— Разумеется знаю, после того, как мы поговорили между собой. — Род сгорбил плечи, уходя в себя. — Что касается опасности, то я рискну. В Корастешеве я смогу получить за свои продукты лучшую цену, чем во всем графстве Тюдор! А семья у меня всегда голодная.
— Она будет голодать еще больше, коль ты не вернешься. — Голос Саймона понизился, полный искреннего сочувствия. — Заклинаю тебя, друг, поворачивай обратно.
— А что случилось? Тебе не нравится мое общество?
Озабоченность Саймона перешла в улыбку.
— Нет, спутник ты приятный...
Лично Род считал себя довольно хамоватым. Но Саймон обладал большой терпимостью.
— И все же, ради тебя самого я прошу повернуть обратно на юг. Чародеи колдуна не станут добродушно взирать на того, чей разум они не смогут почувствовать.
— Цены в Романове не выше, чем в Тюдоре. — Саймон не сводил цепкого взгляда с глаз Рода. Он, казалось, прожигал ему сетчатку и проникал в мозг. — Что еще заключено в твоем ответе?
Род неохотно признал.
— Есть в нем еще кое-что, но ты получишь лишь то, что услышал.
Саймон с минуту продолжал глядеть на него.
А затем вздохнул и отвернулся.
— Ну, судьба твоя, и отвечать за нее ты должен сам. И все же не забудь, друг, что твои жена и дети рассчитывают на тебя.
Род бесспорно не забывал об этом. На один болезненный миг ему представилась Гвен и дети, ждущие неделю за неделей, без всяких известий о нем. Затем он строго оттолкнул эту мысль в сторону и попытался представить себе лица мальчиков, если он бросит задание и вернется туда, где не грозит опасность.
— У тебя есть обязательства перед народом твоей деревни, мастер Саймон. У меня тоже.
— Какие? Перед жителями твоего села?
— Ну, во всяком случае, перед моим народом. — Род думал о всем Грамарие, не говоря уж о Децентрализованном Демократическом Трибунале. — А коль принимаешь на себя такое обязательство, то его нельзя забывать только потому, что выполнение его становится опасным.
— Да, именно так, — нахмурился Саймон. — Именно это я и начал понимать лишь теперь.
Род повернулся к нему, тоже нахмурясь.
— Но ты уже сделал свое дело, пошел на требовавшийся от тебя риск. Никто не назовет тебя трусом за уход сейчас на юг!
— Я назову, — просто ответил Саймон.
Какой-то миг Род посмотрел ему прямо в глаза, а затем со вздохом отвернулся.
— Что я могу на это сказать, любезный?
— Ничего, кроме «но» своему коню.
— Зачем? — Кисло спросил Род. — Везет эту телегу может и конь, но правит ею пара мулов.
* * *
Закат застиг их еще на дороге, по обеим сторонам которой колосились хлеба.
— Нет, — заверил Саймон Рода, — никакого села поблизости нет.
— Вот этого-то я и боялся, — вздохнул Род. — Ну, земля и раньше служила мне постелью. — Он свернул с дороги, остановившись в зарослях сорняка между трактом и полем. Он принялся нарезать овощи в чугунок, прежде чем Саймон успел предложить свои услуги.
Трактирщик вопросительно поглядел на него, а затем спросил.
— Ты всегда возишь с собой чугунок?
— Я одно время был лудильщиком. Привычки пристают надолго.
Саймон улыбнулся, качая головой, и откинулся назад, оперевшись на локоть.
— По-моему такие путешествия тебе не в новинку.
— Мы квиты, — фыркнул Род. — У меня возникло ощущение, что разбивание чар не совсем внове для тебя.
С миг Саймон сидел, не двигаясь, но глаза у него засветились.
— Я мог бы поверить, что ты прочел мысли.
— Если и да, то твои мысли нуждаются для меня в разъяснении. Так когда же ты начал разбивать чары?
Саймон выпрямился, обхватив руками голени и положив подбородок на колени.
— Жители деревни заходили ко мне в трактир выпить пива, которое они получали в качестве цены за приносимые ими продукты. Вскоре пришел один, у которого было тяжело на сердце и смутно на душе. Он пришел выпить и помолчать, возможно, надеясь, что пиво утолит его беспокойство.
Род кивнул.
— Странно, что мы всегда пытаемся обратиться к такому выходу. Хотя знаем, что оно никогда не срабатывает,
— Да, но высказывание своих дум сочувствующему слушателю помогает облегчить душу. И со мной говорили подолгу, ибо я слушаю со всем вниманием, какое я могу выказать. Однажды пришедший был похож на стену зимой, словно треснул при первом же заморозке. Он не мог говорить, а лишь сидел сгорбившись над своим кувшином. И все же сумятица его мыслей вращалась вокруг такой боли, что они так и кричали. Я не мог закрыть от них свой разум, даже если б захотел. Над всеми его мыслями маячила тень петли.
Род резко вскинул голову.
— У паренька была тяга к самоубийству?
— Да. Он был не мальчик, а лет тридцати с лишним. Такие переходы из одного состояния в другое и ввергают нас в смуту, а все его дети уже выросли.
Род не мог понять, в чем тут проблема, у него-то женой была Гвен.
— И что же ты предпринял?
— Налил еще кувшинчик и один для себя и подсел к нему. Потом под предлогом разговора, а говорил я один, прощупал суть его страданий сквозь путаницу его мыслей, нашел истоки его боли и стыда, а затем задал вопросы, что заставили его заговорить. Ему было нелегко говорить об этом, все же я поощрял его, и он набрался решимости. Я намеревался лишь обсудить его тайные страхи, сказать ему, что они не столь уж страшны. И понял, что когда коль скоро он высказал вслух свои мысли, я уже знал с их содержании. Его мне поведал мой собственный внутренний голос. И тогда я смог задать ему вопрос, ответ на который показал бы ему то хорошее в нем, что могло противостоять тому, что его мучило. Когда мы закончили, он успокоился и пришел в себя.
— Ты спас ему жизнь, — обвинил Род.
Саймон польщено улыбнулся.
— Возможно. Тогда я начал оказывать такую помощь всем растревоженным душам, коих встречал. Нет, я даже сам отыскивал их, если они не заходили ко мне в трактир.
— Это могло быть опасным, — указал Род. — Ведь, чтобы спасти людей у края пропасти, надо обладать особой силой. Соседи решат, что для этого надо быть ведуном. Особенно раз ты браконьерствовал на заповедной территории приходского священника.
Саймон покачал головой.
— Да кто про это знал? Не знали даже те, кому я помог, ибо я не давал ни советов, ни увещеваний. К тому же я жил в деревне. Мы там все друг друга знали и поэтому нет ничего удивительного, что я встречался с любым из них и немного болтал. И все же вскоре народ начал поговаривать, что растревоженные души могут найти успокоение у меня в трактире.
— Определенно браконьерство на территории священника, — пробормотал Род. — И это означало взваливать на свои плечи очень много горя.
Саймон раздраженно покачал плечами.
— Они были моим народом, мастер Оуэн. Им и нужно помочь, коль они народ. Таких случаев, правда, не бывало больше трех за год.
Род выглядел неубежденным.
Саймон опустил взгляд на бивачный костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72