Коленатый что-то буркает.
— Громче!—делаю я ему замечание.
— В последнее время семь.
— Ну вот видите, как у вас пошло. Вы лишь подтверждаете то, что нам и самим известно. Продолжайте! Расскажите о даче, где мы вас обнаружили.
— О даче?
— О тех комнатках там. И о вашей гарсоньере. У вас случайно не несколько квартир?
Как и следовало ожидать, Коленатый все, что знал, валит на покойного Ферду.
— Он был ненасытен,— говорит Коленатый.— Все были его затеи. Мы попались на удочку, только и всего.
Ферда организовал в городе проституцию. Сколотил группу девиц с вызовом по телефону; одиночка, которая шатается по ночным заведениям, подвергает себя риску слишком быстро оказаться на крючке. Нет-нет да попадет в списки, составленные вследствие перлюстрации, нет-нет да задержат. Система Ферды срабатывала безошибочно. Коленатый предлагал внушающему доверие иностранцу, который изучал красоты чешской столицы, небольшой альбом с фотографиями девиц. Не желаете ли познакомиться?.. Не дорого ли для вас двести марок, сто долларов?.. Добычу делили в сертификатах. Немногочисленная группка сотоварищей продавала сертификаты у входа в магазины, торгующие на валюту. Иногда что-нибудь на них и покупалось, а затем перепродавалось. Электронные часы, компьютеры, стекло. Но Ферда...
— Требовал себе все больше, не так ли?
— Всегда одинаково. Двадцать пять процентов. С самого начала он пустил в оборот дачу или предоставлял свою городскую квартиру, когда времени было в обрез, ну и все соглашались, что ему это нужно компенсировать деньгами. Но поскольку все это затянулось...
— То вы решили его устранить.
— Да, устранить, но не убить. Постепенно я подкупил всех его горилл. Чтобы они были за меня. Ферде мы хотели прямо сказать: хватит! А заартачится — схлопочет то, что получали от него другие. Хорошую вздрючку, для прочистки мозгов. Но чтобы убить — нет, это нет! На это никто не пошел бы. А если бы кто и рискнул, то сделал бы это не так, не по-дурацки. Просто где-нибудь закопали бы. Чтоб уже никогда его не нашли. Нет, чтобы убить — этого и в мыслях не было. От таких дел лучше подальше. Ферда и без нас загребал порядком. Дурачил людей, возил за твердую валюту, держал под колпаком страховую контору, химичил с машинами... Работал за целый картель.
—Что вы делали в пятницу ночью, в субботу утром?
-—То-то и оно, уважаемый. Я был дома, и вдобавок один. Как узнал про Ферду — мне позвонил Гуго из их конторы, мол, знаю ли я что... — сразу же дернул к Ферде на дачу. Боялся, что рано или поздно вы на меня выйдете. И мне хотелось, чтобы это произошло как можно позже.
— Почему?
— Ну, думал, вы за это время поймаете того, кто прикончил Ферду. Может, кое-какие делишки и раскопаете, тут уж ничего не попишешь, но зато худшего избегну.
Его замысел ему почти удался. Розыск по всей республике, фотографии по телевидению — и все безрезультатно. Никто Коленатого не видел, никто не сообщил, где бы он мог быть.
— Худшего вы таким образом не избегнете,— сказал Бавор.— Вы все еще числитесь подозреваемым номер один,
— Бр-р! Я знаю только одно — я этого не сделал. Знай я, кто это сделал, я бы вам сказал, даже если бы речь шла о моем родном брате.
11.57
Стук в дверь. Входит охранник.
— Прошу прощения, принесли обед.
Каждому полагается есть, в том числе и арестованным. Мы отпускаем Коленатого и идем с Бавором в ближайший ресторан, Здесь хорошо готовят, и если вас знают, то быстро обслужат. Мы съедаем гуляш, пьем пиво.
— Это он?—спрашивает мой капитан.
— Если б я знал... Но у меня такое чувство...
— В любом случае у нас мало улик.
— Почти никаких. Это видно даже слепому.
— Гуго?
— Нет. В этом я уверен.
— Те два шутника, что стращают таксистов автоматическим ножОм?
— Да нет, пожалуй, тоже нет. Я им верю.
— Черт, я тоже, но ведь нельзя же...
— Те две гориллы еще не сказали своего последнего слова. На них это похоже.
— Ну да, потому что избили Сладкую, поэтому? И следовательно, способны выкинуть что-нибудь и почище?
— Может, и так.
— Еще пивка изволите?
— Нет, получите с нас.
— Пожалуйста, сейчас подошлю коллегу!
— Пацелт?
— Старый? Не знаю, вроде бы далековато.
— У него машина.
— Но и бдительная жена...
— А не хотел бы ты заглянуть к нему сам? Ребята из Усти — это хорошо, и тем не менее...
— Разве что для душевного спокойствия. Ладно, я туда съезжу. А ты тем временем будешь обрабатывать Коленатого?
— Да. Пока он колется, нужно дать ему выговориться. 15.22
Я потягиваюсь на заднем сиденье «Волги», сажусь и позевываю.
— Где мы?
— За Ловосицами. Скоро будем на месте.
— Отлично, превосходно. Заедем в участок, чтобы нам дали сопровождающего. Но я не знаю точно, где это.
— Будет сделано.
— Здорово я храпел?
— Вы, товарищ старший лейтенант, спите, как дитя. Глядя на вас, прямо соску хочется дать. Извините, что так говорю, у меня два парня — те тоже выглядят ангелочками, когда спят. Посмотрели бы вы на них днем.
— Гм. Итак, я мог бы составить неплохую партию, если бы захотел жениться? Хорошая зарплата, хороший характер и даже не храплю.
— Это точно.
Мы подъезжаем к небольшому дому с маленьким ухоженным садом, чем-то напоминающим дело рук Иржичека из Чешской Браны. В саду стоит мужчина, который бледнеет, когда мы выходим из машины. Он вынужден опуститься на лавочку, «Тук-тук»,—раздается у меня в голове, и я уже знаю, что это наш человек. Пан Пацелт. Одетый в униформу сотрудник угрозыска, сопровождающий нас, почувствовав перемену в моем поведении, изготовился было перемахнуть через забор и кинуться к Пацелту, если тот вздумает удирать.
— Стало быть, вы все узнали...
Излишне говорить, что, если бы он не признался, мы бы никогда не смогли его уличить.
--Да, вас видели,— лгу я, как пресса (не знаю, почему так говорят,—я убежден, что многое из напечатанного, в том числе и это мое повествование, ложью не является).
— Жены нету дома. Я только напишу ей записку. Хорошо, что вы приехали именно сейчас,— я бы не смог ей объяснить.
— Вас это мучило?
— Повеситься хотел. Уже почти неделю живу на порошках.
— Ну, пойдемте, теперь у вас все позади.
— Черкну только пару слов жене, а потом дам вам этот нож.
Вот и все. Мне жаль, что о кропотливом, муравьином труде я не способен рассказать так, как мой друг, сочинитель детективных романов. Бывает, развязка сваливается на вас, как спелая груша.
Мы запираем дом. Пацелт кладет ключ под кирпич, лежащий возле водостока.
— Еще обворуют вас,— замечаю я. Он бросает на меня взгляд.
— Бог с вами! Разве теперь не все равно?
Из местного отделения я звоню Бавору. Затем увожу Пацелта в Прагу. 18.27
— Он всю дорогу рассказывал,— говорю я Бавору.— Ему пришло это в голову, когда его сын наложил на себя руки. Мол, неужто такой мерзавец, как Ферецкий, должен
его пережить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Громче!—делаю я ему замечание.
— В последнее время семь.
— Ну вот видите, как у вас пошло. Вы лишь подтверждаете то, что нам и самим известно. Продолжайте! Расскажите о даче, где мы вас обнаружили.
— О даче?
— О тех комнатках там. И о вашей гарсоньере. У вас случайно не несколько квартир?
Как и следовало ожидать, Коленатый все, что знал, валит на покойного Ферду.
— Он был ненасытен,— говорит Коленатый.— Все были его затеи. Мы попались на удочку, только и всего.
Ферда организовал в городе проституцию. Сколотил группу девиц с вызовом по телефону; одиночка, которая шатается по ночным заведениям, подвергает себя риску слишком быстро оказаться на крючке. Нет-нет да попадет в списки, составленные вследствие перлюстрации, нет-нет да задержат. Система Ферды срабатывала безошибочно. Коленатый предлагал внушающему доверие иностранцу, который изучал красоты чешской столицы, небольшой альбом с фотографиями девиц. Не желаете ли познакомиться?.. Не дорого ли для вас двести марок, сто долларов?.. Добычу делили в сертификатах. Немногочисленная группка сотоварищей продавала сертификаты у входа в магазины, торгующие на валюту. Иногда что-нибудь на них и покупалось, а затем перепродавалось. Электронные часы, компьютеры, стекло. Но Ферда...
— Требовал себе все больше, не так ли?
— Всегда одинаково. Двадцать пять процентов. С самого начала он пустил в оборот дачу или предоставлял свою городскую квартиру, когда времени было в обрез, ну и все соглашались, что ему это нужно компенсировать деньгами. Но поскольку все это затянулось...
— То вы решили его устранить.
— Да, устранить, но не убить. Постепенно я подкупил всех его горилл. Чтобы они были за меня. Ферде мы хотели прямо сказать: хватит! А заартачится — схлопочет то, что получали от него другие. Хорошую вздрючку, для прочистки мозгов. Но чтобы убить — нет, это нет! На это никто не пошел бы. А если бы кто и рискнул, то сделал бы это не так, не по-дурацки. Просто где-нибудь закопали бы. Чтоб уже никогда его не нашли. Нет, чтобы убить — этого и в мыслях не было. От таких дел лучше подальше. Ферда и без нас загребал порядком. Дурачил людей, возил за твердую валюту, держал под колпаком страховую контору, химичил с машинами... Работал за целый картель.
—Что вы делали в пятницу ночью, в субботу утром?
-—То-то и оно, уважаемый. Я был дома, и вдобавок один. Как узнал про Ферду — мне позвонил Гуго из их конторы, мол, знаю ли я что... — сразу же дернул к Ферде на дачу. Боялся, что рано или поздно вы на меня выйдете. И мне хотелось, чтобы это произошло как можно позже.
— Почему?
— Ну, думал, вы за это время поймаете того, кто прикончил Ферду. Может, кое-какие делишки и раскопаете, тут уж ничего не попишешь, но зато худшего избегну.
Его замысел ему почти удался. Розыск по всей республике, фотографии по телевидению — и все безрезультатно. Никто Коленатого не видел, никто не сообщил, где бы он мог быть.
— Худшего вы таким образом не избегнете,— сказал Бавор.— Вы все еще числитесь подозреваемым номер один,
— Бр-р! Я знаю только одно — я этого не сделал. Знай я, кто это сделал, я бы вам сказал, даже если бы речь шла о моем родном брате.
11.57
Стук в дверь. Входит охранник.
— Прошу прощения, принесли обед.
Каждому полагается есть, в том числе и арестованным. Мы отпускаем Коленатого и идем с Бавором в ближайший ресторан, Здесь хорошо готовят, и если вас знают, то быстро обслужат. Мы съедаем гуляш, пьем пиво.
— Это он?—спрашивает мой капитан.
— Если б я знал... Но у меня такое чувство...
— В любом случае у нас мало улик.
— Почти никаких. Это видно даже слепому.
— Гуго?
— Нет. В этом я уверен.
— Те два шутника, что стращают таксистов автоматическим ножОм?
— Да нет, пожалуй, тоже нет. Я им верю.
— Черт, я тоже, но ведь нельзя же...
— Те две гориллы еще не сказали своего последнего слова. На них это похоже.
— Ну да, потому что избили Сладкую, поэтому? И следовательно, способны выкинуть что-нибудь и почище?
— Может, и так.
— Еще пивка изволите?
— Нет, получите с нас.
— Пожалуйста, сейчас подошлю коллегу!
— Пацелт?
— Старый? Не знаю, вроде бы далековато.
— У него машина.
— Но и бдительная жена...
— А не хотел бы ты заглянуть к нему сам? Ребята из Усти — это хорошо, и тем не менее...
— Разве что для душевного спокойствия. Ладно, я туда съезжу. А ты тем временем будешь обрабатывать Коленатого?
— Да. Пока он колется, нужно дать ему выговориться. 15.22
Я потягиваюсь на заднем сиденье «Волги», сажусь и позевываю.
— Где мы?
— За Ловосицами. Скоро будем на месте.
— Отлично, превосходно. Заедем в участок, чтобы нам дали сопровождающего. Но я не знаю точно, где это.
— Будет сделано.
— Здорово я храпел?
— Вы, товарищ старший лейтенант, спите, как дитя. Глядя на вас, прямо соску хочется дать. Извините, что так говорю, у меня два парня — те тоже выглядят ангелочками, когда спят. Посмотрели бы вы на них днем.
— Гм. Итак, я мог бы составить неплохую партию, если бы захотел жениться? Хорошая зарплата, хороший характер и даже не храплю.
— Это точно.
Мы подъезжаем к небольшому дому с маленьким ухоженным садом, чем-то напоминающим дело рук Иржичека из Чешской Браны. В саду стоит мужчина, который бледнеет, когда мы выходим из машины. Он вынужден опуститься на лавочку, «Тук-тук»,—раздается у меня в голове, и я уже знаю, что это наш человек. Пан Пацелт. Одетый в униформу сотрудник угрозыска, сопровождающий нас, почувствовав перемену в моем поведении, изготовился было перемахнуть через забор и кинуться к Пацелту, если тот вздумает удирать.
— Стало быть, вы все узнали...
Излишне говорить, что, если бы он не признался, мы бы никогда не смогли его уличить.
--Да, вас видели,— лгу я, как пресса (не знаю, почему так говорят,—я убежден, что многое из напечатанного, в том числе и это мое повествование, ложью не является).
— Жены нету дома. Я только напишу ей записку. Хорошо, что вы приехали именно сейчас,— я бы не смог ей объяснить.
— Вас это мучило?
— Повеситься хотел. Уже почти неделю живу на порошках.
— Ну, пойдемте, теперь у вас все позади.
— Черкну только пару слов жене, а потом дам вам этот нож.
Вот и все. Мне жаль, что о кропотливом, муравьином труде я не способен рассказать так, как мой друг, сочинитель детективных романов. Бывает, развязка сваливается на вас, как спелая груша.
Мы запираем дом. Пацелт кладет ключ под кирпич, лежащий возле водостока.
— Еще обворуют вас,— замечаю я. Он бросает на меня взгляд.
— Бог с вами! Разве теперь не все равно?
Из местного отделения я звоню Бавору. Затем увожу Пацелта в Прагу. 18.27
— Он всю дорогу рассказывал,— говорю я Бавору.— Ему пришло это в голову, когда его сын наложил на себя руки. Мол, неужто такой мерзавец, как Ферецкий, должен
его пережить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76