Одежда его была безнадежно испорчена, но смыть с себя кровь бандита было большим облегчением. Он все еще чувствовал ее вкус; вспомнив, как струя брызнула ему в лицо, Алек неожиданно согнулся от позыва к рвоте.
Алека продолжала беспокоить возможность того, не решит ли сообщница грабителя вернуться и напасть снова, если ее охватит запоздалая жажда мести или желание завладеть его кошельком. Выйдя на берег, он внимательно оглядел лес. С обеих сторон тропы к ней вплотную подступал густой кустарник, так что засада могла ждать его где угодно. Буря продолжала свирепствовать. и ранние сумерки мешались с туманом, так что под сплетающимися над головой ветвями было почти темно.
Серегилу пришлось отложить побег. После того как стражники схватили его, патруль направился в трущобы восточной части Кольца. Даже если бы ему удалось ускользнуть, скрыться здесь было бы негде.
Другие стражники уже обыскивали лачуги, после чего сносили их, а обломки грузили на телеги: нужно было расчистить Кольцо, чтобы в случае штурма промежуток между внешней и внутренней городскими стенами можно было использовать как ловушку для неприятеля. Рынки и городские площади для тех же целей тоже освобождались от всего, что могло помешать войскам. Несмотря на свои размеры и богатство, Римини прежде всего оставался крепостью, спланированной так, чтобы ее было легко оборонять.
Большинство обитателей трущоб заблаговременно скрылись. предупрежденные об угрозе шестым чувством отверженных. Тех, кто остался, согнали в одно место и начали сортировать. Калекам и женщинам с грудными детьми было позволено остаться в городе, так же как и трудоспособным жителям, готовым участвовать в строительстве укреплений или вступить в армию. Тем же лишенным патриотизма бродягам, которые уклонялись от этого, предстояло находить пропитание за пределами Римини.
К полудню тележка, в которую запихнули Серегила, была полна, и стражники через восточные ворота двинулись к центру города. Серегил стоял у задней стенки, сохраняя на лице выражение растерянности и тревоги, пока наконец не увидел знакомый переулок.
Захватив врасплох троих конных стражников, ехавших за тележкой, он выпрыгнул из повозки, прошмыгнул между лошадьми и побежал, сопровождаемый одобрительными воплями других узников.
Двое конников кинулись преследовать его, но Серегил знал, какое место для побега выбрать. Оказавшись на знакомой улице, он тут же нырнул за угол в переулок.
Это был узкий тупичок, не имевший никаких боковых проходов и кончавшийся высоким деревянным забором. Не замедляя бега, Серегил метнулся к нему. нашел опору для ног и рук и перевалился через верх как раз в тот момент, когда в тупичок ворвались разъяренные преследователи.
С другой стороны забора еще один узкий переулок вел к оживленной улице. Стражники знали город почти так же хорошо, как и сам Серегил; он на бегу услышал приближающийся стук копыт, однако успел нырнуть в проход между двумя покосившимися домами прежде, чем его заметили солдаты. Проход вывел его в маленький, заросший сорняками двор.
Серегил быстро вскарабкался по шаткой лестнице на заброшенный чердак. Его тайник со сменной одеждой и оружием был на месте — под покоробившимися досками пола, покрытого паутиной и мышиным пометом. Тихо насвистывая сквозь зубы, Серегил переоделся и устроился у слухового окошка, чтобы переждать переполох. Стражники не будут особенно стараться: в конце концов, от них сбежал всего лишь грязный нищий, и охота за ним была бы просто потерей времени.
К концу дня Алек, голодный, мокрый и усталый, наконец вышел на опушку. Сквозь ветви деревьев была видна раскинувшаяся перед ним долина.
Неподалеку от тропы Алек заметил бревенчатую хижину с низким хлевом и загоном для коз. Слишком измотанный, чтобы беспокоиться о том, как он выглядит, юноша двинулся к ней, надеясь выпросить еду и узнать дорогу.
Как только он приблизился к калитке, из-за хлева выскочила здоровенная дворняга и с лаем кинулась навстречу.
— Соора тазали, — быстро проговорил Алек, делая левой рукой магический знак, которому его научил Серегил. Это сработало, но лишь в определенной степени: собака остановилась на некотором расстоянии, но смотрела на него с подозрением и рычала каждый раз, как юноша начинал двигаться.
— Кто там? — окликнул его появившийся из хлева с топором в руках человек.
— Благородный Алек из Айвиуэлла, — ответил Алек, поднимая руки, чтобы было видно: он безоружен. — Мне не повезло в дороге. Разбойники отобрали у меня коня. Не мог бы ты…
— Вот как? — Человек, щурясь, подошел поближе, чтобы рассмотреть Алека.
Алеку удалось смыть большую часть крови, но его рваная одежда и длинная рапира, казалось, не вызвали доверия у крестьянина.
— Тут кругом теперь полно грабителей, — продолжал он, настороженно глядя на Алека. — Намедни увели у меня двух молочных коз. Уж не один ли ты из них? Явился еще что-нибудь украсть? Эй, Силач!
Пес припал к земле и оскалил клыки.
— Пожалуйста, не надо! Соора тазали, — Алек отступил на шаг и снова сделал магический знак. — Послушай, мне только нужно узнать…
— Ах ты!.. Что это ты сделал с моей собакой? — заорал крестьянин. — Силач, ату его!
— Нет… соора тазали… Послушай…
— Ату его. Силач, ату его!
— Соора та… Ах ты дерьмо! — Алек обратился в бегство, преследуемый Силачом, хватавшим его за плащ.
Пес гнался за Алеком, пока хижина не скрылась из вида, потом встал посередине тропы, грозно рыча всякий раз, когда Алек решался оглянуться.
Запыхавшийся и раздраженный, Алек бежал до тех пор, пока не убедился, что пса больше не видно. Тогда он рухнул на камень, чтобы отдышаться. Очевидно, собачья магия Серегила лучше срабатывала, когда рядом не оказывалось хозяина собаки.
Пройдя еще полмили, Алек вышел на дорогу и вскоре встретил несколько тяжело груженных, запряженных волами телег, которые везли что-то в поместье Варника. Золотая монета убедила возчика и его жену позволить Алеку ехать с ними вместе.
Забравшись в повозку, Алек с блаженством растянулся посреди корзин и тюков.
— Да помилует тебя Создатель, паренек! — Женщина, обернувшись, оглядела Алека. — Досталось тебе в дороге, уж это точно!
— Мне не повезло, когда я отправился по тропе через холмы.
— По тропе через холмы! — фыркнул возчик. — Какая такая надобность у тебя случилась отправиться туда, ведь по торной дороге куда быстрее.
— Быстрее? — простонал Алек. — Я-то думал добраться напрямик!
— Какой болван сказал тебе такое? Я тем живу, что езжу по этим дорогам, так что, уж наверное, знаю о них кое-что. Даже на телеге по дороге из одной долины в другую доберешься за два часа, а на хорошей лошадке верхом так и скорее. А тропа через холмы в это время года?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Алека продолжала беспокоить возможность того, не решит ли сообщница грабителя вернуться и напасть снова, если ее охватит запоздалая жажда мести или желание завладеть его кошельком. Выйдя на берег, он внимательно оглядел лес. С обеих сторон тропы к ней вплотную подступал густой кустарник, так что засада могла ждать его где угодно. Буря продолжала свирепствовать. и ранние сумерки мешались с туманом, так что под сплетающимися над головой ветвями было почти темно.
Серегилу пришлось отложить побег. После того как стражники схватили его, патруль направился в трущобы восточной части Кольца. Даже если бы ему удалось ускользнуть, скрыться здесь было бы негде.
Другие стражники уже обыскивали лачуги, после чего сносили их, а обломки грузили на телеги: нужно было расчистить Кольцо, чтобы в случае штурма промежуток между внешней и внутренней городскими стенами можно было использовать как ловушку для неприятеля. Рынки и городские площади для тех же целей тоже освобождались от всего, что могло помешать войскам. Несмотря на свои размеры и богатство, Римини прежде всего оставался крепостью, спланированной так, чтобы ее было легко оборонять.
Большинство обитателей трущоб заблаговременно скрылись. предупрежденные об угрозе шестым чувством отверженных. Тех, кто остался, согнали в одно место и начали сортировать. Калекам и женщинам с грудными детьми было позволено остаться в городе, так же как и трудоспособным жителям, готовым участвовать в строительстве укреплений или вступить в армию. Тем же лишенным патриотизма бродягам, которые уклонялись от этого, предстояло находить пропитание за пределами Римини.
К полудню тележка, в которую запихнули Серегила, была полна, и стражники через восточные ворота двинулись к центру города. Серегил стоял у задней стенки, сохраняя на лице выражение растерянности и тревоги, пока наконец не увидел знакомый переулок.
Захватив врасплох троих конных стражников, ехавших за тележкой, он выпрыгнул из повозки, прошмыгнул между лошадьми и побежал, сопровождаемый одобрительными воплями других узников.
Двое конников кинулись преследовать его, но Серегил знал, какое место для побега выбрать. Оказавшись на знакомой улице, он тут же нырнул за угол в переулок.
Это был узкий тупичок, не имевший никаких боковых проходов и кончавшийся высоким деревянным забором. Не замедляя бега, Серегил метнулся к нему. нашел опору для ног и рук и перевалился через верх как раз в тот момент, когда в тупичок ворвались разъяренные преследователи.
С другой стороны забора еще один узкий переулок вел к оживленной улице. Стражники знали город почти так же хорошо, как и сам Серегил; он на бегу услышал приближающийся стук копыт, однако успел нырнуть в проход между двумя покосившимися домами прежде, чем его заметили солдаты. Проход вывел его в маленький, заросший сорняками двор.
Серегил быстро вскарабкался по шаткой лестнице на заброшенный чердак. Его тайник со сменной одеждой и оружием был на месте — под покоробившимися досками пола, покрытого паутиной и мышиным пометом. Тихо насвистывая сквозь зубы, Серегил переоделся и устроился у слухового окошка, чтобы переждать переполох. Стражники не будут особенно стараться: в конце концов, от них сбежал всего лишь грязный нищий, и охота за ним была бы просто потерей времени.
К концу дня Алек, голодный, мокрый и усталый, наконец вышел на опушку. Сквозь ветви деревьев была видна раскинувшаяся перед ним долина.
Неподалеку от тропы Алек заметил бревенчатую хижину с низким хлевом и загоном для коз. Слишком измотанный, чтобы беспокоиться о том, как он выглядит, юноша двинулся к ней, надеясь выпросить еду и узнать дорогу.
Как только он приблизился к калитке, из-за хлева выскочила здоровенная дворняга и с лаем кинулась навстречу.
— Соора тазали, — быстро проговорил Алек, делая левой рукой магический знак, которому его научил Серегил. Это сработало, но лишь в определенной степени: собака остановилась на некотором расстоянии, но смотрела на него с подозрением и рычала каждый раз, как юноша начинал двигаться.
— Кто там? — окликнул его появившийся из хлева с топором в руках человек.
— Благородный Алек из Айвиуэлла, — ответил Алек, поднимая руки, чтобы было видно: он безоружен. — Мне не повезло в дороге. Разбойники отобрали у меня коня. Не мог бы ты…
— Вот как? — Человек, щурясь, подошел поближе, чтобы рассмотреть Алека.
Алеку удалось смыть большую часть крови, но его рваная одежда и длинная рапира, казалось, не вызвали доверия у крестьянина.
— Тут кругом теперь полно грабителей, — продолжал он, настороженно глядя на Алека. — Намедни увели у меня двух молочных коз. Уж не один ли ты из них? Явился еще что-нибудь украсть? Эй, Силач!
Пес припал к земле и оскалил клыки.
— Пожалуйста, не надо! Соора тазали, — Алек отступил на шаг и снова сделал магический знак. — Послушай, мне только нужно узнать…
— Ах ты!.. Что это ты сделал с моей собакой? — заорал крестьянин. — Силач, ату его!
— Нет… соора тазали… Послушай…
— Ату его. Силач, ату его!
— Соора та… Ах ты дерьмо! — Алек обратился в бегство, преследуемый Силачом, хватавшим его за плащ.
Пес гнался за Алеком, пока хижина не скрылась из вида, потом встал посередине тропы, грозно рыча всякий раз, когда Алек решался оглянуться.
Запыхавшийся и раздраженный, Алек бежал до тех пор, пока не убедился, что пса больше не видно. Тогда он рухнул на камень, чтобы отдышаться. Очевидно, собачья магия Серегила лучше срабатывала, когда рядом не оказывалось хозяина собаки.
Пройдя еще полмили, Алек вышел на дорогу и вскоре встретил несколько тяжело груженных, запряженных волами телег, которые везли что-то в поместье Варника. Золотая монета убедила возчика и его жену позволить Алеку ехать с ними вместе.
Забравшись в повозку, Алек с блаженством растянулся посреди корзин и тюков.
— Да помилует тебя Создатель, паренек! — Женщина, обернувшись, оглядела Алека. — Досталось тебе в дороге, уж это точно!
— Мне не повезло, когда я отправился по тропе через холмы.
— По тропе через холмы! — фыркнул возчик. — Какая такая надобность у тебя случилась отправиться туда, ведь по торной дороге куда быстрее.
— Быстрее? — простонал Алек. — Я-то думал добраться напрямик!
— Какой болван сказал тебе такое? Я тем живу, что езжу по этим дорогам, так что, уж наверное, знаю о них кое-что. Даже на телеге по дороге из одной долины в другую доберешься за два часа, а на хорошей лошадке верхом так и скорее. А тропа через холмы в это время года?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152