В числе отверженных оказался и Самойлов.
— Ну и дела... — пробормотал он, как только за Клюевыми захлопнулась массивная дверь. — Ну, Наталья Михайловна... Ну, дает девка... — И, обернувшись к следователю по особо важным делам Кузяко-ву, который сидел с объемистой папкой в руках на соседнем стуле, с гордостью выпалил: — А я ведь прогнозировал. Как только в первый раз ее увидел, так сразу понял — далеко пойдет. Характер у нее!..
— Так это она пятерых головорезов под высшую меру подвела? Тех, которые потом сбежали? — оживился Кузяков, который был лично не знаком с Наташей. Как-то судьба не сводила.
— Она самая, — подтвердил Самойлов.
— Ой-ой-ой!.. — запричитал Кузяков. — Бедная девочка... Ведь ей жить и жить...
— Типун тебе на язый!
— И ребеночек совсем маленький...
Те прокурорские работники, которые знали об этом деле (а не знали разве что уборщицы и буфетчицы), поневоле прикидывали — каковы же шансы Клюевой? Смогут ли ее защитить? Настигнет ли ее месть корейца или нет? А если настигнет, то когда? Наташу жалели, сопереживали. Но в принципе уже давно поставили на ней крест... Юм не прощает своих заклятых врагов, а убить человека ему — что плюнуть.
Она рассказала Дробышеву все — и о своем приезде во Львов, и о неожиданном столкновении нос к носу с корейцем на базаре, и о «прекрасной» работе местных органов, и о побеге на Ольвию, и о том, что произошло на острове...
Дробышев слушал не перебивая, подперев подбородок ладонью и время от времени бросая пронзительные взгляды в сторону Виктора, который угрюмо сидел у окна, кормил дочурку из бутылочки и взглядов этих не выдерживал. Если бы у него была возможность разложиться на атомы, он бы не раздумывая воспользовался ей.
— Вот и тема для вашей кандидатской диссертации, — едва Наташа замолчала, иронично произнес Дмитрий Семенович. — «Совпадение как фактор, способствующий поимке преступника». Тут целую теорию можно развить... А если серьезно... Вы свечку в церкви поставили? Я бы на вашем месте поставил... Дайте руку... — И он сжал маленькую Наташину ладонь. — Это ведь чудо, что вы сейчас здесь, живая и невредимая. Чудо...
— Моей семье кухна охрана. Мне, Виктору, матери моей, брату. Серьезная охрана.
— А если Юм не доплыл до берега?
— Если бы да кабы да во рту росли грибы... — резко выдохнула Натыиа, но Дробышев взмахом руки прервал ее:
— Людей нет... — Дмитрий Семенович опустил глаза: — И взять их неоткуда...
— Обо мне можете не беспокоиться, — подал робкий голос Виктор. — Я лучше из дома не буду выходить, раз такое дело. Зачем на меня охранников тратить? — И он опять сжался весь под тяжелым взглядом Дмитрия Семеновича.
— Что-нибудь придумаем. — Дробышев нажал кнопку селектора. — Корягин? Срочно зайдите ко мне.
— А может, мы поселимся тут? — на полном серьезе предложила Наташа. — Вы выделите нам какой-нибудь кабинет...
— Абсурд, Клюева, — замотал головой Дробышев.
— Да, абсурд, — согласилась с ним Наташа. — Но другого выхода я не вижу. Если Юм все-таки решится идти до конца...
— Вряд ли. Дорога в Москву ему закрыта.
— Это с точки зрения нормального человека со здоровой психикой. Но поступки Юма уже непредсказуемы, не поддаются никакой логике.
— Думаете? — Дробышев задумчиво покусывал
кончик карандаша.
— Я чувствую. Я уверена. Он скоро вернется. У нас теперь какая-то связь...
— Жить в прокуратуре? Ни поесть нормально, ни, пардон, помыться... Вы хоть сознаете, на что себя обрекаете?
У Наташи уже не было сил спорить с Дробышевым, что-то ему объяснять, доказывать. Невероятная усталость вдруг придавила ее многотонной тяжестью, придавила до хруста в суставах. Она закрыла глаза и в следующее мгновение услыхала мягкий шелест морского прибоя.
Явился Корягин и, выслушав не очень настойчивый приказ начальника насчет охраны семьи Натальи Михайловны Клюевой, сразу перешел в контратаку:
— О чем вы говорите, Дмитрий Семенович? У
меня ж недокомплект сорок процентов! Нет людей,
вы понимаете? Нету! Рожу я их вам, что ли?
Дробышев прикрикнул на него, угрожающе зашевелил бровями и напоследок стукнул кулаком по столу. Подействовало.
— Постараюсь что-нибудь придумать, — обиженно набычился Корягин. — Но не обещаю.
— А где здесь можно пообедать? — спросил голодный Виктор.
— Сидите здесь. — Дробышев подошел к вешалке и выудил из кармана пиджака пухлое портмоне. — Я пока схожу в столовку, принесу что-нибудь пожевать. Наталья Михайловна, ложитесь на диванчик, не стесняйтесь. С дороги-то... Кстати, Склифосовского взяли.
— Когда? Где?
— Верней, сам пришел, вроде как с повинной. Не вынесла душа поэта.
Так, теперь на свободе оставались лишь двое — Юм и Евгения. Разумеется, в том случае, если кореец не отправил учительницу музыки в мир иной, а с него станется.
К вечеру вопрос об охране все еще оставался открытым. И тогда Дмитрий Семенович пошел на такой шаг, на который при любых других обстоятельствах никогда бы не решился.
— Расул Ниязович, здравствуй. Дробышев беспокоит, помнишь такого? Ну да, ну да... По делу, конечно же... К тебе по личному вопросу и не сунешься... Тут такая ситуация вырисовывается... Выручай, Расул Ниязович, при случае сочтемся, я в долгу не останусь...
На другом конце провода был полковник Вагинян, занимавший высокий пост в службе внешней контрразведки. Их знакомство можно было назвать шапочным — давным-давно проводили совместную операцию. И все же Вагинян был той соломинкой, за которую можно было ухватиться.
К концу разговора по лбу Дробышева скатилась тоненькая струйка пота.
— Что не сделаешь для вас, Клюева, — облегченно выдохнув, Дмитрий Семенович осторожно опустил трубку на рычаг. — Ребята подъедут к девяти.
Без одной минуты девять в кабинет вошли двое в штатском.
— Майор Дуюн.
— Капитан Липко.
Они крепко пожали руки Дробышеву, Виктору и Наташе (она чуть не вскрикнула от боли) и потребовали, чтобы их быстро ввели в курс дела.
Затем, получив исчерпывающую информацию по всем интересующим их вопросам, мужчины о чем-то тихонечко посовещались, и майор Дуюн объявил:
— Работаем параллельно. Моя команда будет присматривать за вами, Наталья Михайловна, за вашим мужем и дочерью. Капитан Липко переключается на Антонину Федоровну и Леонида. Встали, поехали.
Неизвестно откуда взявшиеся пареньки в замызганных рабочих комбинезонах за каких-то полчаса заменили деревянную входную дверь на бронированную, буквально замуровав ее опорную часть специальным бетонным раствором.
— Шторы у вас плохие, просвечивают. — В это время майор Дуюн осуществлял тщательный осмотр квартиры. — Впрочем, это пустяки — заменим. Так, две комнаты... Окна кухни выходят во двор, ага...
Значит, так, слушайте меня внимательно... Мое дело — предотвратить покушение как таковое, я не собираюсь прикрывать вас своим телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Ну и дела... — пробормотал он, как только за Клюевыми захлопнулась массивная дверь. — Ну, Наталья Михайловна... Ну, дает девка... — И, обернувшись к следователю по особо важным делам Кузяко-ву, который сидел с объемистой папкой в руках на соседнем стуле, с гордостью выпалил: — А я ведь прогнозировал. Как только в первый раз ее увидел, так сразу понял — далеко пойдет. Характер у нее!..
— Так это она пятерых головорезов под высшую меру подвела? Тех, которые потом сбежали? — оживился Кузяков, который был лично не знаком с Наташей. Как-то судьба не сводила.
— Она самая, — подтвердил Самойлов.
— Ой-ой-ой!.. — запричитал Кузяков. — Бедная девочка... Ведь ей жить и жить...
— Типун тебе на язый!
— И ребеночек совсем маленький...
Те прокурорские работники, которые знали об этом деле (а не знали разве что уборщицы и буфетчицы), поневоле прикидывали — каковы же шансы Клюевой? Смогут ли ее защитить? Настигнет ли ее месть корейца или нет? А если настигнет, то когда? Наташу жалели, сопереживали. Но в принципе уже давно поставили на ней крест... Юм не прощает своих заклятых врагов, а убить человека ему — что плюнуть.
Она рассказала Дробышеву все — и о своем приезде во Львов, и о неожиданном столкновении нос к носу с корейцем на базаре, и о «прекрасной» работе местных органов, и о побеге на Ольвию, и о том, что произошло на острове...
Дробышев слушал не перебивая, подперев подбородок ладонью и время от времени бросая пронзительные взгляды в сторону Виктора, который угрюмо сидел у окна, кормил дочурку из бутылочки и взглядов этих не выдерживал. Если бы у него была возможность разложиться на атомы, он бы не раздумывая воспользовался ей.
— Вот и тема для вашей кандидатской диссертации, — едва Наташа замолчала, иронично произнес Дмитрий Семенович. — «Совпадение как фактор, способствующий поимке преступника». Тут целую теорию можно развить... А если серьезно... Вы свечку в церкви поставили? Я бы на вашем месте поставил... Дайте руку... — И он сжал маленькую Наташину ладонь. — Это ведь чудо, что вы сейчас здесь, живая и невредимая. Чудо...
— Моей семье кухна охрана. Мне, Виктору, матери моей, брату. Серьезная охрана.
— А если Юм не доплыл до берега?
— Если бы да кабы да во рту росли грибы... — резко выдохнула Натыиа, но Дробышев взмахом руки прервал ее:
— Людей нет... — Дмитрий Семенович опустил глаза: — И взять их неоткуда...
— Обо мне можете не беспокоиться, — подал робкий голос Виктор. — Я лучше из дома не буду выходить, раз такое дело. Зачем на меня охранников тратить? — И он опять сжался весь под тяжелым взглядом Дмитрия Семеновича.
— Что-нибудь придумаем. — Дробышев нажал кнопку селектора. — Корягин? Срочно зайдите ко мне.
— А может, мы поселимся тут? — на полном серьезе предложила Наташа. — Вы выделите нам какой-нибудь кабинет...
— Абсурд, Клюева, — замотал головой Дробышев.
— Да, абсурд, — согласилась с ним Наташа. — Но другого выхода я не вижу. Если Юм все-таки решится идти до конца...
— Вряд ли. Дорога в Москву ему закрыта.
— Это с точки зрения нормального человека со здоровой психикой. Но поступки Юма уже непредсказуемы, не поддаются никакой логике.
— Думаете? — Дробышев задумчиво покусывал
кончик карандаша.
— Я чувствую. Я уверена. Он скоро вернется. У нас теперь какая-то связь...
— Жить в прокуратуре? Ни поесть нормально, ни, пардон, помыться... Вы хоть сознаете, на что себя обрекаете?
У Наташи уже не было сил спорить с Дробышевым, что-то ему объяснять, доказывать. Невероятная усталость вдруг придавила ее многотонной тяжестью, придавила до хруста в суставах. Она закрыла глаза и в следующее мгновение услыхала мягкий шелест морского прибоя.
Явился Корягин и, выслушав не очень настойчивый приказ начальника насчет охраны семьи Натальи Михайловны Клюевой, сразу перешел в контратаку:
— О чем вы говорите, Дмитрий Семенович? У
меня ж недокомплект сорок процентов! Нет людей,
вы понимаете? Нету! Рожу я их вам, что ли?
Дробышев прикрикнул на него, угрожающе зашевелил бровями и напоследок стукнул кулаком по столу. Подействовало.
— Постараюсь что-нибудь придумать, — обиженно набычился Корягин. — Но не обещаю.
— А где здесь можно пообедать? — спросил голодный Виктор.
— Сидите здесь. — Дробышев подошел к вешалке и выудил из кармана пиджака пухлое портмоне. — Я пока схожу в столовку, принесу что-нибудь пожевать. Наталья Михайловна, ложитесь на диванчик, не стесняйтесь. С дороги-то... Кстати, Склифосовского взяли.
— Когда? Где?
— Верней, сам пришел, вроде как с повинной. Не вынесла душа поэта.
Так, теперь на свободе оставались лишь двое — Юм и Евгения. Разумеется, в том случае, если кореец не отправил учительницу музыки в мир иной, а с него станется.
К вечеру вопрос об охране все еще оставался открытым. И тогда Дмитрий Семенович пошел на такой шаг, на который при любых других обстоятельствах никогда бы не решился.
— Расул Ниязович, здравствуй. Дробышев беспокоит, помнишь такого? Ну да, ну да... По делу, конечно же... К тебе по личному вопросу и не сунешься... Тут такая ситуация вырисовывается... Выручай, Расул Ниязович, при случае сочтемся, я в долгу не останусь...
На другом конце провода был полковник Вагинян, занимавший высокий пост в службе внешней контрразведки. Их знакомство можно было назвать шапочным — давным-давно проводили совместную операцию. И все же Вагинян был той соломинкой, за которую можно было ухватиться.
К концу разговора по лбу Дробышева скатилась тоненькая струйка пота.
— Что не сделаешь для вас, Клюева, — облегченно выдохнув, Дмитрий Семенович осторожно опустил трубку на рычаг. — Ребята подъедут к девяти.
Без одной минуты девять в кабинет вошли двое в штатском.
— Майор Дуюн.
— Капитан Липко.
Они крепко пожали руки Дробышеву, Виктору и Наташе (она чуть не вскрикнула от боли) и потребовали, чтобы их быстро ввели в курс дела.
Затем, получив исчерпывающую информацию по всем интересующим их вопросам, мужчины о чем-то тихонечко посовещались, и майор Дуюн объявил:
— Работаем параллельно. Моя команда будет присматривать за вами, Наталья Михайловна, за вашим мужем и дочерью. Капитан Липко переключается на Антонину Федоровну и Леонида. Встали, поехали.
Неизвестно откуда взявшиеся пареньки в замызганных рабочих комбинезонах за каких-то полчаса заменили деревянную входную дверь на бронированную, буквально замуровав ее опорную часть специальным бетонным раствором.
— Шторы у вас плохие, просвечивают. — В это время майор Дуюн осуществлял тщательный осмотр квартиры. — Впрочем, это пустяки — заменим. Так, две комнаты... Окна кухни выходят во двор, ага...
Значит, так, слушайте меня внимательно... Мое дело — предотвратить покушение как таковое, я не собираюсь прикрывать вас своим телом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84