Меньше чем за ящик коньяку не прощу.
- Я б за чекушку простил, - сказал Сударь, - она ж проститутка. Скучно. Все заранее известно - как расписание поездов. Лично я влюбиться хочу. В девственницу. И чтоб любовь была - со слезами, с ревностью, чтоб пострадать можно было… А Надька твоя как животное…
- Не обижай мою подругу. У нее комната с видом на Пушкинскую площадь. А девственницы твои с родителями живут, им родители шмон учиняют, давят авторитетом… Я пистолет возьму, ладно?
- Это зачем?
- К Надьке съездим.
- Расстрелять хочешь?
- Ага. Приведу в исполнение.
- Ладно, пошли. Наган не бери, заметят - шухер будет. А Надьку лучше душить, у ней шея толстая, под пальцем будет ерзать…
Снова ходят
Теперь Садчиков, подменивший Рослякова, который уехал на другое задание, шел вместе с Ленькой, а Костенко с оперативником фланировали параллельно с ними, только по другой стороне улицы. Они по очереди закусывали в столовой на углу проезда МХАТа и улицы Горького, а потом снова выходили в жаркий шум и бродили от проспекта Маркса до площади Маяковского.
Садчиков сказал:
- Обидно, Лень, мы с т-тобой бандитов ищем на таких хороших улицах. Одни названия чего с-стоят. Как ты думаешь, что формирует у нас бандитов?
- Не знаю.
- А ты п-подумай…
- Я думал…
- Водка, Л-леня… Пить не умеешь - глотай кефир. Ненавижу пьяниц.
- Это вы все про меня? - спросил Ленька.
- Отчасти, - улыбнулся Садчиков, - но ты еще н-начинающий алкаш.
- У меня начало оказалось концом.
- Как на торжественно-траурном заседании излагаешь, - снова улыбнулся Садчиков, - ты проще г-говори, это с-сближает. Мы ж с тобой условились… Проще из-злагай…
- Так я ж просто и говорю. В жизни больше водки не выпью.
- Ну, зароков вслух не давай, не н-надо. Ты про себя больше ст-тарайся. Вслух - все легко. У нас одного товарища в управлении прорабатывали на с-собрании. За дело, правильно прорабатывали. А он потом вышел на трибуну - и айда себя помоями обливать. «Я, - говорит, - и т-такой и с-сякой, я и негодяй, я и слепец…» А потом - фьюить! «Все, - говорит, - о-осознал, все понял и вас, - говорит, - благодарю». Даже, представь себе, хлопать ему н-начали. А по-моему, он подонок. Если б он выш-шел на трибуну и минуты две просто-напросто помолчал и в глаза людям посмотрел, - куда как п-правдивей это все было бы, честное слово.
Садчиков легонько подтолкнул Леньку в бок и показал ему глазами на парня, шедшего им навстречу. У парня был шрамик на лбу и половину лица занимали большие зеркальные очки.
- Нет, - сразу же ответил Ленька, - не он.
- Тише, - поморщился Садчиков, - г-головой качни, и достаточно.
Он отошел на самый край тротуара, вытянул руку по направлению к витрине магазина, мимо которой шел парень в очках, и сказал Леньке:
- Смотри, как к-красиво «Березку» отделали, а?
Ленька не понял и переспросил:
- Что?
- Красиво, говорю, в-витрину отделали, - ответил Садчиков и пошел дальше.
А оперативник, который был рядом с Костенко, заметил знак Садчикова, быстро перебежал улицу и двинулся следом за парнем в зеркальных очках и с маленьким шрамом на лбу.
Росляков вернулся в управление к девяти часам. Он объездил десять спортивных обществ и отобрал фотографии всех высоких тренеров от двадцати пяти до тридцати лет, у которых когда-либо была кожаная куртка с желтой «молнией» и с потертыми манжетами на рукавах. Почему-то именно эта деталь - обтрепанные манжеты, - о которой ему рассказал рыжий геолог Гипатов уже в передней, провожая, врезалась Рослякову в голову и никак не давала покоя. Ему казалось, что именно по этой детали он должен выйти на второго преступника. Споря с самим собой, он думал: «Шерлокхолмовщина заедает. Манжеты, видите ли! Еще пушинку мне надо для полноты картины. Ребята засмеют, если узнают…» Он настойчиво отвергал эту «манжетную шерлокхолмовскую версию», но она неотступно сидела у него в голове.
Впрочем, Костенко всегда спорил с теми, кто потешался над Шерлоком Холмсом.
«Это от интеллектуальной недостаточности вы на англичанина нападаете, - говорил он. - Дедуктивный метод в ваши годы не проходили, его, наверное, считали буржуазным и идеалистическим… А мозг тренировать надо… И Конан Дойль именно к этому призывал своих читателей… И потом это благородно-отважный сыщик… Шерлоку Холмсу даже памятник стоит в Лондоне. А у нас про майора Пронина рассказывают анекдоты; и если милиционеру нужен свидетель, бегут люди, как лани… Конан Дойль был логик; это качество не столько врожденное, сколько благоприобретенное, в нашей работе необходимое, а мы от него, как черт от ладана…»
Росляков спустился к дежурному и спросил:
- От Садчикова нет ничего?
Дежурный ответил:
- Молчит.
- Может быть, мне туда подключиться? - сказал Росляков.
- Пожалуй, лучше вам быть здесь.
- Пожалуй, - согласился Росляков, - я пойду перекушу на полчасика, ладно?
- Валяйте…
- Если оттуда позвонят - я в буфете.
Ленька спросил:
- Может быть, немного посидим?
- Это ночью, - ответил Садчиков.
- Ноги отваливаются.
Садчиков остановился и сказал:
- А ну, п-покажи! Никогда не видел, как н-ноги отваливаются.
Ленька улыбнулся.
- Знаете, - сказал он, - я хотел у вас попросить совета.
- Это можно.
- Что мне делать?
- Смотреть по сторонам, - ответил Садчиков.
- Я не о сегодняшнем дне.
- Ах, так… Ну что ж… По-моему, надо хорошо сдать эк-кзамены - и сразу на завод. Чтоб до суда тебя р-рабочие успели узнать, понимаешь?
- А судить все равно будут?
- Почему «все равно»?
- Ну, потому что я с вами хожу, помогаю…
- Так ты уходи. Милый мой, если т-ты только для суда нам помогаешь, тогда т-топай домой.
- Я хожу с вами не для суда!
- Ну, извини, з-значит, я тебя не так понял.
- Просто я думал, что судят преступников, а настоящий преступник никогда не будет помогать искать вам своего сообщника.
- Милый мой, ты не п-представляешь себе, как ты не прав. И попросил я тебя помочь просто потому, что думаю о т-тебе неплохо, понимаешь? И потом стихи у тебя хор-рошие. Больше ничего не написал?
- Нет.
Садчиков показал глазами на парня, который шел с забинтованным лбом. Ленька отрицательно покачал головой.
- Напишешь, - закурив, пообещал Садчиков. - Я отчего-то верю, что ты много напишешь.
- Когда на заводе писать? Там надо успевать поворачиваться.
- Ты знаешь, что такое им-мпульс? - спросил Садчиков.
- Знаю.
- Так где у тебя будет больше импульсов для т-творчества - на заводе, когда надо только успевать поворачиваться, или в полном спокойствии, дома, когда все тихо и птички щ-щебечут?
- Не знаю.
- А я знаю. Вот у меня когда б-башка особенно здорово соображает? Когда все решают минуты, когда очень т-трудно, когда надо принять только одно решение и оно должно быть точным. А если у меня много времени, оп-пасности никакой, так я тюфяк тюфяком. Что смеешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
- Я б за чекушку простил, - сказал Сударь, - она ж проститутка. Скучно. Все заранее известно - как расписание поездов. Лично я влюбиться хочу. В девственницу. И чтоб любовь была - со слезами, с ревностью, чтоб пострадать можно было… А Надька твоя как животное…
- Не обижай мою подругу. У нее комната с видом на Пушкинскую площадь. А девственницы твои с родителями живут, им родители шмон учиняют, давят авторитетом… Я пистолет возьму, ладно?
- Это зачем?
- К Надьке съездим.
- Расстрелять хочешь?
- Ага. Приведу в исполнение.
- Ладно, пошли. Наган не бери, заметят - шухер будет. А Надьку лучше душить, у ней шея толстая, под пальцем будет ерзать…
Снова ходят
Теперь Садчиков, подменивший Рослякова, который уехал на другое задание, шел вместе с Ленькой, а Костенко с оперативником фланировали параллельно с ними, только по другой стороне улицы. Они по очереди закусывали в столовой на углу проезда МХАТа и улицы Горького, а потом снова выходили в жаркий шум и бродили от проспекта Маркса до площади Маяковского.
Садчиков сказал:
- Обидно, Лень, мы с т-тобой бандитов ищем на таких хороших улицах. Одни названия чего с-стоят. Как ты думаешь, что формирует у нас бандитов?
- Не знаю.
- А ты п-подумай…
- Я думал…
- Водка, Л-леня… Пить не умеешь - глотай кефир. Ненавижу пьяниц.
- Это вы все про меня? - спросил Ленька.
- Отчасти, - улыбнулся Садчиков, - но ты еще н-начинающий алкаш.
- У меня начало оказалось концом.
- Как на торжественно-траурном заседании излагаешь, - снова улыбнулся Садчиков, - ты проще г-говори, это с-сближает. Мы ж с тобой условились… Проще из-злагай…
- Так я ж просто и говорю. В жизни больше водки не выпью.
- Ну, зароков вслух не давай, не н-надо. Ты про себя больше ст-тарайся. Вслух - все легко. У нас одного товарища в управлении прорабатывали на с-собрании. За дело, правильно прорабатывали. А он потом вышел на трибуну - и айда себя помоями обливать. «Я, - говорит, - и т-такой и с-сякой, я и негодяй, я и слепец…» А потом - фьюить! «Все, - говорит, - о-осознал, все понял и вас, - говорит, - благодарю». Даже, представь себе, хлопать ему н-начали. А по-моему, он подонок. Если б он выш-шел на трибуну и минуты две просто-напросто помолчал и в глаза людям посмотрел, - куда как п-правдивей это все было бы, честное слово.
Садчиков легонько подтолкнул Леньку в бок и показал ему глазами на парня, шедшего им навстречу. У парня был шрамик на лбу и половину лица занимали большие зеркальные очки.
- Нет, - сразу же ответил Ленька, - не он.
- Тише, - поморщился Садчиков, - г-головой качни, и достаточно.
Он отошел на самый край тротуара, вытянул руку по направлению к витрине магазина, мимо которой шел парень в очках, и сказал Леньке:
- Смотри, как к-красиво «Березку» отделали, а?
Ленька не понял и переспросил:
- Что?
- Красиво, говорю, в-витрину отделали, - ответил Садчиков и пошел дальше.
А оперативник, который был рядом с Костенко, заметил знак Садчикова, быстро перебежал улицу и двинулся следом за парнем в зеркальных очках и с маленьким шрамом на лбу.
Росляков вернулся в управление к девяти часам. Он объездил десять спортивных обществ и отобрал фотографии всех высоких тренеров от двадцати пяти до тридцати лет, у которых когда-либо была кожаная куртка с желтой «молнией» и с потертыми манжетами на рукавах. Почему-то именно эта деталь - обтрепанные манжеты, - о которой ему рассказал рыжий геолог Гипатов уже в передней, провожая, врезалась Рослякову в голову и никак не давала покоя. Ему казалось, что именно по этой детали он должен выйти на второго преступника. Споря с самим собой, он думал: «Шерлокхолмовщина заедает. Манжеты, видите ли! Еще пушинку мне надо для полноты картины. Ребята засмеют, если узнают…» Он настойчиво отвергал эту «манжетную шерлокхолмовскую версию», но она неотступно сидела у него в голове.
Впрочем, Костенко всегда спорил с теми, кто потешался над Шерлоком Холмсом.
«Это от интеллектуальной недостаточности вы на англичанина нападаете, - говорил он. - Дедуктивный метод в ваши годы не проходили, его, наверное, считали буржуазным и идеалистическим… А мозг тренировать надо… И Конан Дойль именно к этому призывал своих читателей… И потом это благородно-отважный сыщик… Шерлоку Холмсу даже памятник стоит в Лондоне. А у нас про майора Пронина рассказывают анекдоты; и если милиционеру нужен свидетель, бегут люди, как лани… Конан Дойль был логик; это качество не столько врожденное, сколько благоприобретенное, в нашей работе необходимое, а мы от него, как черт от ладана…»
Росляков спустился к дежурному и спросил:
- От Садчикова нет ничего?
Дежурный ответил:
- Молчит.
- Может быть, мне туда подключиться? - сказал Росляков.
- Пожалуй, лучше вам быть здесь.
- Пожалуй, - согласился Росляков, - я пойду перекушу на полчасика, ладно?
- Валяйте…
- Если оттуда позвонят - я в буфете.
Ленька спросил:
- Может быть, немного посидим?
- Это ночью, - ответил Садчиков.
- Ноги отваливаются.
Садчиков остановился и сказал:
- А ну, п-покажи! Никогда не видел, как н-ноги отваливаются.
Ленька улыбнулся.
- Знаете, - сказал он, - я хотел у вас попросить совета.
- Это можно.
- Что мне делать?
- Смотреть по сторонам, - ответил Садчиков.
- Я не о сегодняшнем дне.
- Ах, так… Ну что ж… По-моему, надо хорошо сдать эк-кзамены - и сразу на завод. Чтоб до суда тебя р-рабочие успели узнать, понимаешь?
- А судить все равно будут?
- Почему «все равно»?
- Ну, потому что я с вами хожу, помогаю…
- Так ты уходи. Милый мой, если т-ты только для суда нам помогаешь, тогда т-топай домой.
- Я хожу с вами не для суда!
- Ну, извини, з-значит, я тебя не так понял.
- Просто я думал, что судят преступников, а настоящий преступник никогда не будет помогать искать вам своего сообщника.
- Милый мой, ты не п-представляешь себе, как ты не прав. И попросил я тебя помочь просто потому, что думаю о т-тебе неплохо, понимаешь? И потом стихи у тебя хор-рошие. Больше ничего не написал?
- Нет.
Садчиков показал глазами на парня, который шел с забинтованным лбом. Ленька отрицательно покачал головой.
- Напишешь, - закурив, пообещал Садчиков. - Я отчего-то верю, что ты много напишешь.
- Когда на заводе писать? Там надо успевать поворачиваться.
- Ты знаешь, что такое им-мпульс? - спросил Садчиков.
- Знаю.
- Так где у тебя будет больше импульсов для т-творчества - на заводе, когда надо только успевать поворачиваться, или в полном спокойствии, дома, когда все тихо и птички щ-щебечут?
- Не знаю.
- А я знаю. Вот у меня когда б-башка особенно здорово соображает? Когда все решают минуты, когда очень т-трудно, когда надо принять только одно решение и оно должно быть точным. А если у меня много времени, оп-пасности никакой, так я тюфяк тюфяком. Что смеешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44