— А то, что вы слышали, сколько человек оказались жертвами автопроисшествий за одну неделю? Семеро убитых и шестнадцать раненых.
— И? ..
Это „И?" принадлежало фармацевту. Как всегда, я невольно взглянул на его руки. Его длинные белые пальцы напоминали клещи.
—И никто из нас не уехал из-за этого из дома отдыха. Никто не встревожился, не дрогнул... Все остались перед телевизором и продолжали смотреть следующую передачу. Помнится, это была какая-то комедия.
— Да, по Марку Твену, — подтвердила суфлерша.
— Хм! — насмешливо хмыкнула Вэ Петрова с другим не имеет ничего общего!
— Очень даже имеет, — сказал Одно я. — Когда несчастье не касается нас непосредственно, мы остаемся равнодушными. Сейчас оно тоже нас не касается . . . Эта женщина нам никто. Хотя она и работала здесь, мы с ней даже не были знакомы. Не знаем, как ее зовут. Я не обвиняю никого в равнодушии — ни вас, ни себя. Просто все мы так устроены для того, чтобы могли жить. Вы только себе представьте, что было бы, если бы мы сопереживали все, что происходит вокруг нас, все, что мы видим, о чем слышим?! Да мы бы уже через неделю загнулись! . . Так что, товарищ . .. товарищ Виолетта . . .
Я тщетно пытался вспомнить ее фамилию. Это моя старая слабость: лица помню хорошо, но имена ...
— Петрова, юноша, — сердито произнесла она. — Виолетта Петрова, запомните наконец! А почему это я не могу уехать? Вы, что ли, мне запретите? По какому праву? Вчера раскапывают могилу, сегодня вешаются, завтра бог знает что еще случится. Извините, но я женщина, и ваши теории о прочности нервной системы приберегите лучше для себя. Есть люди, у которых нервы, как стальные канаты, — к счастью, я к ним не принадлежу,
И, в свою очередь оглядев всех, добавила:
— Мы здесь для того, чтобы поправить свое здоровье. Нам нужно спокойствие. Полное спокойствие. В конце концов, у каждого есть свое собственное мнение по этому вопросу, и нет никакой необходимости в том, чтобы нас поучали всякие... всякие...
— Молокососы, — закончил я ее фразу.
Ее зеленые глаза так я впились в мои. Я постарался выдержать ее взгляд, но не смог и первым отвел глаза, Ока еле заметно усмехнулась.
— Не надо так, товарищи, — сказал директор, доброжелательно взглянув на меня. — Юноша прав: фактически ничего сверхъестественного не произошло. В конце концов, каждый сам распоряжается своей жизнью. Давайте продолжим отдых так, как будто ничего не случилось. Будем соблюдать правила внутреннего распорядка, поддерживать дружеские отношения между собой. Я хочу, чтобы у нас в колонии царил хороший микроклимат, чтобы не было никаких поводов для пререканий. Ведь вас всего девять человек, а в обычных сменах бывает по девяносто. К тому же вы не случайные люди; я согласился на эту внеплановую смену потому, что вошел в ваше положение: в нашем обществе человек —
главный капитал, и мы должны заботиться о его сохранении.
После этой поучительной тирады он вышел из гостиной, а я стал раздумывать о том, откуда у него в словаре это слово — „колония". Наверное, раньше он был воспитателем в школьных лагерях, которые назывались тогда колониями.
До обеда оставался еще целый час, и доктор Эйве примирительно сказал:
— Ну ладно ... Что было, то было ... Сыграем, Профессор?
Мы уселись за стол, расставили фигуры. Доктор Эйве уже на третьем ходу глубокомысленно уставился на доску. Мне были знакомы егс приемы: ему хотелось вывести меня из равновесия. Мы разыгрывали знакомую партию, и думать там было особенно нечего. Но он неправильно рассчитал. .Я не напрасно прошел школу капитана Андонова — короткую, но эффективную. Нервы, мой мальчик, нервы! Помни, что инспектор уголовного розыска всегда играет шахматную партию с невидимым противником, иногда и с несколькими противниками одновременно, поэтому его самым падежным оружием являются логика и железные нервы. Не спеши, ошибочный ход инспектора часто оплачивается человеческой жизнью, спокойствие инспектора должно вывести из равновесия противника, не знающего, что тебе известно, а что нет, и потому допускающего оплошности, — спровоцируй его, это поможет тебе получить ценную информацию. Лишние пять минут на этот ход не раздражали меня; подперев голову рукой, я симулировал озабоченное размышление, а сам в это время прислушивался к шепоту суф-лерши Фифи, окруженной внимательными слушателями:
— Хотя мне и не приходилось сталкиваться с настоящим убийством, но, образно говоря, я целиком в крови. Сейчас место суфлера возле кулис, но раньше, если вы помните, суфлерская будка находилась посреди авансцены. Нас сажали в эту клетку, и все происходило перед нашими глазами. Если ты человек чувствительный и с богатым воображением — а, смею вас уверить, мы, суфлеры, именно такие, даже чувствительнее самих актеров, — то не можешь не вживаться в то, что происходит на сцене. В конечном счете, театр в том и заключается, чтобы ты поверил в героев. Вы знаете, что такое „Макбет" — убийство за убийством. В этой пьесе смерть с са-
мого начала и до конца. И если учесть, что раньше театр был полностью реалистичен, не было так называемой условности, то представьте, каково было мне после подобного представления!.. У меня совсем пропадал аппетит, я по целому часу мыла руки, как это делали сам Макбет и его леди. Хоть я и работала в провинциальном театре, поверьте, я много повидала. Даже чересчур много. Впервые я столкнулась с кровью, когда мне было всего шестнадцать лет. Сам Кисимов играл Иванко. Когда Асен упал, сраженный его мечом, на сцену хлынула кровь и закапала в суфлерскую будку. Я не выдержала и потеряла сознание. Меня хотели уволить, но Кисимов заступился. „Из этой девушки, — сказал он, — получится настоящий театральный работник. У нее есть воображение..." Ну что ж, артисткой я не стала, но работаю в театре.
— А какая это была кровь? Настоящая?
Голос принадлежал Маринковой, которая, как всегда, сидела возле камина, проворно орудуя спицами. Сейчас она вязала нечто ядовито-зеленого цвета.
— Нет, конечно, обыкновенная краска, но ведь я вам уже говорила — у меня богатое воображение, и тогда это была для меня настоящая кровь.
— Интересная у вас профессия, — сказал Маринков, который, как никогда, сидел рядом со своей женой.
— Вся разница в том, — желчно произнесла Вэ Петрова, — что ваш царь Асен вернулся к себе домой, съел мясную запеканку со стаканом красненького, а наша повариха лежит сейчас в морге.
Доктор Эйве сделал, наконец, третий ход: передвинул коня на Г-3.
Суфлерша сказала:
— Искусство отражает действительность, но у него совсем другие задачи, милочка. Факт является поводом для обобщения. Обобщение служит возвышению духа, совершенствованию личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41