- Когда я стану рудокопом, то не стану возиться с такими глупостями.
- С этим смягчением ты можешь получить меньше порезов - и, может быть, проживешь достаточно долго, чтобы стать рудокопом, - оборвала его разглагольствования Кетала.
Яна не спорила с необходимостью надевать тряпичные наколенники. Это была еще одна хорошая идея, поданная самой Кети. Остальные команды, получив новые балахоны, продавали старые за горох с острой приправой или какую-нибудь иною роскошь. Кети заставляла их сохранять старую одежду и делать из нее подушечки, защищавшие локти и колени от острых камней пола в туннелях. Пока эти защитные приспособления были целы, их команда не получала и половины ран, царапин и заражений, от которых страдали другие. Единственной проблемой было то, что тряпок им вечно не хватало. Кети говорила, что собирается как-нибудь подойти к Шири Теку - конечно, когда он буден не пьян и в не слишком дурном настроении, - и объяснить ему, насколько полезна для них такая защита. Она хотела попросить немного лишней ткани. Однако ждать, пока Шири Теку будет в достаточно хорошем настроении, чтобы с ним можно было говорить, скорее всего, придется долго…
Рудокопы работали в Пятом еще с ночи: они заступали на смену и заканчивали ее раньше, чем дети, оттаскивавшие вагонетки, так что к началу работы вагонетки уже были полны. В это утро вагонеток было три. За воем и шумом компрессоров мало что можно было расслышать, но один из рудокопов, Рам Дал, был без маски, и по его лицу Яна поняла, что он говорит. Если они будут медлить, у него не будет свободной вагонетки, он не сможет грузить в нее руду, станет просто сваливать ее в кучу, и их команда не выполнит норму. Конечно, ни вины Яны, ни вины Кеталы не было в том, что в Пятой обнаружили жилу, с которой рудокопы работали быстрее, чем ожидал Шири Теку; зато, если бы Рам Дал сказал об этом Шири Теку, досталось бы, скорее всего, именно их команде. Яна обмотала пояс вокруг груди, впряглась в цепь, прикрепленную к первой вагонетке, и двинулась вперед и вверх по склону, ничего не сказав Кетале и даже не кивнув ей.
- Возвращайтесь быстрее, - попросила Лата, открывавшая для них вентиляционную решетку. - Здесь темно. Я боюсь, что меня схватит Флейтист.
- Не бойся, - ответила Яна, проходя мимо. - Я оставила Ему приношение у входа в шахту. Да и мы вернемся через минуту.
В туннеле было всегда темно, и они всегда возвращались так скоро, как только могли. Лата была совсем простушкой: это было видно по ее круглому лунообразному лицу и по смешно косящим глазам. Она никогда ничего не могла надолго запомнить. Но именно то, что она была такой простушкой, не давало ей заснуть от утомительной и однообразной работы. Яне нравилось работать в одной команде с Латой, и ее вовсе не затрудняло каждый раз обещать, что они вернутся через минуту.
- Врушка, - прошептала Кети, когда они прошли мимо Латы, и шум вентилятора заглушил их слова. - Ты никогда этого не делаешь. Флейтист тебе отплатит.
- Ха. Флейтист меня не захочет. Я слишком тощая. Флейтист возьмет тебя, Кети - у тебя грудь становится все больше.
Первый рейс был не таким уж и тяжелым - только они торопились, потому что сегодня рудокопы работали быстрее. Яна всегда считала третий рейс самым тяжелым: к этому времени у тебя болело уже все, цепь натирала до ссадин тонкую кожу на внутренней стороне бедер, и пот начинал разъедать эти ссадины, руки и ноги покрывались порезами - там, где они не были прикрыты тряпками, а грудь болела от напряжения. Конечно, в некотором отношении и легче становилось тоже, потому что к концу смены она так уставала, что почти не понимала, что с ней происходит, и не помнила, было ли что-то еще в мире, кроме необходимости тащить нагруженные вагонетки, вываливать их содержимое в корзину подъемника и потом волочь назад уже пустыми. Наконец, горняки уходили, окончив свою смену, и команда понимала: конец их смены тоже близок, им нужно только дотащить и выгрузить оставшиеся вагонетки.
Потом снова была скрипящая клетка, на этот раз ползущая вверх и поднимающая не руду, а детей, и был холодный чистый воздух, и первые вечерние звезды, и озноб, потому что балахон промок от пота, а прохлада кажется непривычной… Яна помогла Кетале собрать остальных детей и отправить их мыться к трубе насоса, откачивавшего воду с нижних уровней; вдвоем они заставили детей раздеться и вымыться. Самые младшие, Лата и Исрар, так устали, что засыпали на ходу, хотя весь день только сидели: им не приходилось таскать вагонетки. Они возмущенно вскрикивали от холодной воды. Это было тоже неплохо: Буддх и Фаиз, желая показать, что они - не какая-то там малышня, полезли под воду сами. Яна и Кетала мылись последними. Фаиз попытался ущипнуть Кеталу за грудь, а та плеснула ему в лицо водой, так что у усталой команды нашелся повод посмеяться.
- Хорошо бы у нас была смена одежды и лишние тряпки, - заговорила Кети, когда они тащились к бараку. - Тогда мы могли бы стирать одежду и защитные подушечки, а на следующий день они бы уже высохли…
- Да? Если уж желаешь, отчего бы не пожелать, чтобы луна висела у нас под потолком барака, а по штольням плавали облака?
- Чем чище мы будем, - твердо заявила Кетала, - тем меньше мы будем болеть.
Яна сама не понимала связи между этими двумя моментами. Все знали, что болезнь насылают Черный Старик и Флейтист, если чем-то вызвать их недовольство: тогда в груди поселяется кашель. Яна уже пять лет провела на рудниках, попав сюда, когда она была чуть постарше Чиуры. Кети все время вела себя так, как будто знала все, потому что сама она попала на рудники всего два года назад, когда ей было целых одиннадцать лет: она утверждала, что знает много разных вещей о мире вне рудников. Но она и в самом деле знала множество историй, которые могла рассказывать по ночам. Кроме того, с тех пор, как она попала в их команду, они потеряли всего двоих детей. Если с ней спорили, она щедро раздавала тычки и затрещины, а Яна уже и без того достаточно получила сегодня от Рам Дала и Шири Теку - ей совершенно не хотелось под конец дня подраться еще и с Кети.
Сортировщики вернулись в барак, когда было уже темно. Одни должны были разводить огонь и греть воду для того, чтобы готовить вечернюю кашу с бобами, но в половине случаев спальный барак был темен и пуст, когда в нем собирались оставшиеся члены команды. Лакшми и Ганга препирались насчет того, кто из них должен идти за ветками для растопки. Кетала немедленно вступила в их спор - разрешив его двумя увесистыми шлепками и отправив Лакшми за ветками, а Кангу за водой.
- А как насчет нее? - Лакшми мотнула головой в сторону одеял, на котором, раскинувшись, спала Чиура. - Она не сортирует свою партию руды, не помогает с костром..
- Она же маленькая, - сказала Яна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
- С этим смягчением ты можешь получить меньше порезов - и, может быть, проживешь достаточно долго, чтобы стать рудокопом, - оборвала его разглагольствования Кетала.
Яна не спорила с необходимостью надевать тряпичные наколенники. Это была еще одна хорошая идея, поданная самой Кети. Остальные команды, получив новые балахоны, продавали старые за горох с острой приправой или какую-нибудь иною роскошь. Кети заставляла их сохранять старую одежду и делать из нее подушечки, защищавшие локти и колени от острых камней пола в туннелях. Пока эти защитные приспособления были целы, их команда не получала и половины ран, царапин и заражений, от которых страдали другие. Единственной проблемой было то, что тряпок им вечно не хватало. Кети говорила, что собирается как-нибудь подойти к Шири Теку - конечно, когда он буден не пьян и в не слишком дурном настроении, - и объяснить ему, насколько полезна для них такая защита. Она хотела попросить немного лишней ткани. Однако ждать, пока Шири Теку будет в достаточно хорошем настроении, чтобы с ним можно было говорить, скорее всего, придется долго…
Рудокопы работали в Пятом еще с ночи: они заступали на смену и заканчивали ее раньше, чем дети, оттаскивавшие вагонетки, так что к началу работы вагонетки уже были полны. В это утро вагонеток было три. За воем и шумом компрессоров мало что можно было расслышать, но один из рудокопов, Рам Дал, был без маски, и по его лицу Яна поняла, что он говорит. Если они будут медлить, у него не будет свободной вагонетки, он не сможет грузить в нее руду, станет просто сваливать ее в кучу, и их команда не выполнит норму. Конечно, ни вины Яны, ни вины Кеталы не было в том, что в Пятой обнаружили жилу, с которой рудокопы работали быстрее, чем ожидал Шири Теку; зато, если бы Рам Дал сказал об этом Шири Теку, досталось бы, скорее всего, именно их команде. Яна обмотала пояс вокруг груди, впряглась в цепь, прикрепленную к первой вагонетке, и двинулась вперед и вверх по склону, ничего не сказав Кетале и даже не кивнув ей.
- Возвращайтесь быстрее, - попросила Лата, открывавшая для них вентиляционную решетку. - Здесь темно. Я боюсь, что меня схватит Флейтист.
- Не бойся, - ответила Яна, проходя мимо. - Я оставила Ему приношение у входа в шахту. Да и мы вернемся через минуту.
В туннеле было всегда темно, и они всегда возвращались так скоро, как только могли. Лата была совсем простушкой: это было видно по ее круглому лунообразному лицу и по смешно косящим глазам. Она никогда ничего не могла надолго запомнить. Но именно то, что она была такой простушкой, не давало ей заснуть от утомительной и однообразной работы. Яне нравилось работать в одной команде с Латой, и ее вовсе не затрудняло каждый раз обещать, что они вернутся через минуту.
- Врушка, - прошептала Кети, когда они прошли мимо Латы, и шум вентилятора заглушил их слова. - Ты никогда этого не делаешь. Флейтист тебе отплатит.
- Ха. Флейтист меня не захочет. Я слишком тощая. Флейтист возьмет тебя, Кети - у тебя грудь становится все больше.
Первый рейс был не таким уж и тяжелым - только они торопились, потому что сегодня рудокопы работали быстрее. Яна всегда считала третий рейс самым тяжелым: к этому времени у тебя болело уже все, цепь натирала до ссадин тонкую кожу на внутренней стороне бедер, и пот начинал разъедать эти ссадины, руки и ноги покрывались порезами - там, где они не были прикрыты тряпками, а грудь болела от напряжения. Конечно, в некотором отношении и легче становилось тоже, потому что к концу смены она так уставала, что почти не понимала, что с ней происходит, и не помнила, было ли что-то еще в мире, кроме необходимости тащить нагруженные вагонетки, вываливать их содержимое в корзину подъемника и потом волочь назад уже пустыми. Наконец, горняки уходили, окончив свою смену, и команда понимала: конец их смены тоже близок, им нужно только дотащить и выгрузить оставшиеся вагонетки.
Потом снова была скрипящая клетка, на этот раз ползущая вверх и поднимающая не руду, а детей, и был холодный чистый воздух, и первые вечерние звезды, и озноб, потому что балахон промок от пота, а прохлада кажется непривычной… Яна помогла Кетале собрать остальных детей и отправить их мыться к трубе насоса, откачивавшего воду с нижних уровней; вдвоем они заставили детей раздеться и вымыться. Самые младшие, Лата и Исрар, так устали, что засыпали на ходу, хотя весь день только сидели: им не приходилось таскать вагонетки. Они возмущенно вскрикивали от холодной воды. Это было тоже неплохо: Буддх и Фаиз, желая показать, что они - не какая-то там малышня, полезли под воду сами. Яна и Кетала мылись последними. Фаиз попытался ущипнуть Кеталу за грудь, а та плеснула ему в лицо водой, так что у усталой команды нашелся повод посмеяться.
- Хорошо бы у нас была смена одежды и лишние тряпки, - заговорила Кети, когда они тащились к бараку. - Тогда мы могли бы стирать одежду и защитные подушечки, а на следующий день они бы уже высохли…
- Да? Если уж желаешь, отчего бы не пожелать, чтобы луна висела у нас под потолком барака, а по штольням плавали облака?
- Чем чище мы будем, - твердо заявила Кетала, - тем меньше мы будем болеть.
Яна сама не понимала связи между этими двумя моментами. Все знали, что болезнь насылают Черный Старик и Флейтист, если чем-то вызвать их недовольство: тогда в груди поселяется кашель. Яна уже пять лет провела на рудниках, попав сюда, когда она была чуть постарше Чиуры. Кети все время вела себя так, как будто знала все, потому что сама она попала на рудники всего два года назад, когда ей было целых одиннадцать лет: она утверждала, что знает много разных вещей о мире вне рудников. Но она и в самом деле знала множество историй, которые могла рассказывать по ночам. Кроме того, с тех пор, как она попала в их команду, они потеряли всего двоих детей. Если с ней спорили, она щедро раздавала тычки и затрещины, а Яна уже и без того достаточно получила сегодня от Рам Дала и Шири Теку - ей совершенно не хотелось под конец дня подраться еще и с Кети.
Сортировщики вернулись в барак, когда было уже темно. Одни должны были разводить огонь и греть воду для того, чтобы готовить вечернюю кашу с бобами, но в половине случаев спальный барак был темен и пуст, когда в нем собирались оставшиеся члены команды. Лакшми и Ганга препирались насчет того, кто из них должен идти за ветками для растопки. Кетала немедленно вступила в их спор - разрешив его двумя увесистыми шлепками и отправив Лакшми за ветками, а Кангу за водой.
- А как насчет нее? - Лакшми мотнула головой в сторону одеял, на котором, раскинувшись, спала Чиура. - Она не сортирует свою партию руды, не помогает с костром..
- Она же маленькая, - сказала Яна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90