За вторым косяком они решили, что если группа катится к провалу, можно, по крайней мере, катиться к провалу с улучшенным названием. Обсуждались разные варианты – в том числе «Уход», «Подлинные короли апатии», «Нет, мы не играем хип-хоп; мы музыканты» и «Может, мы и отстой, но играем лучше, чем вы танцуете», – когда медсестра из приемного отделения, у которой закончился рабочий день, показалась на парковке и направилась к своей машине. Она остановилась в нескольких шагах от троицы и посмотрела на них. Джок, повинуясь рефлексу, выработанному в седьмом классе, спрятал косяк за спину.
– Вы, ребята, хотите знать, что с вашим другом? – спросила медсестра.
– Точно, – сказал Уолли.
– Он в порядке. Рана кожного покрова головы, четырнадцать швов. Несколько внутренних кровоизлияний. Ничего серьезного. Скоро его отпустят.
– Отлично, – ответил Уолли.
– Я думал, внутренние кровоизлияния – это серьезно, – сказал Джок.
– Ты путаешь с внутренним кровотечением, – сказал Тед.
– Нет, не путаю, – сказал Джок, хотя на самом деле путал.
– Это не страшно, – сказала медсестра, разглядывая Джока, который из всех членов группы был наиболее пригоден для разглядывания. – Это значит – просто ушибы.
– А, – сказал Джок, разглядывая медсестру в ответ и думая, что она – в некотором роде привлекательная зрелая женщина, вроде Анн-Маргрет: может-и-неплохие-сиськи-под–этим–халатом.
– Отлично, – повторил Уолли. – Спасибо.
Медсестра по-прежнему смотрела на Джока, который все еще прятал руку за спиной.
– Ну, – сказала она, – дашь мне затянуться?
Через двадцать минут медсестра по имени Сэнди, сорока трех лет, которая в тот день узнала, что ее бывший муж собрался жениться на ее знакомой агентше из «Эйвон», увезла Джока на своей «тойоте-камри», оставив Уолли и Теда приканчивать третий косяк. Наконец Уолли сказал:
– Пошли, заберем Джонни.
– Джонни, – сказал Тед, внезапно вспомнив про Джонни. – И его кровоизлияния.
Уолли остановился.
– «Джонни и кровоизлияния», – сказал он.
Они посмотрели друг на друга. Потом стукнули по рукам, и «Приход» закончил свое существование.
Через три недели, одну свадьбу и девять концертов в барах Уолли в полседьмого утра разбудил мобильный телефон, который он никогда не выключал.
– Алло? – сказал он.
– Ты из «Прихода»? – спросил голос.
– Что? – спросил Уолли.
– Группа, – сказал голос. – У меня визитная карточка, на ней написано: «"Приход", Современная музыка на все случаи».
Уолли посмотрел на будильник.
– Сейчас полседьмого утра.
– Знаю, – сказал голос. – У меня есть часы. Мне нужна группа.
– Сейчас? – спросил Уолли.
– Сегодня вечером. На плавучем казино. Нужна группа. Покажете себя, хорошо отыграете, получите постоянную работу. Но сегодня нужно там быть. Справитесь, «Приход»?
– Вообще-то это старая карточка. Мы теперь называемся «Джонни и кровоизлияния».
– Что? На визитке написано «Приход».
– Знаю, – сказал Уолли. – Мы только что поменяли название на «Джонни и кровоизлияния».
– Кровоизлияния? – спросил голос.
– То есть травмы, – уточнил Уолли.
– Я в курсе.
– Забавная была история, – начал Уолли. – Наш басист, Джонни, ввязался в… – Он умолк, прикинув, что эту историю потенциальному работодателю лучше не рассказывать.
– Идиотское название, – сказал голос.
Уолли не стал возражать, поскольку голос, пожалуй, попал в точку.
– Расскажи про группу.
– Хорошо, – сказал Уолли, – в основном мы играем каверы рок-классики, но кроме этого…
– Нет, – сказал голос. – Мне нужно знать, бывает ли у кого-нибудь из группы морская болезнь?
– Нет. Думаю, нет.
– Группа, которая блюет на клиентов, мне не нужна, – сказал голос.
– Понимаю, – согласился Уолли.
– Двести долларов за ночь, – сказал голос. – Играете пять часов.
– Даже не знаю, – сказал Уолли. – За такую работу мы обычно берем…
– Двести долларов.
– Хорошо, – согласился Уолли.
– Знаешь «Кетовый садок»? Возле бухты?
– Ага. Собственно говоря, мы играли там пару…
– Судно отходит оттуда, – сказал голос. – «Феерия морей». Ты и остальные Кровотечения будьте там в полшестого.
– Кровоизлияния, – поправил Уолли. – Джонни и Кровоизлияния.
– Идиотское название, – сказал голос и дал отбой.
Эстель собиралась укусить Малыша Сумо. Фэй видела это по ее глазам.
Малыш Сумо был самый неприятный ребенок в группе «Крох-а-Рама», куда Фэй водила Эстель три раза в неделю, чтобы она поиграла с другими детьми. Правда, воспитательница «Крох-а-Рамы» не называла это «играть». Она говорила «взаимодействовать». Подобные слова воспитательница стала употреблять, закончив курсы детского развития. Если Эстель пыталась положить мячик в корзинку, воспитательница «Крох-а-Рамы» объясняла Фэй, что ребенок развивает навыки пространственных взаимоотношений. Ее любимое слово было «когнитивный».
Фэй это казалось очень забавным, но ей было не с кем поделиться. Остальные мамы, судя по всему, воспринимали воспитательницу «Крох-а-Рамы» всерьез. Фэй чувствовала себе неуютно в этой группе, и не только потому, что она была единственной мамой, которая водила восьмилетний «форд-проуб», а не новенький внедорожник размером с автофургон. Фэй подозревала, что она единственная работающая мама в группе. И знала наверняка, что она единственная мама, которая по ночам надевает короткое платье и подает коктейли распускающим руки дебилам на плавучем казино.
Так что Фэй была не в восторге от «Крох-а-Рамы», особенно потому, что она стоила ей денег, которые у нее не всегда были, и сна, в котором она отчаянно нуждалась после долгих ночей на судне. Но Эстель «Крох-а-Раму» обожала и ладила со всеми детьми. Кроме Малыша Сумо.
Малыш Сумо, которого на самом деле звали Кристофер, для своих полутора лет был весьма крупным-ребенком и весил фунтов сорок – на тринадцать фунтов больше, чем Эстель. Малыш Сумо был собственником, и в данный момент доводил Эстель до белого каления, отбирая погремушки. Погремушек было много – хватало на всех, – но стоило Эстель взять одну, как Малыш Сумо вопил «МОЕ!» и вцеплялся в нее своими жирными ручонками. Эстель была не жадной, поэтому отпускала погремушку и брала другую.
Тогда Малыш Сумо бросал ту, что у него в руках, снова вопил «МОЕ!» и отбирал новую погремушку.
Фэй видела, что Эстель надоело делиться, и она уже почти готова отомстить. Фэй все ждала, что мать Малыша Сумо предпримет какие-нибудь меры, но Мамаша Сумо только улыбалась прелестному поведению своего сыночка.
Фэй недолюбливала Мамашу Сумо. Однажды, когда класс занимался развитием одного из когнитивных навыков, играя в «Марш, марш кругом», Фэй позвонил на мобильный ее бывший муж, взбешенный письмом по поводу задержек алиментов, которое прислал ему адвокат Фэй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62