Среди них была карточка Леньки Самсонова. Костенко положил ее с краю, прикрыв уголком другого фото так, чтобы она не бросалась в глаза.
Ямщикова увидела Ленькино лицо, побледнела и сказала тихо:
- Мальчик стоял у двери.
- Это точно?
- Абсолютно. Я не думала, что он такой молоденький. Они все тогда казались мне взрослыми.
- Стрелял не он?
- Нет, другой, в очках.
- А этот так и стоял у двери?
- Нет, кажется, тот, что был в очках, сказал ему: «Стань к окну». А там стол. А на столе я потом нашла расчетную книжку. Погодите, погодите, у него еще в руках была большая книга. Совершенно верно, большая такая, в красном переплете. Это сейчас все вспоминается, вчера я вообще не могла в себя прийти.
- Понятно. А как книжка называлась, не помните?
- По темно-красному фону - черные слова, а я близорукая, название не разобрала.
Потом Костенко разложил фотографии перед контролером Быковой, и она тоже сразу, без колебаний опознала Леньку Самсонова.
- Он, ирод проклятый, - сказала женщина, - гадюка такая…
- Думаете, ирод? - переспросил Костенко и улыбнулся. - Ему всего семнадцать…
Прямо из кассы Костенко позвонил к комиссару и сказал:
- Он.
- Хорошо. Спасибо вам.
- Мне бы надо постановление… Посмотреть их квартиру…
- Вы давайте сюда подъезжайте. Тут решим.
Когда Костенко приехал в управление, Самсонов медленно пил валокордин. Комиссар подождал, пока тот допил лекарство, и спросил:
- Ну в прятки нам играть или говорить открыто?
- Конечно, открыто.
- Тогда рассказывайте, Костенко.
- Ваш сын, - сказал Костенко, откашлявшись, - вчера вместе с бандой грабителей совершил вооруженное нападение на приходную кассу. Они стреляли в женщину, но чудом не убили ее.
- Так, - сказал Самсонов. - Так, - медленно повторил он.
- Где он может быть сейчас? У родных, у друзей? Как вы думаете?
- Он должен вернуться домой, если жив.
- Он не вернется домой, Алексей Алексеевич. Это ваша? - спросил комиссар, положив на стол книжку расчета за коммунальные услуги.
- Наша, - тихо ответил Самсонов.
- Так вот. Ваш сын оставил ее на месте преступления. Теперь он будет скрываться, понимаете? Если он сразу не пришел к нам с повинной, он будет скрываться. Оружия у него не было?
- Что?!
- Вы проектировщик, в тайге бываете, у вас, видимо, есть нож. Или пистолет.
- У меня есть, но все это заперто в столе.
Комиссар снял трубку телефона, медленно негнущимся указательным пальцем набрал номер, досадливо поморщившись, подул в трубку и сказал:
- Машину к подъезду.
Опустив трубку, он спросил:
- Как сердце, отпустило?
- Сейчас легче…
- Значит, так. Надо будет сейчас произвести в вашей квартире обыск. Пока будете ехать, постарайтесь вспомнить всех друзей Леньки. Понимаете? Всех! Без исключения. Костенко, поезжайте. Да, когда появится Росляков, немедленно отправьте его в школу. Какой номер, не помните, Алексей Алексеевич?
- Девятьсот шестидесятая.
- Хорошо. Спускайтесь вниз, там «Волга».
- До свидания, товарищ комиссар.
- До свидания, товарищ Самсонов.
Когда он вышел, комиссар сказал:
- Успокойте его как-нибудь. В институте о нем говорят - золотая голова.
Пистолета в столе у Самсонова не оказалось. Зато на этажерке в комнате Леньки Костенко сразу же увидел большую книгу в красном переплете с крупными буквами: «Александр Фадеев. „Молодая гвардия“. Он отправил одного из оперативников в приходную кассу, тот вернулся через полчаса и сказал:
- Та самая.
Людмила Аркадьевна, жена Самсонова, ходила следом за Костенко и шептала:
- Это ошибка, послушайте! Леша, скажи им, что это ошибка. Ну что же ты молчишь! Скажи им, что это ошибка.
- Нет, - ответил Самсонов, - это не ошибка.
- Он несовершеннолетний, - сказал Костенко, - так что, может быть, учтут.
- Нет, это ошибка, - повторила Людмила Аркадьевна, - несчастный мальчик, он ничего не подозревает.
- Перестань, - сказал Самсонов. - Надо было раньше думать.
- Холодный и черствый человек, - горько усмехнулась Людмила Аркадьевна, - сердце у тебя мохнатое.
- У меня, наверное, уже нет сердца, - ответил Самсонов и лег на диван. Он снова сделался зеленым, и кончики пальцев у него посинели так, будто отошли в жаре после жестокого мороза.
- Уходите же, - сказала Людмила Аркадьевна, - ему плохо.
Костенко тихо ответил:
- Я уйду, а два наших товарища у вас останутся. И к телефону я попрошу вас не подходить.
- Это произвол, - сказала Людмила Аркадьевна.
- Нет, - ответил Костенко, - это не произвол. Это засада.
Где Ленька?
В школе, где учился Ленька Самсонов, шли последние дни занятий. Росляков пришел туда во время перемены и сразу же оказался среди визга, шума и смеха. Солнце пронизывало насквозь коридоры, и в его желтых косых лучах носились белые пушинки тополей.
- Десятый «А» где? - спросил Росляков девушку, которая сидела на подоконнике с книгой, прижатой к груди.
- На пятом.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
Росляков поднялся на пятый этаж и подошел к дверям класса. Там что-то кричали ребята, перебивая друг друга. Росляков поманил к себе парня с повязкой дежурного на рукаве, который ходил по коридору, наблюдая за порядком, и попросил:
- Леньку позови, пожалуйста.
- Какого?
- Самсонова.
- Так он же исключен.
- Почему?
- А он бульдога в класс привел.
- Ну и что?
- Ничего. Рычал. Галина Михайловна упала в обморок. Она собак боится. Леньку за гриву в учительскую, оттуда в милицию - и «арриведерчи, Рома».
- Это когда же было?
- Позавчера.
- А сейчас он где? Дома?
- Что вы!.. Он до этого-то домой только спать ходил. У него предки цапаются. Мы его искали, думали, чтоб он повинился, пустил слезу, но нет нигде. Может, Лев знает.
- А это кто?
- Лев Иванович, учитель по литературе. Подпольная кличка - Лев без единого зуба.
- Почему Лев должен знать?
- А он у Льва любимчик. Стихи пишет.
- Хорошие?
- Ничего. Мне стихи бим-бом, я все больше по химии. А вы откуда сами?
- Знакомый его. Он мне трешницу должен был, велел зайти. А где его друг, тот… этот… Ну…
- Сема?
- Да.
- Сейчас позову…
Зазвенел звонок. Ребята бросились по своим классам. Из-за двери выглянул большеголовый черный парень и спросил:
- Это ты от Леньки?
- Нет. Сам его ищу, - ответил Росляков. - Он у тебя заперся?
- Да нет!.. Я его обыскался - нигде нет. Он ведь псих. Ты подожди, англичанка идет, после урока поговорим.
- Ладно, - ответил Росляков и пошел к директору.
- Не может быть, - тихо сказал директор. - Когда это случилось?
- Позавчера.
- Позавчера? В какое время?
- В четыре.
- В час мы его исключили из школы.
- А в милицию его за бульдога надо было обязательно таскать?
- Это глупость. Меня здесь не было, понимаете? А завуч решила его припугнуть.
- Что, милиция в роли огородного чучела? Очень умно, а?!
- Да, да, вы правы, конечно.
- Великое преступление - бульдога привел!
- С другой стороны, не маленькое, по школьным законам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Ямщикова увидела Ленькино лицо, побледнела и сказала тихо:
- Мальчик стоял у двери.
- Это точно?
- Абсолютно. Я не думала, что он такой молоденький. Они все тогда казались мне взрослыми.
- Стрелял не он?
- Нет, другой, в очках.
- А этот так и стоял у двери?
- Нет, кажется, тот, что был в очках, сказал ему: «Стань к окну». А там стол. А на столе я потом нашла расчетную книжку. Погодите, погодите, у него еще в руках была большая книга. Совершенно верно, большая такая, в красном переплете. Это сейчас все вспоминается, вчера я вообще не могла в себя прийти.
- Понятно. А как книжка называлась, не помните?
- По темно-красному фону - черные слова, а я близорукая, название не разобрала.
Потом Костенко разложил фотографии перед контролером Быковой, и она тоже сразу, без колебаний опознала Леньку Самсонова.
- Он, ирод проклятый, - сказала женщина, - гадюка такая…
- Думаете, ирод? - переспросил Костенко и улыбнулся. - Ему всего семнадцать…
Прямо из кассы Костенко позвонил к комиссару и сказал:
- Он.
- Хорошо. Спасибо вам.
- Мне бы надо постановление… Посмотреть их квартиру…
- Вы давайте сюда подъезжайте. Тут решим.
Когда Костенко приехал в управление, Самсонов медленно пил валокордин. Комиссар подождал, пока тот допил лекарство, и спросил:
- Ну в прятки нам играть или говорить открыто?
- Конечно, открыто.
- Тогда рассказывайте, Костенко.
- Ваш сын, - сказал Костенко, откашлявшись, - вчера вместе с бандой грабителей совершил вооруженное нападение на приходную кассу. Они стреляли в женщину, но чудом не убили ее.
- Так, - сказал Самсонов. - Так, - медленно повторил он.
- Где он может быть сейчас? У родных, у друзей? Как вы думаете?
- Он должен вернуться домой, если жив.
- Он не вернется домой, Алексей Алексеевич. Это ваша? - спросил комиссар, положив на стол книжку расчета за коммунальные услуги.
- Наша, - тихо ответил Самсонов.
- Так вот. Ваш сын оставил ее на месте преступления. Теперь он будет скрываться, понимаете? Если он сразу не пришел к нам с повинной, он будет скрываться. Оружия у него не было?
- Что?!
- Вы проектировщик, в тайге бываете, у вас, видимо, есть нож. Или пистолет.
- У меня есть, но все это заперто в столе.
Комиссар снял трубку телефона, медленно негнущимся указательным пальцем набрал номер, досадливо поморщившись, подул в трубку и сказал:
- Машину к подъезду.
Опустив трубку, он спросил:
- Как сердце, отпустило?
- Сейчас легче…
- Значит, так. Надо будет сейчас произвести в вашей квартире обыск. Пока будете ехать, постарайтесь вспомнить всех друзей Леньки. Понимаете? Всех! Без исключения. Костенко, поезжайте. Да, когда появится Росляков, немедленно отправьте его в школу. Какой номер, не помните, Алексей Алексеевич?
- Девятьсот шестидесятая.
- Хорошо. Спускайтесь вниз, там «Волга».
- До свидания, товарищ комиссар.
- До свидания, товарищ Самсонов.
Когда он вышел, комиссар сказал:
- Успокойте его как-нибудь. В институте о нем говорят - золотая голова.
Пистолета в столе у Самсонова не оказалось. Зато на этажерке в комнате Леньки Костенко сразу же увидел большую книгу в красном переплете с крупными буквами: «Александр Фадеев. „Молодая гвардия“. Он отправил одного из оперативников в приходную кассу, тот вернулся через полчаса и сказал:
- Та самая.
Людмила Аркадьевна, жена Самсонова, ходила следом за Костенко и шептала:
- Это ошибка, послушайте! Леша, скажи им, что это ошибка. Ну что же ты молчишь! Скажи им, что это ошибка.
- Нет, - ответил Самсонов, - это не ошибка.
- Он несовершеннолетний, - сказал Костенко, - так что, может быть, учтут.
- Нет, это ошибка, - повторила Людмила Аркадьевна, - несчастный мальчик, он ничего не подозревает.
- Перестань, - сказал Самсонов. - Надо было раньше думать.
- Холодный и черствый человек, - горько усмехнулась Людмила Аркадьевна, - сердце у тебя мохнатое.
- У меня, наверное, уже нет сердца, - ответил Самсонов и лег на диван. Он снова сделался зеленым, и кончики пальцев у него посинели так, будто отошли в жаре после жестокого мороза.
- Уходите же, - сказала Людмила Аркадьевна, - ему плохо.
Костенко тихо ответил:
- Я уйду, а два наших товарища у вас останутся. И к телефону я попрошу вас не подходить.
- Это произвол, - сказала Людмила Аркадьевна.
- Нет, - ответил Костенко, - это не произвол. Это засада.
Где Ленька?
В школе, где учился Ленька Самсонов, шли последние дни занятий. Росляков пришел туда во время перемены и сразу же оказался среди визга, шума и смеха. Солнце пронизывало насквозь коридоры, и в его желтых косых лучах носились белые пушинки тополей.
- Десятый «А» где? - спросил Росляков девушку, которая сидела на подоконнике с книгой, прижатой к груди.
- На пятом.
- Спасибо.
- Пожалуйста.
Росляков поднялся на пятый этаж и подошел к дверям класса. Там что-то кричали ребята, перебивая друг друга. Росляков поманил к себе парня с повязкой дежурного на рукаве, который ходил по коридору, наблюдая за порядком, и попросил:
- Леньку позови, пожалуйста.
- Какого?
- Самсонова.
- Так он же исключен.
- Почему?
- А он бульдога в класс привел.
- Ну и что?
- Ничего. Рычал. Галина Михайловна упала в обморок. Она собак боится. Леньку за гриву в учительскую, оттуда в милицию - и «арриведерчи, Рома».
- Это когда же было?
- Позавчера.
- А сейчас он где? Дома?
- Что вы!.. Он до этого-то домой только спать ходил. У него предки цапаются. Мы его искали, думали, чтоб он повинился, пустил слезу, но нет нигде. Может, Лев знает.
- А это кто?
- Лев Иванович, учитель по литературе. Подпольная кличка - Лев без единого зуба.
- Почему Лев должен знать?
- А он у Льва любимчик. Стихи пишет.
- Хорошие?
- Ничего. Мне стихи бим-бом, я все больше по химии. А вы откуда сами?
- Знакомый его. Он мне трешницу должен был, велел зайти. А где его друг, тот… этот… Ну…
- Сема?
- Да.
- Сейчас позову…
Зазвенел звонок. Ребята бросились по своим классам. Из-за двери выглянул большеголовый черный парень и спросил:
- Это ты от Леньки?
- Нет. Сам его ищу, - ответил Росляков. - Он у тебя заперся?
- Да нет!.. Я его обыскался - нигде нет. Он ведь псих. Ты подожди, англичанка идет, после урока поговорим.
- Ладно, - ответил Росляков и пошел к директору.
- Не может быть, - тихо сказал директор. - Когда это случилось?
- Позавчера.
- Позавчера? В какое время?
- В четыре.
- В час мы его исключили из школы.
- А в милицию его за бульдога надо было обязательно таскать?
- Это глупость. Меня здесь не было, понимаете? А завуч решила его припугнуть.
- Что, милиция в роли огородного чучела? Очень умно, а?!
- Да, да, вы правы, конечно.
- Великое преступление - бульдога привел!
- С другой стороны, не маленькое, по школьным законам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44