных лица обернулись ко мне на мгновение. Все
что-то делали: тащили, увязывали, складывали. Воздух гудел от раздраженных
голосов. Плакали дети. Я заметил, что одежда на людях какая-то странная -
матерчатые, грубые куртки, полосатые широкие панталоны, кожаные сапоги,
туфли с металлическими пряжками.
Улица вместо силиконового асфальта была вымощена булыжником, кривые
дома из неоштукатуренного камня тесно лепились друг к другу, а в раскисших
канавах текла зеленая, омерзительная вода. Оттуда доносился невыносимый
смрад.
Это был средневековый город.
Худощавый человек во вполне современном костюме протолкался ко мне,
показал плоскую, металлическую коробочку, пристегнутую к запястью.
- Вы звали на помощь? Я врач. Что случилось? - Тут же присел над
мертвым, потрогал веки. - Держите! - упершись в грудь, сильно дернул
копье. Обильно пошла кровь. Он достал из коробочки безыгольный инъектор,
залил рану пенистой жидкостью. Она быстро уплотнилась, порозовела. Затем
он сделал еще одну инъекцию - рядом.
Ноздри белобрысого дрогнули.
- Все, - сказал человек, выпрямляясь. - Все, что могу: глубокий сон.
Остальное в клинике. Черт! Какая сейчас клиника! - Повернул ко мне нервное
лицо. - Наконец-то вижу хоть одного нормального. Вы можете сказать, что
произошло? Все словно с ума посходили. Маскарад какой-то. Или это -
временной сдвиг, и мы перенесены куда-нибудь в четырнадцатый век?
Он постучал по стеклу медицинского браслета:
- Вот - ни одна больница не отвечает.
Я хотел ему объяснить - не вышло. Высокий женский голос испуганно
сказал:
- Ах! - и все умолкло. В гнилом воздухе повисла тишина. И в этой
тишине, перекатывая цокот копыт по булыжнику, метрах в двухстах от нас на
перекресток выехал конный отряд. Всадники были в сверкающих на солнце
латах, с опущенными забралами. Железные доспехи покрывали грудь и головы
коней. Предводитель их с пышным черным султаном на шлеме поднял руку в
металлической перчатке. Остановились. Осмотрели. Охранник, собиравший
зерно, разогнулся, пшеница посыпалась у него с ладоней.
- Господи, спаси и помилуй! - отчетливо, на всю улицу сказал кто-то.
Предводитель махнул рукой - вперед. Всадники вразнобой опустили
тяжелые копья - ниже удил, и затрусили к нам, убыстряя ход.
- Безобразие! - громко сказал врач за моей спиной.
Вдруг стало невероятно тесно. Меня сдавили так, что я не мог
вздохнуть. Толпу крутануло водоворотом. Кто-то застонал, кто-то упал под
ноги.
- Да бегите же, идиоты! - изо всех сил закричал я.
Бежать было некуда. Люди лезли друг на друга. Цокот нарастал. Я чудом
уцепился за карниз, подтянулся, перевалился в окно второго этажа. Стон
поплыл между крышами. Квартира горела. Сквозь разбитую раму выходил дым.
То, что внизу казалось мне хаосом и паникой, отсюда таковым вовсе не
выглядело. Плакали и метались где-то сзади. А перед разряженной толпой
десятка три мужчин энергично наваливали в кучу шкафы, колеса, железные
треноги. Росла баррикада. Женщины, оставив детей, помогали. Врач,
скинувший пиджак, распоряжался, стоя на бочке - топор посверкивал у него в
руке.
И у многих тоже появились топоры, колья. Толпа ощетинилась. Передние
всадники, доскакав до баррикады, замялись. В них полетели камни, палки.
Булыжник задел предводителя с черным султаном. Шлем с него свалился.
Второй булыжник ударил ему в лицо, брызнула кровь. Предводитель взмахнул
железными руками и пополз с седла. Лошади ржали, вставая на дыбы.
Мне здесь делать было нечего. Кашляя от дыма, я перебрался на
противоположную сторону комнаты и спрыгнул вниз из окна.
Переулок был пуст. Накренилась, попав в яму, телега с отвалившимся
колесом. В оглоблях стояла низенькая мохнатая лошадь. У клешневатых ног ее
лицом вниз валялся человек, опутанный соломой.
Итак, это был Спектакль. Спектакль, который затопил весь город.
Вероятно, в Доме сняли экранировку и поставили аппаратуру на полную
мощность. Не нужно было спрашивать, зачем это понадобилось: в таком хаосе
никому не было дела до фантомов. Профессор Нейштадт спасал себя - открыв
шкатулку Пандоры. Тысячи людей проснулись сегодня в раннем средневековье
и, не рассуждая, включились в дикую, безумную игру. Мне стало страшно. В
представлениях, шедших в стенах Дома, погибали не люди, а голографические
изображения их - этим объяснялась вседозволенность, но в городе игра шла
всерьез - вон одна из жертв ее лежит недалеко от меня - лошадь косилась на
труп и негромко ржала.
Никто из участников Спектакля не мог посмотреть на все это со
стороны: созданный мир был слишком реален. Вероятно, сознание сохранили те
немногие, кто, как и я, уже участвовал в Спектаклях, или те, кто в силу
профессионального долга обязан был контролировать себя очень жестко, как,
например, тот врач.
- Минуту, - сказал я себе. - А почему, собственно, я вижу
средневековый город? Конечно, его достраивает мое воображение - согласно
сюжету. Но я-то знаю, что его нет.
Тупая ноющая боль возникла в голове, кровь толчками застучала изнутри
в череп. Грязные уродливые дома дрогнули, посветлели, заблестел
силиконовый асфальт, появились огни дневных реклам. Боль нарастала. Я
терпел Я теперь знал, что мне делать.
Вместо лошади с телегой у кромки тротуара стояло такси. Дверца его
была отломана. У меня в глазах плыли разноцветные круги, но я кое-как
втиснулся в кабину и нажал адрес.
Больше можно было не сдерживаться. Я отдался Спектаклю. Боль тут же
исчезла. Я скакал на коне по разграбленному, дымящемуся городу. То и дело
попадались убитые. В шапках дыма и взметывающихся искр проваливались
крыши, пылающие головни перелетали через меня.
К счастью, автопилот был лишен эмоций, следовал точно по маршруту и
затормозил в конце его.
Дом сегодня представлял собой высокую, круглую башню из грубого
кирпича. Ее штурмовали сотни людей - они лезли по лестницам, срывались
вниз, забрасывали вверх канаты с крючьями на концах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28