— На рынке оружия ситуация быстро меняется. Поэтому позвольте мне дать вам совет: берите столько, сколько можете взять.
— Согласен. Однако я еще не знаю, что вы можете мне предложить.
— Разве Эрих вам не говорил?
— В общих чертах. Упоминал что-то о пистолетах и ручных гранатах.
— И автоматы. И карабины с длинными или укороченными стволами. И легкие пулеметы. И даже минометы, если они вам нужны. Вообще ассортимент широкий. Вам остается только выбирать.
— Меня интересует все, кроме пулеметов и минометов. Ну и все вместе с необходимым количеством боеприпасов. Но надо знать и цену.
— Видимо, вы ее знаете.
— Приблизительно.
— Ну хорошо: дам вам тридцать процентов скидки, если, конечно, количество товара будет заслуживать этого.
— Но ведь ваш товар устарел…
Бедро Мод не подает мне никаких сигналов, наверное, все идет как полагается.
Томас поднял рюмку, но не пьет, а смотрит на меня, моргая так, будто в глаз ему влетела соринка.
— А какой товар не устарел? Любое оружие становится товаром только тогда, когда устаревает. Новое оружие, уважаемый, еще испытывают на полигонах.
— Согласен. Но согласитесь и вы, что существуют разные степени устарелости.
— Я дам вам новейшее из устаревшего, — уверяет Томас. — То, что только два года назад было на вооружении нашей армии. Так что оно будет намного современней всего того, чем сейчас воюют в африканских джунглях и на Ближнем Востоке.
Чувствую, как Мод толкает меня ногой: соглашайтесь! Но в этих делах я разбираюсь немного лучше, чем Мод, и если уж сел играть, то надо играть как следует.
— Ваше предложение соблазнительно, — признаю я. — А как насчет скидки на пятьдесят процентов?
— Э нет, уважаемый! — смеется американец. — Вы не можете рассчитывать на такую скидку хотя бы потому, что до сих пор не назвали количество необходимого вам товара.
В ожидании конкретных цифр Томас выпивает виски и наливает снова.
— Не забывай и про меня, Генри, — подает голос Сандра.
— Извини, дорогая. Что поделаешь: мужской разговор.
Дамы, очевидно, хорошо понимают, что происходит именно мужской разговор, ибо не только не делают попытки включиться в него, но даже и не переговариваются между собой. Зачем портить магнитофонную запись лишними шумами!
— По скольку штук вы упаковываете? — интересуюсь я.
— Пистолеты по тридцать штук в ящике, автоматы — по шестнадцать, карабины — то же самое.
— В таком случае мы возьмем по двести ящиков каждого изделия. Что касается боеприпасов…
— Оставьте боеприпасы, — останавливает меня американец. — Боеприпасов каждый хочет как можно больше. Поэтому у нас норма: пять ящиков на каждый ствол.
— Не очень щедро. Но это мелочи, если мы договоримся о главном.
Американец задумчиво смотрит на меня и моргает, будто ему снова мешает соринка в глазу. Потом отпивает из стакана и снова моргает.
— Вы заказываете шесть тысяч пистолетов и при этом настаиваете на большой скидке. Да я могу реализовать сколько угодно пистолетов без малейшего усилия без всякой скидки. Пистолеты!.. Пистолеты — это золотой бизнес!
Он умолкает, будто прислушивается к диско-грохоту, потом начинает легонько постукивать пальцами по столу, словно проверяя клавиатуру пианино, и говорит:
— Вам надо взять больше карабинов. Удвоим количество карабинов, наполовину уменьшим количество пистолетов, скромнее закажем автоматов, и тогда вы можете рассчитывать на тридцатипроцентную скидку.
Плотное бедро снова жмет меня под столом: соглашайся! На этот раз я тоже толкаю его в ответ: не мешай!
— У меня такое впечатление, будто компромисс уже намечается, — замечаю я. — Мой начальный вариант — и сорок процентов скидки. Или, если хотите, ваш вариант и пятьдесят процентов скидки.
Нога Мод замирает в напряженном ожидании, а Томас снова заливается смехом:
— Разве это компромисс? То, что вы предлагаете, для меня — настоящая капитуляция. Согласитесь, мистер Каре, что человек капитулирует лишь тогда, когда нет другого выхода. А у меня есть достаточно каналов, чтоб сбывать свой товар.
— Да, но у вас, наверное, и товара больше чем достаточно. Зачем ему лежать и ржаветь?
— Не волнуйтесь, товар не ржавеет. Он хорошо смазан.
— Но стареет.
— Он долго не залеживается, чтоб стареть.
Наступает молчание, предвестник разрыва. Мод назойливо толкает меня, но я не реагирую.
— Жаль, что мы не пришли к соглашению, — наконец говорю я. — Будем надеяться, что когда-то, другим разом…
— Я же вам сказал: не полагайтесь на другой раз, — бурчит американец. — Оружие, в отличие от стеклянных изделий, не предлагают ежедневно на каждом шагу.
Он хлопает глазами, потом подносит к губам стакан. Я беру с него пример, безразличный к сигналам Мод. Возможно, время отступать, думаю я, но как раз в этот момент вижу, что Томас тянется к неоткупоренной бутылке, ибо первая уже пустая. Нет, давать отбой еще рано. Впереди у нас целая бутылка, поэтому нечего торопиться.
— Видите ли, мистер Каре, — говорит американец, привычным движением откручивая металлический колпачок. — Поскольку это в самом деле наше первое соглашение и неизвестно, будет ли когда-то второе, я хотел бы вам угодить. Но вы должны понять меня: я не шеф фирмы, и мои права ограничены определенными рамками. Поэтому не требуйте от меня невозможного.
Он щедро наливает себе, не забывая на этот раз и Сандру. Потом подсовывает бутылку мне. Беру ее, но, прежде чем налить, говорю:
— Чтоб не требовать невозможного, надо знать ваши возможности.
— Могу увеличить скидку на пять процентов, если брать второй вариант.
— А как с первым?
— Максимум — тридцать процентов, как я вам уже сказал.
— Хорошо, — говорю я, — но позвольте мне подумать день или два.
— Ну что ж. Если день-два, подумайте, — кивает Томас. — Таких выгодных условий вам никто не предложит.
Напряжение спало. Мод успокоилась, Сандра что-то мурлычет в такт диско-мелодии, которая доносится снизу.
Почувствовав, что соглашение почти заключено, Томас также расслабляется. Алкоголь, до сих пор нейтрализованный силой воли, кажется, начинает действовать и на него. Он бросает на меня дружеский взгляд и говорит:
— Оружие — это самое выдающееся изобретение! Единственное лекарство против человеческой глупости. Мы должны быть благодарны глупости, уважаемый Каре. Если бы не она, кто бы покупал оружие?
— Все это теория, — возражает Сандра. — Пойдем танцевать.
— Только не я, — качает головой американец. — Я могу выпить еще рюмку, чтоб сделать тебе приятное.
— Тогда с вами, — вдруг обращается секс-бомба ко мне.
Она уже поднялась, и я не могу отказать, тем паче что и Томас добродушно подбивает:
— Идите, идите! Вы же знаете! Когда дамы приглашают…
Я трогаюсь вслед за дамой по узкой галерее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
— Согласен. Однако я еще не знаю, что вы можете мне предложить.
— Разве Эрих вам не говорил?
— В общих чертах. Упоминал что-то о пистолетах и ручных гранатах.
— И автоматы. И карабины с длинными или укороченными стволами. И легкие пулеметы. И даже минометы, если они вам нужны. Вообще ассортимент широкий. Вам остается только выбирать.
— Меня интересует все, кроме пулеметов и минометов. Ну и все вместе с необходимым количеством боеприпасов. Но надо знать и цену.
— Видимо, вы ее знаете.
— Приблизительно.
— Ну хорошо: дам вам тридцать процентов скидки, если, конечно, количество товара будет заслуживать этого.
— Но ведь ваш товар устарел…
Бедро Мод не подает мне никаких сигналов, наверное, все идет как полагается.
Томас поднял рюмку, но не пьет, а смотрит на меня, моргая так, будто в глаз ему влетела соринка.
— А какой товар не устарел? Любое оружие становится товаром только тогда, когда устаревает. Новое оружие, уважаемый, еще испытывают на полигонах.
— Согласен. Но согласитесь и вы, что существуют разные степени устарелости.
— Я дам вам новейшее из устаревшего, — уверяет Томас. — То, что только два года назад было на вооружении нашей армии. Так что оно будет намного современней всего того, чем сейчас воюют в африканских джунглях и на Ближнем Востоке.
Чувствую, как Мод толкает меня ногой: соглашайтесь! Но в этих делах я разбираюсь немного лучше, чем Мод, и если уж сел играть, то надо играть как следует.
— Ваше предложение соблазнительно, — признаю я. — А как насчет скидки на пятьдесят процентов?
— Э нет, уважаемый! — смеется американец. — Вы не можете рассчитывать на такую скидку хотя бы потому, что до сих пор не назвали количество необходимого вам товара.
В ожидании конкретных цифр Томас выпивает виски и наливает снова.
— Не забывай и про меня, Генри, — подает голос Сандра.
— Извини, дорогая. Что поделаешь: мужской разговор.
Дамы, очевидно, хорошо понимают, что происходит именно мужской разговор, ибо не только не делают попытки включиться в него, но даже и не переговариваются между собой. Зачем портить магнитофонную запись лишними шумами!
— По скольку штук вы упаковываете? — интересуюсь я.
— Пистолеты по тридцать штук в ящике, автоматы — по шестнадцать, карабины — то же самое.
— В таком случае мы возьмем по двести ящиков каждого изделия. Что касается боеприпасов…
— Оставьте боеприпасы, — останавливает меня американец. — Боеприпасов каждый хочет как можно больше. Поэтому у нас норма: пять ящиков на каждый ствол.
— Не очень щедро. Но это мелочи, если мы договоримся о главном.
Американец задумчиво смотрит на меня и моргает, будто ему снова мешает соринка в глазу. Потом отпивает из стакана и снова моргает.
— Вы заказываете шесть тысяч пистолетов и при этом настаиваете на большой скидке. Да я могу реализовать сколько угодно пистолетов без малейшего усилия без всякой скидки. Пистолеты!.. Пистолеты — это золотой бизнес!
Он умолкает, будто прислушивается к диско-грохоту, потом начинает легонько постукивать пальцами по столу, словно проверяя клавиатуру пианино, и говорит:
— Вам надо взять больше карабинов. Удвоим количество карабинов, наполовину уменьшим количество пистолетов, скромнее закажем автоматов, и тогда вы можете рассчитывать на тридцатипроцентную скидку.
Плотное бедро снова жмет меня под столом: соглашайся! На этот раз я тоже толкаю его в ответ: не мешай!
— У меня такое впечатление, будто компромисс уже намечается, — замечаю я. — Мой начальный вариант — и сорок процентов скидки. Или, если хотите, ваш вариант и пятьдесят процентов скидки.
Нога Мод замирает в напряженном ожидании, а Томас снова заливается смехом:
— Разве это компромисс? То, что вы предлагаете, для меня — настоящая капитуляция. Согласитесь, мистер Каре, что человек капитулирует лишь тогда, когда нет другого выхода. А у меня есть достаточно каналов, чтоб сбывать свой товар.
— Да, но у вас, наверное, и товара больше чем достаточно. Зачем ему лежать и ржаветь?
— Не волнуйтесь, товар не ржавеет. Он хорошо смазан.
— Но стареет.
— Он долго не залеживается, чтоб стареть.
Наступает молчание, предвестник разрыва. Мод назойливо толкает меня, но я не реагирую.
— Жаль, что мы не пришли к соглашению, — наконец говорю я. — Будем надеяться, что когда-то, другим разом…
— Я же вам сказал: не полагайтесь на другой раз, — бурчит американец. — Оружие, в отличие от стеклянных изделий, не предлагают ежедневно на каждом шагу.
Он хлопает глазами, потом подносит к губам стакан. Я беру с него пример, безразличный к сигналам Мод. Возможно, время отступать, думаю я, но как раз в этот момент вижу, что Томас тянется к неоткупоренной бутылке, ибо первая уже пустая. Нет, давать отбой еще рано. Впереди у нас целая бутылка, поэтому нечего торопиться.
— Видите ли, мистер Каре, — говорит американец, привычным движением откручивая металлический колпачок. — Поскольку это в самом деле наше первое соглашение и неизвестно, будет ли когда-то второе, я хотел бы вам угодить. Но вы должны понять меня: я не шеф фирмы, и мои права ограничены определенными рамками. Поэтому не требуйте от меня невозможного.
Он щедро наливает себе, не забывая на этот раз и Сандру. Потом подсовывает бутылку мне. Беру ее, но, прежде чем налить, говорю:
— Чтоб не требовать невозможного, надо знать ваши возможности.
— Могу увеличить скидку на пять процентов, если брать второй вариант.
— А как с первым?
— Максимум — тридцать процентов, как я вам уже сказал.
— Хорошо, — говорю я, — но позвольте мне подумать день или два.
— Ну что ж. Если день-два, подумайте, — кивает Томас. — Таких выгодных условий вам никто не предложит.
Напряжение спало. Мод успокоилась, Сандра что-то мурлычет в такт диско-мелодии, которая доносится снизу.
Почувствовав, что соглашение почти заключено, Томас также расслабляется. Алкоголь, до сих пор нейтрализованный силой воли, кажется, начинает действовать и на него. Он бросает на меня дружеский взгляд и говорит:
— Оружие — это самое выдающееся изобретение! Единственное лекарство против человеческой глупости. Мы должны быть благодарны глупости, уважаемый Каре. Если бы не она, кто бы покупал оружие?
— Все это теория, — возражает Сандра. — Пойдем танцевать.
— Только не я, — качает головой американец. — Я могу выпить еще рюмку, чтоб сделать тебе приятное.
— Тогда с вами, — вдруг обращается секс-бомба ко мне.
Она уже поднялась, и я не могу отказать, тем паче что и Томас добродушно подбивает:
— Идите, идите! Вы же знаете! Когда дамы приглашают…
Я трогаюсь вслед за дамой по узкой галерее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50