Дама сердца. В принципе меня посвятили в рыцари. Осталась пустая формальность — чуть больше трех месяцев. Нет, мне предложили даже отступить от шансонтильских законов и быть посвященным до восемнадцати лет. Но во мне почему-то взыграл патриотизм. Так что формально я еще оруженосец. Но с мечом. Оруженосец с мечом и гитарой. Зато без хозяина. Опять же формально моим сэром считается Санди, но он страшно бесится, если я что-нибудь там такое говорю, типа „Не соблаговолит ли достопочтенный…“. Так что „достопочтенный“у нас, по-прежнему, один Друпикус. Санди все подумывает насчет и мне найти арагонца.
Кстати, к вопросу о хозяевах. Не так давно встретил своего бывшего, сэра Фрогга. Не знаю, помнишь ли ты его: они еще вместе с бароном меня тогда обстреляли. Представь себе: он прямо-таки обрадовался встрече. Несколько, правда, свысока. Похлопал меня по плечу, посетовал, мол, каков подлец оказался Кру, и поделом ему… Бэт, какие странные люди, правда? Того, что сделал мне ОН сам, Фрогг не помнит, как отрезало. То есть абсолютно. Ни в одном глазу. Поболтал так со мной, благо я сейчас в какой-то степени в фаворе, и болтать со мной не зазорно, и пошел дальше, весь в приятных воспоминаниях. Санди потом трясся от ярости: «Почему ты не сказал, что это он?!»А я подумал: слава Богу, что есть и такие, как Санди, как ты. Ты или Вы? Я даже не знаю, как тебя называть, радость моя. Прости, я слишком много себе позволяю, но ты действительно моя радость. Тебя нет — и в моей жизни погасло солнце. Хотя радоваться, казалось бы есть чему.
Мы ведь победили в турнире. И в самом Белом городе нас поздравляли Старейшины Света. Никогда не забуду того ощущения. Представь себе огромные белые врата, почти полностью прикрытые и… Не знаю, как тебе это описать… Теплое, ослепительное, но и не ослепляющее пятно света появляется между створок и растет. Оно как… колыбельная из детства. Оно само как любовь и покой. Само — главная награда.
Как я мог спутать тогда? Помнишь, когда на меня напали «липовые»вампиры. Это все равно, что спутать яйцо с цыпленком внутри и старую пожелтевшую скорлупу. Неудивительно, что крест у меня на шее светился, как должно быть при встрече с нечистью. Я-то, глупец, думал, что это из-за вурдалаков, а он из-за поддельного города. Еще бы: столько черной магии.
Кстати, Санди умчался спасать сестренку Флая. Хороший паренек, этот Флай, только такое чувство, будто у него украли улыбку. Признаться, у меня у самого на этого его отца-колдуна (который, между прочим, и помог Амбру устроить поддельный Замок) кулаки чесались. Только руки коротки — провалялся после всех этих дел в постели недели две, как труп. Санди прислал весточку. Оказалось, портрет у Флая в комнате — хронофото. На самом деле, девчонке не восемнадцать, и даже не шестнадцать, а всего девять лет. Разочарован. И, кажется, обижается на меня по твоему поводу. Так что (тут я тяжело вздыхаю), если тебе больше нравится Санди…
Ой, Бэт, а единорожек-то! Это ведь он меня в рыцари. Так что после рождества на моем щите законно будет красоваться его портрет. Сейчас он в Белом городе. У него, оказывается, каникулы были. Ну, как у тебя, в твоем мире бывают: летние, от учебы. А сейчас он опять учится, где-то там, на Изумрудных холмах. Без него грустно. Без него, без тебя…
Все так глупо получилось, да?
Не знаю, Бэт, может мы это и заслужили, но жестоко… Дня не проходит, чтоб я не молился о тебе и не писал тебе таких вот мысленных писем. Луи говорит: Санди еще хочет подъехать насчет тебя к Косте Акунщикову и этой, своей, принцессе. Хотя, скорее всего, это безнадежно… (Тут не читай, в смысле не слушай, в смысле…)
В Белом замке можно было попросить об одном желании. Я попросил вернуть тебя. Но тогда Ланс, один из Старейшин, сказал: А хочет ли она? (То есть ты).
Тогда я попросил меня к тебе закинуть.
Это не в Наших силах, — ответил он.
Тогда я просто попросил тебе счастья. И все наши присоединились.
Ланс засмеялся и махнул рукой.
А мне вот все кажется, что он не случайно сделал ударение на слове «наших». Не в их, а в чьих?
Бэт, я порой думаю, может он имел в виду, что в моих силах? Или это я схожу с ума? Но, в конце концов, я же должен сказать тебе, что люблю тебя. Или уж точно сойду с ума.»
Ладно. Хватит сидеть. Как в детской считалке: раз-два-три-четыре-пять, я иду искать. Рэн решительно встал и вышел в дверь.
Вначале он задохнулся. Воздух был густой желтой отравой: схватил за горло, выбил из глаз слезы. Инстинктивно Рэн бросился назад, внутрь, но остолбенел на полдороги и, обессилев, привалился к двери спиной. Дверь была совсем другой. Железной, с круглой ручкой, неопрятно выкрашенной в зеленый цвет, со следами пинков.
А со всех сторон, издавая пронзительные вопли и рыча, выдыхая клубы вонючего дыма, носились огромные чудовища.
Рэн выхватил было меч, но руки ослабли, и весь он обмяк, только зубы громко стучали. Глазастые, с плотно сжатыми пастями монстры — самый маленький, не менее чем раза в четыре пять крупнее Рэна — кишели кишмя. А там, где проглядывал белый свет — виднелись мрачные безоконные замки и замершие скелеты огромных драконов. Гигантская птица рвала небо, оставляя за собою дымную дыру.
Не в силах пошевелиться, почти без сознания, Рэн вжался в дверь. Ящеры грохотали подкрылками и членистыми роговыми хвостами и пока, может из-за его неподвижности, не замечали Рэна.
Но тут дверь предательски распахнулась, отбросив парня далеко вперед. Вцепившись в меч, он приготовился принять последний бой. А из «Харчевни»вышло двое мужчин откровенно сивушного вида и, буркнув что-то в сторону Рэна, безоружные, совершенно бесстрашно направились во враждебную среду. Мало того, путь их лежал к одному из чудовищ, огромному, как замок и пока недвижимому. Рэн хотел было окликнуть безумцев. Очевидно, спьяну не понимающих, как рискуют. Но в этот момент в голове его, словно на промокательной бумаге начало проступать значение сказанных незнакомцами слов. Собственно, ничего такого они и не говорили. Все в том роде, что дверь подпирать ни к чему, когда почтенные господа хотят выйти через нее. Но форма! Форма!
Когда до Рэна дошло, что за слова употребили в его адрес, он был не то, что оскорблен, он был поражен до того, что волосы у него снова чуть не стали дыбом.
Мужчины тем временем преспокойно подошли к чудовищу с двух сторон от морды и, приподнявшись на лапы, открыли в его голове дверцы, как в карете и нырнули внутрь.
О! Блин! Это же и есть повозки! Видимо местные жители приручили каких-то очень быстрых животных и, заковав их в железо, разъезжали на них, управляя из прозрачных кабин. Рэн с шумом перевел дыхание. А карета-монстр зарычала, запыхала вонью и с громким лязгом и грохотом развернувшись, обдала горячим дыханием юношу и влилась в поток других, таких же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Кстати, к вопросу о хозяевах. Не так давно встретил своего бывшего, сэра Фрогга. Не знаю, помнишь ли ты его: они еще вместе с бароном меня тогда обстреляли. Представь себе: он прямо-таки обрадовался встрече. Несколько, правда, свысока. Похлопал меня по плечу, посетовал, мол, каков подлец оказался Кру, и поделом ему… Бэт, какие странные люди, правда? Того, что сделал мне ОН сам, Фрогг не помнит, как отрезало. То есть абсолютно. Ни в одном глазу. Поболтал так со мной, благо я сейчас в какой-то степени в фаворе, и болтать со мной не зазорно, и пошел дальше, весь в приятных воспоминаниях. Санди потом трясся от ярости: «Почему ты не сказал, что это он?!»А я подумал: слава Богу, что есть и такие, как Санди, как ты. Ты или Вы? Я даже не знаю, как тебя называть, радость моя. Прости, я слишком много себе позволяю, но ты действительно моя радость. Тебя нет — и в моей жизни погасло солнце. Хотя радоваться, казалось бы есть чему.
Мы ведь победили в турнире. И в самом Белом городе нас поздравляли Старейшины Света. Никогда не забуду того ощущения. Представь себе огромные белые врата, почти полностью прикрытые и… Не знаю, как тебе это описать… Теплое, ослепительное, но и не ослепляющее пятно света появляется между створок и растет. Оно как… колыбельная из детства. Оно само как любовь и покой. Само — главная награда.
Как я мог спутать тогда? Помнишь, когда на меня напали «липовые»вампиры. Это все равно, что спутать яйцо с цыпленком внутри и старую пожелтевшую скорлупу. Неудивительно, что крест у меня на шее светился, как должно быть при встрече с нечистью. Я-то, глупец, думал, что это из-за вурдалаков, а он из-за поддельного города. Еще бы: столько черной магии.
Кстати, Санди умчался спасать сестренку Флая. Хороший паренек, этот Флай, только такое чувство, будто у него украли улыбку. Признаться, у меня у самого на этого его отца-колдуна (который, между прочим, и помог Амбру устроить поддельный Замок) кулаки чесались. Только руки коротки — провалялся после всех этих дел в постели недели две, как труп. Санди прислал весточку. Оказалось, портрет у Флая в комнате — хронофото. На самом деле, девчонке не восемнадцать, и даже не шестнадцать, а всего девять лет. Разочарован. И, кажется, обижается на меня по твоему поводу. Так что (тут я тяжело вздыхаю), если тебе больше нравится Санди…
Ой, Бэт, а единорожек-то! Это ведь он меня в рыцари. Так что после рождества на моем щите законно будет красоваться его портрет. Сейчас он в Белом городе. У него, оказывается, каникулы были. Ну, как у тебя, в твоем мире бывают: летние, от учебы. А сейчас он опять учится, где-то там, на Изумрудных холмах. Без него грустно. Без него, без тебя…
Все так глупо получилось, да?
Не знаю, Бэт, может мы это и заслужили, но жестоко… Дня не проходит, чтоб я не молился о тебе и не писал тебе таких вот мысленных писем. Луи говорит: Санди еще хочет подъехать насчет тебя к Косте Акунщикову и этой, своей, принцессе. Хотя, скорее всего, это безнадежно… (Тут не читай, в смысле не слушай, в смысле…)
В Белом замке можно было попросить об одном желании. Я попросил вернуть тебя. Но тогда Ланс, один из Старейшин, сказал: А хочет ли она? (То есть ты).
Тогда я попросил меня к тебе закинуть.
Это не в Наших силах, — ответил он.
Тогда я просто попросил тебе счастья. И все наши присоединились.
Ланс засмеялся и махнул рукой.
А мне вот все кажется, что он не случайно сделал ударение на слове «наших». Не в их, а в чьих?
Бэт, я порой думаю, может он имел в виду, что в моих силах? Или это я схожу с ума? Но, в конце концов, я же должен сказать тебе, что люблю тебя. Или уж точно сойду с ума.»
Ладно. Хватит сидеть. Как в детской считалке: раз-два-три-четыре-пять, я иду искать. Рэн решительно встал и вышел в дверь.
Вначале он задохнулся. Воздух был густой желтой отравой: схватил за горло, выбил из глаз слезы. Инстинктивно Рэн бросился назад, внутрь, но остолбенел на полдороги и, обессилев, привалился к двери спиной. Дверь была совсем другой. Железной, с круглой ручкой, неопрятно выкрашенной в зеленый цвет, со следами пинков.
А со всех сторон, издавая пронзительные вопли и рыча, выдыхая клубы вонючего дыма, носились огромные чудовища.
Рэн выхватил было меч, но руки ослабли, и весь он обмяк, только зубы громко стучали. Глазастые, с плотно сжатыми пастями монстры — самый маленький, не менее чем раза в четыре пять крупнее Рэна — кишели кишмя. А там, где проглядывал белый свет — виднелись мрачные безоконные замки и замершие скелеты огромных драконов. Гигантская птица рвала небо, оставляя за собою дымную дыру.
Не в силах пошевелиться, почти без сознания, Рэн вжался в дверь. Ящеры грохотали подкрылками и членистыми роговыми хвостами и пока, может из-за его неподвижности, не замечали Рэна.
Но тут дверь предательски распахнулась, отбросив парня далеко вперед. Вцепившись в меч, он приготовился принять последний бой. А из «Харчевни»вышло двое мужчин откровенно сивушного вида и, буркнув что-то в сторону Рэна, безоружные, совершенно бесстрашно направились во враждебную среду. Мало того, путь их лежал к одному из чудовищ, огромному, как замок и пока недвижимому. Рэн хотел было окликнуть безумцев. Очевидно, спьяну не понимающих, как рискуют. Но в этот момент в голове его, словно на промокательной бумаге начало проступать значение сказанных незнакомцами слов. Собственно, ничего такого они и не говорили. Все в том роде, что дверь подпирать ни к чему, когда почтенные господа хотят выйти через нее. Но форма! Форма!
Когда до Рэна дошло, что за слова употребили в его адрес, он был не то, что оскорблен, он был поражен до того, что волосы у него снова чуть не стали дыбом.
Мужчины тем временем преспокойно подошли к чудовищу с двух сторон от морды и, приподнявшись на лапы, открыли в его голове дверцы, как в карете и нырнули внутрь.
О! Блин! Это же и есть повозки! Видимо местные жители приручили каких-то очень быстрых животных и, заковав их в железо, разъезжали на них, управляя из прозрачных кабин. Рэн с шумом перевел дыхание. А карета-монстр зарычала, запыхала вонью и с громким лязгом и грохотом развернувшись, обдала горячим дыханием юношу и влилась в поток других, таких же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125