В первый миг меня словно по лбу стукнули. Казалось – этого юношу я уже встречал где-то. Словно он – близкий знакомый, имени которого я никак не мог вспомнить. И непонятная сила заставила меня сесть за его столик. Но разговора не получилось. Общих знакомых у нас не нашлось, не могли мы и припомнить, где встречались раньше. Я долго ломал голову. Этот парень не оставлял меня даже во сне. Но я ничего не мог понять. Меня так и влекло в студенческую столовую, хотя на работе можно было поесть и вкуснее, и сытнее.
Лубенс рассказывал спокойно, словно самому себе.
– Но однажды я узнал о странном совпадении. Он родился девятого сентября шестидесятого года. Как и мой сын. Тогда я еще ничего не заподозрил. Это случилось позже. Однажды вечером, разбирая бумаги в столе, я нашел свою юношескую фотографию. И снова как молнией ударило: Ромуальд так похож на меня! Потом я узнал у него, где работала его мать. Позвонил. Зиедкалнс была честной женщиной и ничего не стала скрывать. Рассказала, как Эдит в больнице разыграла роль обманутой и брошенной девушки. Она уже тогда играла прекрасно, – он вздохнул. – Дома произошел скандал. Не хочется ни вспоминать, ни говорить об этом. Я перебрался в другую комнату. Сказал, что она обокрала меня – украла сына. Понял, что простить этого не смогу, и решил развестись с нею и жениться на Ольге Зиедкалнс.
– Вы сообщили жене об этом решении?
– Да. Она, разумеется, разыграла истерический припадок.
Эдит повернулась к Лубенсу. Ее глаза излучали презрение:
– Ха, из-за такого дуболома впадать в истерику. Идиот в квадрате, и больше ничего. Мне нужен был муж – вывеска того, что я солидная замужняя дама. Этот наивный дурачок ведь не понимал, что значит быть оставленной в моем возрасте. Это лишиться всего: престижа, места в обществе, выслушивать лицемерное сочувствие от дам, которые завтра повернутся к тебе спиной, а послезавтра и вообще перестанут узнавать.
– Зиедкалнс отвергла ваше предложение? – спросил Розниекс Лубенса.
– Да, но Мелнсиле я об этом не сказал. Ольга считала, что такая искусственная семья не может существовать, а для Ромуальда это будет лишней травмой. Она попросила, чтобы я ничего не говорил сыну.
– Вы исполнили обещание?
– Разумеется.
Розниекс взглянул на Эдит.
– И вы тоже ничего ему не говорили?
– Вот еще. Зачем? У меня были свои планы. Когда я увидела Ромуальда, то поняла и Лубенса. Ситуация была незавидной. Красивый, видный парень, фактически твой сын – и принадлежит другой женщине, он называет матерью другую, говорит с нею, ласкается… Нет, это было свыше моих сил, – теперь в голосе Мелнсилы звучали искренние нотки. – Этот мальчик – мой сын, и я имею право отнять его. Он мой. Но я поняла, что уговорами ничего не добьешься. Надо было действовать, чтобы навсегда разлучить Ромуальда с Зиедкалнс. Но как это сделать, я не знала. Изобретала всяческие варианты, но они никуда не годились. Поговорив с Зиедкалнс, я поняла, что пока она жива, Ромуальда она не покинет. И тогда у меня понемногу созрел план. Я действительно пригласила Зиедкалнс пожить у моря, в санатории, якобы для того, чтобы еще раз все обдумать. Намекнула, что отнимать сына не хочу, но должна время от времени видеть его, и желательно было бы вместе обдумать, как это сделать. Вы правы, я договорилась встретиться с нею в тот вечер в санатории. На станции осенью бывает мало пассажиров. А ночью – тем более. Я посоветовала ей идти по дороге, чтобы не сбиться.
Она закрыла глаза ладонью.
– Я знала, что Уступс спит у Лиесмы, взяла его машину и поехала…
Розниекс закрыл папку с документами и в упор взглянул на Эдит.
– Итак, вы совершили преступление, чтобы вернуть сына и сохранить мужа, семью? Подходящая версия для самолюбивой женщины, да еще в вашем возрасте.
Мелнсила и Лубенс одновременно напряженно взглянули на него.
– Но почему же вы ограбили убитую, взяли вот эти вещи? – не спуская глаз с лица Эдит, следователь медленно, осторожно положил на стол сумочку Ольги Зиедкалнс и золотое кольцо с бриллиантом.
Эдит рванулась вперед, но, словно собака на цепи, тут же шатнулась обратно. Она до крови прикусила губу.
– А где сказано, что это я? – в изнеможении она предприняла бесполезную попытку сопротивляться. – Там было много людей…
– Ну, хватит, – сказал Розниекс. – Вы передали кольцо парикмахерше Арии, чтобы продать поскорее. Все доказано. В ту ночь вы, убедившись, что Зиедкалнс мертва, взяли ее сумочку, чтобы мы не смогли так скоро установить ее личность, забрали деньги и кольцо с бриллиантом, и скрылись. Лесом дошли до машины, в которой вас ожидал вот этот человек.
Эдит перевела взгляд на Лубенса и обмякла, как подстреленная. В глазах Лубенса сверкнул стальной отблеск. Маска благородства исчезла.
– Встаньте, Лубенс! – холодно проговорил Розниекс.
Стабиньш был уже рядом, вместе с конвойными. Щелкнули наручники.
– Вы не могли успеть в одиночку спрятать машину в лесу и прежде всех других прибежать на место происшествия, – продолжал Розниекс, словно бы ничего не произошло. – В момент убийства за рулем был Лубенс, он оставил свои следы и возле озера. Не помогло то, что и угнали машину, и поставили ее назад вы, что и заметил Стрелниекс. Вот так, – Розниекс встал. – Свою роль вы исполнили довольно успешно, – он приблизился к Эдит. – Но все же немного перестарались. Вы не из тех матерей, что способны пожертвовать собой ради своего ребенка. Пожертвовать – в высоком смысле слова. Возвращение вам Ромуальда было лишь побочным обстоятельством, и одновременно – неплохой легендой на случай, если преступление все же будет раскрыто. В этой игре вы не туз, хотя и хотели им выглядеть. Надеялись, что вам поверят. Хотели разжалобить: как же, женщина, сожалея об ошибках молодости, решила вернуть себе ребенка и, не видя иного пути, бросилась в крайность. Ранее не судима, свою вину признала и раскаивается. Так?
Эдит зевнула.
– Жаль, – сказал Розниекс, – что такой актерский талант погиб. Вернее – использован во зло и понапрасну.
XXXIX
В комнате раздалось шипенье магнитофона, из которого вылуплялись слова и фразы.
«Чего вы от меня хотите? – голос директора Зале выражал недовольство. – Пора бы знать, что меня поймать на крючок или запутать в сеть никому не удавалось».
«Значит, сегодня это произойдет впервые». Эдит, услышав свой голос и вспомнив ситуацию, побледнела.
«Мы будем все же иметь эту честь», – поддержал ее хрипловатый голос Лубенса. Сейчас он, под надзором конвойного, сидел на стуле посреди комнаты и внимательно слушал запись, как если бы слышал разговор впервые.
«Прошу вас. Вот фотокопии всей вашей подпольной бухгалтерии, страница за страницей, – голос Лубенса звучал необычайно мирно, – сколько доставлено левого товара, когда, откуда, на какую сумму, сколько денег взято из кассы… А здесь сфотографированы некоторые любопытные накладные, которые, без сомнения, в ваших официальных отчетах не фигурируют…»
Наступившую затем тишину нарушил низкий альт Зале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50