Противник… С годами их насобиралось у меня порядочно. Полковник Дуглас и его человек, который прибыл ликвидировать меня в Париже; Эвен, Уорнер и Райман из той длинной запутанной истории в Амстердаме; Дрей и Нортон, которые, каждый по своей линии, готовили мне некролог в Лондоне; Ральф Бетон, что обещал рассчитаться со мной в Берне… Я не вспоминаю про других, тех, с которыми я не встречался с глазу на глаз, но они, склонившись над моим досье, мудрили в своих кабинетах над тем, где и как меня похоронить.
Пестрая галерея типов, некоторые совсем не стандартные, некоторые придерживаются определенных убеждений о чести и морали, но все они небезразличны к шелесту банкнотов. Трусливые бюрократы или авантюристы, интеллектуалы или снайперы, они были страшно банальны в своих побуждениях и реакциях. В случае опасности сберечь собственную шкуру, потому что она у тебя одна. На случай катастроф спасти свое служебное реноме, ибо на нем основывается твое жалованье и положение в обществе. А при удобном случае положить себе что-то в карман — ведь надо думать и о старости.
А этому типу, оказывается, несвойственны тривиальные стремления. Он рискует собственной шкурой, ставит на карту свою карьеру и, словно глухарь, совсем не реагирует на шелест банкнотов. Не стоит допытываться, в чем состоит его движущая сила — ведь он уже давно дал мне понять, что ее нет. Но разве можно находиться в постоянном движении без мотора? Это просто какая-то аномалия по имени Уильям Сеймур.
«Аномалия» появляется лишь на третий вечер после моей встречи с Дейзи.
Он усаживается в кресле напротив меня, небрежно отодвигает поднос с рюмками достает из кармана уже знакомый мне портативный магнитофончик.
— Маленький дуэт?
— А почему бы и нет? Говорят, музыка облагораживает.
— Конечно, — подтверждает Сеймур. — Особенно такая. Он нажимает кнопку:
Райен. В тот день вы не сказали мне, что, кроме фактуры для формы, имеете и окончательную фактуру.
Томас. Не считал нужным класть ее в карман, идя к вам в дом.
Райен. Ибо у вас был только один-единственный экземпляр…
Томас. Да.
Райен. Могу ли я все-таки посмотреть на ваш экземпляр?
Томас. Прошу! Именно для этого я вас и пригласил. (Пауза.)
Райен. Гм. Так. Это в самом деле кое-что меняет.
Томас. Кое-что?
Райен. Не забывайте, что того бельгийца прислали ко мне вы.
Томас. Не будем спорить о том, чего нельзя доказать.
Райен. То, что не доказано сегодня, завтра может быть доказано и подтверждено документами. Я говорил вам, что мои люди активно занимаются этим вопросом. Между прочим, уже установлено, что соглашение вашего Каре и той африканской республики — это блеф. Оружие было предназначено для других, есть все основания полагать, что этот инцидент может перерасти в политический скандал.
Томас. Искренне вам сочувствую.
Райен. Благодарю. Но не забывайте посочувствовать и себе. Инициатива шла от вас, Томас. И это очень скоро также будет установлено.
Томас. Я думал, что вы пришли с серьезными намерениями.
Райен. Мои намерения вполне серьезны. Но, как я вам уже говорил, каждый разговор с вами связан с обременительными и совсем лишними проволочками только потому, что вы не хотите видеть очевидное.
Томас. Очевидное — это фактура, которую я вам показал. Единственный неоспоримый факт во всей этой путанице.
Райен. Вы забыли про запись, что хранится в моем сейфе.
Томас. О, если говорить о записи, то у меня есть значительно интереснее.
Райен. Какие именно?
Томас. Это уже другая тема. Сейчас речь идет о фактуре. Если мы достигнем какого-то согласия, сможем поговорить и про запись.
Райен. Хотите сказать, что после этого шантажа вы преподнесете мне еще и другой?
Томас. Я не шантажист. Я честный делец. И могу наперед заверить вас, что, если мы заключаем соглашение, я подарю вам эту запись. Впечатляющая запись, мистер. Только не угрожайте мне политическим скандалом. Я человек военный, и политика меня не интересует.
Райен. Верю вам. Но не знаю, поверят ли другие.
Томас. Еще бы, другие поверят только вам.
Райен. Признаюсь, что я тоже оказываюсь в неприятном положении. Однако думаю, вам известно, что в силу определенных обстоятельств я могу рассчитывать на поддержку в высоких сферах.
Томас. Скажу вам по большому секрету, что я тоже имею влиятельных друзей. А поскольку разговор не по моей вине перешел в иное русло, предлагаю остановить его.
Райен. Я бы хотел все-таки услыхать ваши условия.
Томас. Наконец. Мои условия, мистер, более приемлемы, чем ваши. Из обозначенной в этом документе суммы, которую вы положили себе в карман, считаю нормальным получить половину.
Райен. Половину? Но это же очень много!
Томас. Именно так: для одного человека много, поэтому я предлагаю вам разделить ее.
Райен. Это же настоящий грабеж!
Томас. Что-то похоже. Вы грабите «Интерармко», я граблю вас… Но что поделаешь. Так ведется.
Райен. Как деловой человек, я согласен заплатить вам за документ, только в границах разумного.
Томас. То есть?
Райен. Сто тысяч!
Томас. Оставьте их себе. И на этом поставим точку. Боюсь, что вы совсем не деловой человек.
Райен. Наоборот. Я даже соглашаюсь на некоторое уточнение, только при одном условии: сперва я хочу услыхать вашу запись, если такая вообще существует.
Томас. О, то исключительная запись, я уже вам сказал. Каре свидетельствует против Райена: как было заключено соглашение, сколько денег он выплатил ему наличными, вообще все подробности.
Райен. Какая нелепость!
Томас. С вами в самом деле трудно разговаривать. Запись хранится у меня в сейфе, в пяти шагах отсюда.
Райен. Вы хотите сказать, что нашли Каре?
Томас. Именно.
Райен. Где именно?
Томас. Там, где и надеялись, — в Кельне, где его постоянное убежище.
Райен. И теперь он в ваших руках?
Томас. Я не обязан перед вами отчитываться. Могу только сказать, что Каре уже вне вашей сферы действия.
Райен. Вы его убрали…
Томас. Не будем вдаваться в лишние детали. (Короткая пауза.)
Райен. Хорошо. Предложите разумную сумму и принесите запись.
Томас. Сумма уже назначена, мистер. И снижения не будет — можете мне поверить. (Пауза, на этот раз более длительная.)
Райен. Хорошо. Я вам выплачу эту сумму, вы даете мне фактуру и запись. Но и фактура, и запись — это же копии, следовательно, вам ничего не стоит завтра снова прийти ко мне и требовать что-то еще. Короче говоря, обычная механика цепного шантажа.
Томас. Повторяю, я не шантажист. Я занимаюсь честными соглашениями.
Райен. Ваше представление о честности мне известно еще со времен той нигерийской аферы. Помните?
Томас. Не знаю, как вас убедить, что у меня нет других копий.
Райен. Не надо меня убеждать. Все равно я вам не поверю. Поэтому предлагаю очень простой выход: я вам даю деньги, а вы мне — расписку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50