Он видит необычные приборы с непонятным предназначением, светящиеся табло, мигающие лампочки, слышит загадочный гул. Все это поражает его и может быть даже ввергает в священный трепет. Но вот он видит физиков, склонившихся над маленьким дисплейчиком и напряженно следящих за синусоидой… «Странные люди, – подумает дилетант, – кругом так много удивительного, а они все уткнулись в этот крошечный экран»… Самое удивительное для дилетанта – это непостижимость разницы между привычным для профессионала и тем, чему профессионал удивляется.
То, что Гелик заставил расколоться стакан, забракованный Фанем, точно по контуру, проведенному незадачливым учеником, было сродни необычному очертанию синусоиды на маленьком экранчике, и моги, которые могли бы спокойно пройти по коробочкам из-под канцелярских кнопок, не сломав их – удивленно склонились над чудом, произошедшим здесь, на столе…
Ну вот, вернемся теперь к Состоянию Приема. Как сказал тот же Гелик – мир каждую секунду передает полный репортаж о себе, да вот только ни у кого нет Абсолютного приемника, чтобы выслушать всю информацию, прослушать все частоты сразу. Даже могам для того, чтобы настроиться на каждую определенную волну, требуется некоторое время и переключение диапазона – труднейшая часть практики из СП. Пребывая в состоянии приема, моги подслушивают мир по регистрам, они как бы диагностируют бытие послойно.
Помню слова Зильбера: «Входя в СП, я первым делом слушаю наш островок []. Расщепляю на составляющие: Балтика, атмосфера, тектоника, архитектура. Потом сбрасываю их и слушаю остаток – тонус наших обитателей. Как им там сегодня неможется? Локализую точки перегиба и иду их смотреть: где-то воду в домах отключили, где-то товар привезли, очередь на километр. Есть непонятные точки. Тогда перехожу в узкий диапазон, обследую. Интересно, если что-то новенькое попадается. Один раз классного деда вычислил. Понимаешь, еще не успел тектонику сбросить, уже перебои в ритме – позывные отличаются от эталона – минимум на два звонка. Как дошел до тонуса – вообще Васькин остров не узнаю. Армавир какой-то. Чего, думаю, стряслось?
Звоню Раму. Давай, говорю, набирай СП и иди сюда. Пока Рам шел, я все слушал – может, так, случайные колебания? Ничего подобного, не восстанавливается картинка. А тут Рам пришел и говорит: «Ты знаешь, через легкий экран даже прослушивается». Я экранировался минимальным – точно. А ведь через экран, пусть самый прозрачный, только общий тонус Питера можно уловить – Островок вообще не дает отдельной картинки.
Ну, пошли, конечно, исследовать. Рам держит общий диапазон, координирует, а я локалки перебираю – для быстроты поиска. Пару очередей вычислил, аварию на Большом – так, чуть-чуть фонит – не то, словом. И вот, прикинь, вышли на одного мужика – натурального деда с бородой. Он, оказывается, из Витебска приехал и внучкин адрес потерял – ходит, дом ищет».
Поскольку я, видимо, не оценил всей парадоксальности ситуации, Зильбер счел нужным добавить: «Ты чувствуешь? Дед, значит, ходит и беспокоится. И оттого, что он беспокоится, сменяются позывные всего Островка и даже города – ну как будто Охтинское могущество совместную катапраксию устроило. Или уровень Балтики понизился на полметра. Мы с Рамом минут десять смотрели на это чудо – как он ходил по скверику, оглядывался. Рам еще сказал: „Ну, патриарх! Вот бы кому молитвы возносить – дойдет до астрала“. А тут смотрю, Граф из-за угла выходит, в глубоком СП. Молодец! Живет на Обводном, а деда вычислил. Потом я набрал ОС, подошел к мужику, посочувствовал насчет внучки. А тот, даром что немог, – нисколько не удивился: „Уважаемый, – говорит, – помню, что где-то здесь. Живет на втором этаже, на подоконнике кактус в пол-окна“. Помогли ему, конечно. Я хватаю ближайшего мента – давай, говорю, чеши, узнавай по селектору, где живет такая-то… Чтоб через полчаса был здесь, – и привязываю ему ниточку. Мент за двадцать минут управился. Сообразительный попался».
После короткой паузы Зильбер еще добавил: «Потом всю неделю, что дед был в городе, мы его прослушивали. И стажерам повезло – ходячее наглядное пособие по СП, – они его стайкой целыми днями сопровождали. Редкостный дед, что и говорить».
Вообще, «прием» в глобальных диапазонах – Островок, Город, Побережье, Планета – составляет весьма скромную часть практики из СП. Как я понимаю, нынешние возможности позволяют могу сличать «сегодняшнее состояние дел», «позывные» с соответствующим эталоном и сделать самый общий вывод: что-то случилось, эталон «планета» не совпадает с обычной картинкой. А вот что именно – наводнение, массовая паника или чемпионат мира по футболу, – узнать это можно лишь при дополнительном исследовании, при «прослушивании на месте». Но, как заметил Баврис на III конгрессе, «технология сверхдальнего приема сейчас на пороге больших перемен». Почти все Могущества ведут регулярные наблюдения за колебаниями картинок, фиксируют отклонения. У Василеостровского могущества есть что-то вроде графика, согласно которому ежедневно хотя бы один из могов должен входить в СП в определенные часы и прослушивать сверхдальние диапазоны. В других могуществах службу наблюдения несет один из могов или несколько. Помню, перед падением Чаушеску Васиштха сказал: «Сегодня шарик „гуляет“. Но с природой, похоже, в порядке, скорее всего какой-нибудь Гондурас беспокоит».
Основная часть практики СП относится к средним и малым диапазонам. Тут имеется огромное разнообразие возможностей, выявление «странных мест», «чтение мыслей», обнаружение всяких ритмических анизотропностей в природных процессах, вещественная диагностика. О ней нужно сказать несколько слов. Отцом вещественной диагностики считается Гелик – мог, которому принадлежит треть патентов всех питерских Могуществ и четверть вообще всех патентов, имеющих хождение.
По профессии физик, работавший когда-то в ЛИЯФе, Гелик принес с собой высокую культуру эксперимента и ухитрился каким-то образом из состояния «я могу» решить чисто физические проблемы. Несомненный привкус физики имеет и вещественная диагностика. Благодаря ему сначала Василеостровское могущество, а затем и остальные питерские моги овладели практикой обнаружения «слабейшего звена» или «участка» в любом объекте. Называется это – «найти слабую струнку» или просто «взять струнку». Любые предметы – стаканы, стулья, двери, здания и даже горы поддаются вещественной диагностике. Исследуя дома старой застройки, мог узнает, где пройдет трещина, где фундамент осядет и где посыплется штукатурка. С помощью вещественной диагностики можно «на глаз» безошибочно определить «усталость металла».
Помню, в гардеробе Публички, когда мы сдавали пальто, Рам-охотник задумчиво сказал гардеробщику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
То, что Гелик заставил расколоться стакан, забракованный Фанем, точно по контуру, проведенному незадачливым учеником, было сродни необычному очертанию синусоиды на маленьком экранчике, и моги, которые могли бы спокойно пройти по коробочкам из-под канцелярских кнопок, не сломав их – удивленно склонились над чудом, произошедшим здесь, на столе…
Ну вот, вернемся теперь к Состоянию Приема. Как сказал тот же Гелик – мир каждую секунду передает полный репортаж о себе, да вот только ни у кого нет Абсолютного приемника, чтобы выслушать всю информацию, прослушать все частоты сразу. Даже могам для того, чтобы настроиться на каждую определенную волну, требуется некоторое время и переключение диапазона – труднейшая часть практики из СП. Пребывая в состоянии приема, моги подслушивают мир по регистрам, они как бы диагностируют бытие послойно.
Помню слова Зильбера: «Входя в СП, я первым делом слушаю наш островок []. Расщепляю на составляющие: Балтика, атмосфера, тектоника, архитектура. Потом сбрасываю их и слушаю остаток – тонус наших обитателей. Как им там сегодня неможется? Локализую точки перегиба и иду их смотреть: где-то воду в домах отключили, где-то товар привезли, очередь на километр. Есть непонятные точки. Тогда перехожу в узкий диапазон, обследую. Интересно, если что-то новенькое попадается. Один раз классного деда вычислил. Понимаешь, еще не успел тектонику сбросить, уже перебои в ритме – позывные отличаются от эталона – минимум на два звонка. Как дошел до тонуса – вообще Васькин остров не узнаю. Армавир какой-то. Чего, думаю, стряслось?
Звоню Раму. Давай, говорю, набирай СП и иди сюда. Пока Рам шел, я все слушал – может, так, случайные колебания? Ничего подобного, не восстанавливается картинка. А тут Рам пришел и говорит: «Ты знаешь, через легкий экран даже прослушивается». Я экранировался минимальным – точно. А ведь через экран, пусть самый прозрачный, только общий тонус Питера можно уловить – Островок вообще не дает отдельной картинки.
Ну, пошли, конечно, исследовать. Рам держит общий диапазон, координирует, а я локалки перебираю – для быстроты поиска. Пару очередей вычислил, аварию на Большом – так, чуть-чуть фонит – не то, словом. И вот, прикинь, вышли на одного мужика – натурального деда с бородой. Он, оказывается, из Витебска приехал и внучкин адрес потерял – ходит, дом ищет».
Поскольку я, видимо, не оценил всей парадоксальности ситуации, Зильбер счел нужным добавить: «Ты чувствуешь? Дед, значит, ходит и беспокоится. И оттого, что он беспокоится, сменяются позывные всего Островка и даже города – ну как будто Охтинское могущество совместную катапраксию устроило. Или уровень Балтики понизился на полметра. Мы с Рамом минут десять смотрели на это чудо – как он ходил по скверику, оглядывался. Рам еще сказал: „Ну, патриарх! Вот бы кому молитвы возносить – дойдет до астрала“. А тут смотрю, Граф из-за угла выходит, в глубоком СП. Молодец! Живет на Обводном, а деда вычислил. Потом я набрал ОС, подошел к мужику, посочувствовал насчет внучки. А тот, даром что немог, – нисколько не удивился: „Уважаемый, – говорит, – помню, что где-то здесь. Живет на втором этаже, на подоконнике кактус в пол-окна“. Помогли ему, конечно. Я хватаю ближайшего мента – давай, говорю, чеши, узнавай по селектору, где живет такая-то… Чтоб через полчаса был здесь, – и привязываю ему ниточку. Мент за двадцать минут управился. Сообразительный попался».
После короткой паузы Зильбер еще добавил: «Потом всю неделю, что дед был в городе, мы его прослушивали. И стажерам повезло – ходячее наглядное пособие по СП, – они его стайкой целыми днями сопровождали. Редкостный дед, что и говорить».
Вообще, «прием» в глобальных диапазонах – Островок, Город, Побережье, Планета – составляет весьма скромную часть практики из СП. Как я понимаю, нынешние возможности позволяют могу сличать «сегодняшнее состояние дел», «позывные» с соответствующим эталоном и сделать самый общий вывод: что-то случилось, эталон «планета» не совпадает с обычной картинкой. А вот что именно – наводнение, массовая паника или чемпионат мира по футболу, – узнать это можно лишь при дополнительном исследовании, при «прослушивании на месте». Но, как заметил Баврис на III конгрессе, «технология сверхдальнего приема сейчас на пороге больших перемен». Почти все Могущества ведут регулярные наблюдения за колебаниями картинок, фиксируют отклонения. У Василеостровского могущества есть что-то вроде графика, согласно которому ежедневно хотя бы один из могов должен входить в СП в определенные часы и прослушивать сверхдальние диапазоны. В других могуществах службу наблюдения несет один из могов или несколько. Помню, перед падением Чаушеску Васиштха сказал: «Сегодня шарик „гуляет“. Но с природой, похоже, в порядке, скорее всего какой-нибудь Гондурас беспокоит».
Основная часть практики СП относится к средним и малым диапазонам. Тут имеется огромное разнообразие возможностей, выявление «странных мест», «чтение мыслей», обнаружение всяких ритмических анизотропностей в природных процессах, вещественная диагностика. О ней нужно сказать несколько слов. Отцом вещественной диагностики считается Гелик – мог, которому принадлежит треть патентов всех питерских Могуществ и четверть вообще всех патентов, имеющих хождение.
По профессии физик, работавший когда-то в ЛИЯФе, Гелик принес с собой высокую культуру эксперимента и ухитрился каким-то образом из состояния «я могу» решить чисто физические проблемы. Несомненный привкус физики имеет и вещественная диагностика. Благодаря ему сначала Василеостровское могущество, а затем и остальные питерские моги овладели практикой обнаружения «слабейшего звена» или «участка» в любом объекте. Называется это – «найти слабую струнку» или просто «взять струнку». Любые предметы – стаканы, стулья, двери, здания и даже горы поддаются вещественной диагностике. Исследуя дома старой застройки, мог узнает, где пройдет трещина, где фундамент осядет и где посыплется штукатурка. С помощью вещественной диагностики можно «на глаз» безошибочно определить «усталость металла».
Помню, в гардеробе Публички, когда мы сдавали пальто, Рам-охотник задумчиво сказал гардеробщику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30