Даже огромная бородавка на крючковатом носе выглядела как нельзя к месту. Краем глаза я заметил, что у мамы дрогнули коленки. Для психолога она что-то слишком часто теряет контроль над ситуацией. Отец же с глупым видом все время подтягивал спадающие штаны. Наверное, на фоне нашего гостя мы походили на труппу бродячего цирка.
– Бонжур, добрый день, здоровеньки булы, – приветливо поздоровался корсиканец.
Мы будто к полу приросли. Положение спас Гонзо, он спрыгнул на гостя с антресолей в костюме Бэтмена. Все кинулись поднимать их, а бабушка просто зашлась от восторга, будто не понимая всей серьезности ситуации. Вопреки моим опасениям, корсиканец громко смеялся, и я отказался от мысли увести Гонзо в глухой лес и оставить там привязанным к дереву. Мама первой пришла в себя:
– Пожалуйте к столу.
К этому времени лазанья, поставленная в духовку, обуглилась. Бабушка запихивала в вазу поломанные при падении поклонника цветы и спрашивала меня драматическим шепотом:
– Ну что? Как он тебе?
– Сам не знаю, но вообще… высший класс!
Антоний, так звали нашего иностранца, вызвался приготовить что-нибудь на ужин. Мы во все глаза смотрели, как он снял пиджак, подвернул рукава шелковой рубашки и ловким движением метнул на сковородку с оливковым маслом несколько неочищенных долек чеснока. К этому он добавил помидоры из банки и какую-то пахучую траву, которую мама выращивает в горшке на подоконнике. Потом вытащил из кипятка макароны, пожонглировал ими и одарил нас лучезарной улыбкой:
– Покорно прошу откушать. Готовил с чистой душой и открытым сердцем.
Мама была близка к обмороку. Ей требуется гораздо больше времени, чтобы открыть банку с паштетом. Антоний сообщил нам, что научился готовить еще маленьким мальчиком, когда плавал на рыбацких лодках и ловил лангустов. В жизни бы не подумал, что еда может доставлять такое удовольствие, за вычетом, конечно, некоторых технических сложностей – когда один конец макаронины уже находится в горле, а другой болтается между ботинок Родители не ударили в грязь лицом, мастерски орудуя ножом и вилкой.
– Антось, может, еще винца? – спросила бабушка, при этом выражение лица у нее было как у лунатика.
– С радостью, сердце мое, – ответил он и элегантным движением поцеловал бабушке руку.
Отец выставил себя дураком, попытавшись произвести ту же операцию с мамой. Мама вскочила и облилась вином. Впрочем, все равно пора было выходить из-за стола, так как Гонзо сделал из спагетти петлю на шее, проверяя, можно ли на ней повеситься.
Потом мы все долго сидели на диване и наш новый знакомый рассказывал о своей жизни. Из Польши он уехал совсем маленьким, служил посыльным под Верденом, плавал на рыбацких лодках и выдавливал масло из оливок. У него даже была своя фабрика на Корсике. Когда ему все надоело, он продал фабрику какому-то французскому концерну и вернулся на родину. Свою трогательную историю Антоний заключил словами:
– И вот теперь у меня наконец появилось время, чтобы создать семью.
Тут бабушка залилась румянцем, а мама душераздирающе всхлипнула. Мне тоже понравился Клубень (я так ласково прозвал его из-за бородавки на носу). Давно у нас не было такого приятного семейного вечера. Даже Гонзо принял нового знакомца и потребовал, чтобы тот спел ему на сон грядущий «Марсельезу».
Воскресенье
Впервые спокойное утро. Вчера вся наша семья была потрясена эрудицией и приятными манерами Антония. Отец подытожил:
– Пусть хотя бы бабушке привалит счастье, единственной в нашей семье. А там, глядишь, дойдет черед и до остальных.
Мама ринулась в ванную и долго там сидела, из-за чего я чуть в штаны не наделал. Она вообще в последнее время какая-то странная. До обеда мы лениво пялились в телевизор. Показывали фильм о глухонемых, называется «Пианино». Мама к тому времени уже вполне пришла в себя.
– Очередная безвольная женщина попала в лапы скучающего самца, – высказалась она о фильме.
И тут случилось невероятное. Отец встал, крякнул, подтянул джинсы фирмы «Дохлая кляча» и выдал:
– Кристина, она вовсе не безвольная. Просто она решила отправиться в прекрасное, хоть и тягостное, путешествие по символической розе ветров. Каждая из четырех составляющих розы имеет определенную коннотацию и охватывает область четко сформулированных ценностей, а также персональных, как женских, так и мужских, трансформаций. Ада покалечена специфическим образом, она немая, поэтому контактирует с миром, погружаясь в музыкальную мистерию. Она – воплощение не только темного женского начала, но и сакральной материнской, и эротичной любви. От мужского Солнца она берет энергию, подвергая себя опасности, и, по сути, именно Ада наиболее близка к искуплению. Связь с мужчиной имеет для нее характер священнодействия, посредством которого она достигает космических вершин.
Мама открыла было рот, но промолчала. Я тоже. Может, потому, что понял из сказанного только «четыре», «солнце» и «эротичный». Все-таки хорошо иметь такого умного отца! Теперь я знаю, в кого уродился, в папу – знатока и любителя кино.
Пожевав рисовых хлопьев, я пошел проветриться, так как атмосфера в доме явно стала накаляться. Интересно, каким теперь будет мамин ход. Отец почти никогда не имел собственного мнения, а сейчас в нем явно происходят перемены. Он даже записался на курсы английского языка для искусствоведов. Не знаю, правда, для чего, ведь он сам всегда говорил, что в Польше нет художественного рынка, люди боятся даже смотреть на произведения искусства, а не то что покупать их. Теперь отец собирается поставить на ноги галерею, в которой работает, а мама подначивает его:
– Только смотри, чтобы ноги были не глиняными. Иначе придется тебе малевать оленей на продажу!
Никак не пойму, что с родителями происходит. Похоже, скоро не на кого будет положиться, кроме Гонзо. Он единственный всегда остается самим собой – непредсказуемым.
Перед домом
Описываю по порядку. В скверике я увидел пани Ядвигу из дома напротив и ее приятельницу. Обе были в белых халатах и медицинских шапочках, потому что участвовали во всеобщей забастовке медсестер. Пани Ядвига с подругой бастуют перед домом, а не в больнице, ведь у них дети, за которыми нужно присматривать. Они по-соседски попросили меня подменить их на какое-то время, забастовка не должна прерываться, а сами побежали готовить обед.
А я пытался сообразить, каковы же мои требования. Ведь если я бастую, нужно что-нибудь требовать! В жизни у меня не было такого ответственного задания! Для начала надел халат и шапочку, а в руки взял бабушкину ночную посудину – символ унижения польских медсестер. Бабушке она пока не нужна, она стала чувствовать себя гораздо лучше с тех пор, как познакомилась с Клубнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Бонжур, добрый день, здоровеньки булы, – приветливо поздоровался корсиканец.
Мы будто к полу приросли. Положение спас Гонзо, он спрыгнул на гостя с антресолей в костюме Бэтмена. Все кинулись поднимать их, а бабушка просто зашлась от восторга, будто не понимая всей серьезности ситуации. Вопреки моим опасениям, корсиканец громко смеялся, и я отказался от мысли увести Гонзо в глухой лес и оставить там привязанным к дереву. Мама первой пришла в себя:
– Пожалуйте к столу.
К этому времени лазанья, поставленная в духовку, обуглилась. Бабушка запихивала в вазу поломанные при падении поклонника цветы и спрашивала меня драматическим шепотом:
– Ну что? Как он тебе?
– Сам не знаю, но вообще… высший класс!
Антоний, так звали нашего иностранца, вызвался приготовить что-нибудь на ужин. Мы во все глаза смотрели, как он снял пиджак, подвернул рукава шелковой рубашки и ловким движением метнул на сковородку с оливковым маслом несколько неочищенных долек чеснока. К этому он добавил помидоры из банки и какую-то пахучую траву, которую мама выращивает в горшке на подоконнике. Потом вытащил из кипятка макароны, пожонглировал ими и одарил нас лучезарной улыбкой:
– Покорно прошу откушать. Готовил с чистой душой и открытым сердцем.
Мама была близка к обмороку. Ей требуется гораздо больше времени, чтобы открыть банку с паштетом. Антоний сообщил нам, что научился готовить еще маленьким мальчиком, когда плавал на рыбацких лодках и ловил лангустов. В жизни бы не подумал, что еда может доставлять такое удовольствие, за вычетом, конечно, некоторых технических сложностей – когда один конец макаронины уже находится в горле, а другой болтается между ботинок Родители не ударили в грязь лицом, мастерски орудуя ножом и вилкой.
– Антось, может, еще винца? – спросила бабушка, при этом выражение лица у нее было как у лунатика.
– С радостью, сердце мое, – ответил он и элегантным движением поцеловал бабушке руку.
Отец выставил себя дураком, попытавшись произвести ту же операцию с мамой. Мама вскочила и облилась вином. Впрочем, все равно пора было выходить из-за стола, так как Гонзо сделал из спагетти петлю на шее, проверяя, можно ли на ней повеситься.
Потом мы все долго сидели на диване и наш новый знакомый рассказывал о своей жизни. Из Польши он уехал совсем маленьким, служил посыльным под Верденом, плавал на рыбацких лодках и выдавливал масло из оливок. У него даже была своя фабрика на Корсике. Когда ему все надоело, он продал фабрику какому-то французскому концерну и вернулся на родину. Свою трогательную историю Антоний заключил словами:
– И вот теперь у меня наконец появилось время, чтобы создать семью.
Тут бабушка залилась румянцем, а мама душераздирающе всхлипнула. Мне тоже понравился Клубень (я так ласково прозвал его из-за бородавки на носу). Давно у нас не было такого приятного семейного вечера. Даже Гонзо принял нового знакомца и потребовал, чтобы тот спел ему на сон грядущий «Марсельезу».
Воскресенье
Впервые спокойное утро. Вчера вся наша семья была потрясена эрудицией и приятными манерами Антония. Отец подытожил:
– Пусть хотя бы бабушке привалит счастье, единственной в нашей семье. А там, глядишь, дойдет черед и до остальных.
Мама ринулась в ванную и долго там сидела, из-за чего я чуть в штаны не наделал. Она вообще в последнее время какая-то странная. До обеда мы лениво пялились в телевизор. Показывали фильм о глухонемых, называется «Пианино». Мама к тому времени уже вполне пришла в себя.
– Очередная безвольная женщина попала в лапы скучающего самца, – высказалась она о фильме.
И тут случилось невероятное. Отец встал, крякнул, подтянул джинсы фирмы «Дохлая кляча» и выдал:
– Кристина, она вовсе не безвольная. Просто она решила отправиться в прекрасное, хоть и тягостное, путешествие по символической розе ветров. Каждая из четырех составляющих розы имеет определенную коннотацию и охватывает область четко сформулированных ценностей, а также персональных, как женских, так и мужских, трансформаций. Ада покалечена специфическим образом, она немая, поэтому контактирует с миром, погружаясь в музыкальную мистерию. Она – воплощение не только темного женского начала, но и сакральной материнской, и эротичной любви. От мужского Солнца она берет энергию, подвергая себя опасности, и, по сути, именно Ада наиболее близка к искуплению. Связь с мужчиной имеет для нее характер священнодействия, посредством которого она достигает космических вершин.
Мама открыла было рот, но промолчала. Я тоже. Может, потому, что понял из сказанного только «четыре», «солнце» и «эротичный». Все-таки хорошо иметь такого умного отца! Теперь я знаю, в кого уродился, в папу – знатока и любителя кино.
Пожевав рисовых хлопьев, я пошел проветриться, так как атмосфера в доме явно стала накаляться. Интересно, каким теперь будет мамин ход. Отец почти никогда не имел собственного мнения, а сейчас в нем явно происходят перемены. Он даже записался на курсы английского языка для искусствоведов. Не знаю, правда, для чего, ведь он сам всегда говорил, что в Польше нет художественного рынка, люди боятся даже смотреть на произведения искусства, а не то что покупать их. Теперь отец собирается поставить на ноги галерею, в которой работает, а мама подначивает его:
– Только смотри, чтобы ноги были не глиняными. Иначе придется тебе малевать оленей на продажу!
Никак не пойму, что с родителями происходит. Похоже, скоро не на кого будет положиться, кроме Гонзо. Он единственный всегда остается самим собой – непредсказуемым.
Перед домом
Описываю по порядку. В скверике я увидел пани Ядвигу из дома напротив и ее приятельницу. Обе были в белых халатах и медицинских шапочках, потому что участвовали во всеобщей забастовке медсестер. Пани Ядвига с подругой бастуют перед домом, а не в больнице, ведь у них дети, за которыми нужно присматривать. Они по-соседски попросили меня подменить их на какое-то время, забастовка не должна прерываться, а сами побежали готовить обед.
А я пытался сообразить, каковы же мои требования. Ведь если я бастую, нужно что-нибудь требовать! В жизни у меня не было такого ответственного задания! Для начала надел халат и шапочку, а в руки взял бабушкину ночную посудину – символ унижения польских медсестер. Бабушке она пока не нужна, она стала чувствовать себя гораздо лучше с тех пор, как познакомилась с Клубнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45