это характерная толщина для морских отложений в районе хребта имени Ломоносова. Потребовалось сорок пять тысяч лет для того, чтобы на дне моря образовался такой слой отложений.
— А как вы узнаёте, что он пролежал сорок пять тысяч лет? — спросил я.
— На основании изучения распределения радия в осадках и распада радиоактивных элементов было установлено, что скорость накопления морских отложений составляет от 1,3 до 2,0 сантиметра за тысячу лет. Таким образом, для того, чтобы образовался на дне слой грунта в один метр, нужно было время в пятьдесят тысяч лет. Взяв из разных мест океана породы грунта, стало возможным установить, когда и куда проникали теплые воды, — ответил он и потом добавил:
— В начале слоя — человек находился еще в каменном веке и его орудием была палка и камень, а в конце— он уже расщепил атом, создал котел-реактор и заставил вращаться турбины атомной электростанции. Не замечательно ли это!
Николай Александрович был энтузиастом, влюбленным в свою специальность, и, как все энтузиасты, он увлекался.
Я припомнил несколько экспедиций, в которых .приходилось вместе с ним работать, и всегда он был неутомимым тружеником «морского дна». Даже в самый суровый шторм он вечно возился со своими грунтовыми
пробами.Меня поразила необычайность того, что вся человеческая история помещалась на 90 сантиметрах грунтового слоя.
Вот, передо мной темно-коричневый ил, который накопился за последние 6 тысяч лет; толщина его всего 12 сантиметров. Только представить себе, что произошло за это время: рождались и умирали народы, возникали и исчезали государства, строились и превращались в руины города...
Я старался припомнить историю тех времен. События, мифы, отдельные случаи, запомнившиеся из книг, стали возникать у меня в памяти.
Вот Египет 6000 лет назад. Древние пирамиды Сак-кара и знаменитый сфинкс Гизе, фотографией которых начинались все книги о Египте. Первый фараон Менее, основоположник династии фараонов и египетского государства, строитель плотин и каналов на реке Ниле, которого, по преданию, сожрал крокодил. А далее — тысячелетний период строительства пирамид и высочайшей из них — пирамиды Хеопса. Это был период безраздельной власти жрецов, период страданий и угнетения народных масс. И мне почему-то представились обожженные, красные лица египтян и их сгорбленные спины на полях под безжалостным, палящим солнцем. Я вспомнил Иран и великое кровопролитное столкновение персов, халдеев и ассирийцев; могущество страны Элам, народы которого спустились с горных плато и завоевали Месопотамию; царя царей Кира и его великую империю. И тут я вспомнил древние книги персов «Авеста» и древних индусов — «Веды», в которых впервые упоминается об Арктике, о полярной ночи и злом боге, который на райскую страну Айрионо-Воейо нагнал холод и снег. Вспомнил я легенду, рассказывающую о народах, живших на горных плато и не знавших войн. У этих народов основным законом был закон справедливости, и они, по преданию, обучали своих детей только трем вещам: езде верхом, стрельбе из лука и умению говорить правду. Мои размышления прервал Николай Александрович:
— Вот эти полтора сантиметра попали на дно, когда Юрий Долгорукий начал строить Москву.
Я очень осторожно взял на ладонь ровесника Москвы.
— Восемьсот лет назад — это пустяк, — продолжал он. — Вот этот кусочек куда постарше: он образовался сорок пять тысяч лет тому назад.
Кусочек ила, пролежавший 45 тысячелетий, был серого цвета.
— Он выцвел за это время? — спросил я Николая Александровича.
— Нет, он такой и есть. Он другого состава, и в нем нет ракушек. В тот период были иные условия. Об изменении этих условий и рассказывают нам корненожки.
Николай Александрович пригласил меня посмотреть корненожек в микроскоп. Это была сложная установка, состоящая из нескольких приборов. Будучи стереоскопической, она позволяла получать как плоские, так и объемные изображения, давая большое увеличение.
Я взглянул и на фоне мелких крупинок ила увидел маленькие белые ракушки, напоминающие хрупкие пирожные из белка.
Самый нижний горизонт донных отложений расположен был на глубине 90 сантиметров. Что было в этот далекий период 45 тысяч лет назад?
Морские отложения в этот период представлены серыми песчаными слоями с полным отсутствием ракушек. В осадках было большое содержание железа и марганца. В этот период значительная часть Арктики была осушена, связи с Атлантическим океаном не было и климат был холодным. Затем наступает потепление, в донных осадках появляются ракушки; их становится все больше и больше. Цвет ила уже коричневый и темно-коричневый. Наступает потепление, которое снова сменяется похолоданием, продолжавшимся 15 тысяч лет, и опять на смену ему идет потепление, продолжавшееся 20 тысяч лет, в течение которого воды Атлантическою океана огромным потоком вливались в Арктический бассейн.
И снова, 18 тысяч лет назад, наступает похолодание, продолжавшееся 13 тысячелетий. Это похолодание было последним в нашу эпоху. 5 тысяч лет назад его сменил период потепления, длящийся и в настоящее время. Широким фронтом идут в Арктику атлантические воды.
— Словно в сказке! — сказал я. Каждая научная группа написала статьи; это как бы итог той большой работы, которая была проделана экспедицией в центральной части Арктики. Книга вышла большая и хорошая. Все переживали радость, сознавая, что мы тоже внесли свою лепту в дело изучения страны холода и льда—Арктики.
Начатые после Великой Отечественной войны исследования в Арктике продолжались в огромном масштабе. Вскоре после нашей экспедиции в Арктике была создана новая станция, которая стала дрейфовать, как когда-то дрейфовала группа Папанина. Предполагалось, что я буду участником этого дрейфа; и я начал уже собираться. В это время нам отпустили деньги на строительство первой в Советском Союзе ледовой лаборатории, с холодильными бассейнами, камерами и новой, точной аппаратурой. И мне, как специалисту-ледоведу, пришлось остаться на строительстве. В Арктику пошли мои друзья — Ваня Петров и Гурий Яковлев. Они с честью выдержали испытания.
Руководил этой экспедицией Михаил Михайлович Сомов.
В трудное время полярной ночи на лагерь надвинулись льды, и его разрушило. Зимовщикам пришлось ночью, в пургу и мороз, перебираться на другую льдину. Но паники не было. У советских людей, когда они попадают в трудные условия, не бывает паники — это их особенная черта.
Льдина, на которой дрейфовали мои товарищи, получила название «Северный полюс-2». Через год мои друзья, утомленные, но гордые за выполненное дело, явились на «Большую землю», привезя массу интересных исследований.
Я попал снова в Арктику, когда намечался дрейф станций «СП-3» и «СП-4».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— А как вы узнаёте, что он пролежал сорок пять тысяч лет? — спросил я.
— На основании изучения распределения радия в осадках и распада радиоактивных элементов было установлено, что скорость накопления морских отложений составляет от 1,3 до 2,0 сантиметра за тысячу лет. Таким образом, для того, чтобы образовался на дне слой грунта в один метр, нужно было время в пятьдесят тысяч лет. Взяв из разных мест океана породы грунта, стало возможным установить, когда и куда проникали теплые воды, — ответил он и потом добавил:
— В начале слоя — человек находился еще в каменном веке и его орудием была палка и камень, а в конце— он уже расщепил атом, создал котел-реактор и заставил вращаться турбины атомной электростанции. Не замечательно ли это!
Николай Александрович был энтузиастом, влюбленным в свою специальность, и, как все энтузиасты, он увлекался.
Я припомнил несколько экспедиций, в которых .приходилось вместе с ним работать, и всегда он был неутомимым тружеником «морского дна». Даже в самый суровый шторм он вечно возился со своими грунтовыми
пробами.Меня поразила необычайность того, что вся человеческая история помещалась на 90 сантиметрах грунтового слоя.
Вот, передо мной темно-коричневый ил, который накопился за последние 6 тысяч лет; толщина его всего 12 сантиметров. Только представить себе, что произошло за это время: рождались и умирали народы, возникали и исчезали государства, строились и превращались в руины города...
Я старался припомнить историю тех времен. События, мифы, отдельные случаи, запомнившиеся из книг, стали возникать у меня в памяти.
Вот Египет 6000 лет назад. Древние пирамиды Сак-кара и знаменитый сфинкс Гизе, фотографией которых начинались все книги о Египте. Первый фараон Менее, основоположник династии фараонов и египетского государства, строитель плотин и каналов на реке Ниле, которого, по преданию, сожрал крокодил. А далее — тысячелетний период строительства пирамид и высочайшей из них — пирамиды Хеопса. Это был период безраздельной власти жрецов, период страданий и угнетения народных масс. И мне почему-то представились обожженные, красные лица египтян и их сгорбленные спины на полях под безжалостным, палящим солнцем. Я вспомнил Иран и великое кровопролитное столкновение персов, халдеев и ассирийцев; могущество страны Элам, народы которого спустились с горных плато и завоевали Месопотамию; царя царей Кира и его великую империю. И тут я вспомнил древние книги персов «Авеста» и древних индусов — «Веды», в которых впервые упоминается об Арктике, о полярной ночи и злом боге, который на райскую страну Айрионо-Воейо нагнал холод и снег. Вспомнил я легенду, рассказывающую о народах, живших на горных плато и не знавших войн. У этих народов основным законом был закон справедливости, и они, по преданию, обучали своих детей только трем вещам: езде верхом, стрельбе из лука и умению говорить правду. Мои размышления прервал Николай Александрович:
— Вот эти полтора сантиметра попали на дно, когда Юрий Долгорукий начал строить Москву.
Я очень осторожно взял на ладонь ровесника Москвы.
— Восемьсот лет назад — это пустяк, — продолжал он. — Вот этот кусочек куда постарше: он образовался сорок пять тысяч лет тому назад.
Кусочек ила, пролежавший 45 тысячелетий, был серого цвета.
— Он выцвел за это время? — спросил я Николая Александровича.
— Нет, он такой и есть. Он другого состава, и в нем нет ракушек. В тот период были иные условия. Об изменении этих условий и рассказывают нам корненожки.
Николай Александрович пригласил меня посмотреть корненожек в микроскоп. Это была сложная установка, состоящая из нескольких приборов. Будучи стереоскопической, она позволяла получать как плоские, так и объемные изображения, давая большое увеличение.
Я взглянул и на фоне мелких крупинок ила увидел маленькие белые ракушки, напоминающие хрупкие пирожные из белка.
Самый нижний горизонт донных отложений расположен был на глубине 90 сантиметров. Что было в этот далекий период 45 тысяч лет назад?
Морские отложения в этот период представлены серыми песчаными слоями с полным отсутствием ракушек. В осадках было большое содержание железа и марганца. В этот период значительная часть Арктики была осушена, связи с Атлантическим океаном не было и климат был холодным. Затем наступает потепление, в донных осадках появляются ракушки; их становится все больше и больше. Цвет ила уже коричневый и темно-коричневый. Наступает потепление, которое снова сменяется похолоданием, продолжавшимся 15 тысяч лет, и опять на смену ему идет потепление, продолжавшееся 20 тысяч лет, в течение которого воды Атлантическою океана огромным потоком вливались в Арктический бассейн.
И снова, 18 тысяч лет назад, наступает похолодание, продолжавшееся 13 тысячелетий. Это похолодание было последним в нашу эпоху. 5 тысяч лет назад его сменил период потепления, длящийся и в настоящее время. Широким фронтом идут в Арктику атлантические воды.
— Словно в сказке! — сказал я. Каждая научная группа написала статьи; это как бы итог той большой работы, которая была проделана экспедицией в центральной части Арктики. Книга вышла большая и хорошая. Все переживали радость, сознавая, что мы тоже внесли свою лепту в дело изучения страны холода и льда—Арктики.
Начатые после Великой Отечественной войны исследования в Арктике продолжались в огромном масштабе. Вскоре после нашей экспедиции в Арктике была создана новая станция, которая стала дрейфовать, как когда-то дрейфовала группа Папанина. Предполагалось, что я буду участником этого дрейфа; и я начал уже собираться. В это время нам отпустили деньги на строительство первой в Советском Союзе ледовой лаборатории, с холодильными бассейнами, камерами и новой, точной аппаратурой. И мне, как специалисту-ледоведу, пришлось остаться на строительстве. В Арктику пошли мои друзья — Ваня Петров и Гурий Яковлев. Они с честью выдержали испытания.
Руководил этой экспедицией Михаил Михайлович Сомов.
В трудное время полярной ночи на лагерь надвинулись льды, и его разрушило. Зимовщикам пришлось ночью, в пургу и мороз, перебираться на другую льдину. Но паники не было. У советских людей, когда они попадают в трудные условия, не бывает паники — это их особенная черта.
Льдина, на которой дрейфовали мои товарищи, получила название «Северный полюс-2». Через год мои друзья, утомленные, но гордые за выполненное дело, явились на «Большую землю», привезя массу интересных исследований.
Я попал снова в Арктику, когда намечался дрейф станций «СП-3» и «СП-4».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57