Единственным объяснением был предстоящий отъезд, первый отъезд из Алдиона за все его двадцать лет. Но Крэйн никогда не боялся ни дороги, ни одиночества, путешествие в другой город вызывало в нем лишь легкую обеспокоенность и предвкушение нового, причины его внезапной хандры крылись глубже.
Гораздо глубже. Шаг за шагом, не пропуская ни одной минуты, Крэйн пробирался в закоулки собственного разума, копался в непослушной памяти, надеясь выудить ответ. Но ответ не шел, и шэл Алдион, промучавшись большую часть Урта без сна, забывался лишь с первыми лучами Эно, но вскоре опять возвращался в свое обычное состояние вялой апатичной отрешенности.
Ни есть, ни пить не хотелось, тело словно перестало нуждаться в подкреплении, но хуже всего было то, что ему трудно было смотреть на людей. Слуги, рискнувшие потревожить его покой и принести еду, вызывали в нем ярость, он едва сдерживался, чтобы не потянуться к услужливо висящим на стене эскертам. Любое человеческое лицо неожиданно стало угнетать его, он перестал даже смотреться в зеркало.
Час за часом сидя без движения, он скатывался в черный водоворот беспросветного безумия, его собственные мысли жалили, как заточенные стисы. Пытаясь убежать от них, он падал все дальше, до тех пор, пока не оказался у самой границы.
Это не было болезнью, его тело было здорово, подорван был сам дух.
Что-то внутри него затвердело, перекрыло путь свежему воздуху, разрослось в стороны переплетениями шипастых черных ветвей. С каждым днем его разум все чаще отказывался повиноваться, у Крэйна было такое ощущение, словно он тонет в озере вязкой жидкости, лишь изредка успевая сделать вдох, весь мир вокруг него казался мутным и расплывчатым. Под конец это превратилось в транс — даже предметы вокруг себя он видел с трудом, его рассудок блуждал между сном и явью.
Несколько раз, когда приходило облегчение и мозг снова начинал работать, Крэйн пытался выбраться из оцепенения, но тщетно — проходило время, и он соскальзывал обратно. Он потерял счет Эно и Урт, когда все наконец закончилось.
Он лежал на кровати, и все тело его было покрыто холодным потом, мышцы свело как в судороге, тело казалось уменьшившимся и невероятно бледным даже почти в полной темноте. Крэйн чувствовал духоту и одновременно что-то вроде горячего и очень плотного кома в груди, который мешал дышать.
— Сумасшедший... — сказал он хрипло, обхватывая голову. — Теперь я знаю, как выглядит грань, если она существует. Это все фасх, я знаю. Такое бывает.
С трудом поднявшись, он размял затекшее, словно окостеневшее тело и с облегчением почувствовал, как мысли снова становятся четкими и послушными. Это была болезнь, но она прошла. Он снова человек, шэл Алдион Крэйн. Он жив и не утратил рассудка.
В дверь постучали. Сильно, властно, явно не прислуга.
— Да.
— Крэйн?
Это был Лат. Свет факелов из коридора отбрасывал на пол его тень — большую, неловкую, дрожащую.
— Это ты... Извини, кажется, у меня не осталось вигов. — Крэйн пошарил рукой в коробе. — Здесь темновато.
— Ничего. — Лат вошел и закрыл за собой дверь. Темнота поглотила его, остался лишь блеск глаз. — Снаружи сейчас Урт.
— Я не знал.
— Надеюсь, не разбудил тебя.
— Нет, я не спал.
Лат медленно сел в кресло, провел рукой по волосам. Крэйн не видел его, но представлял в мельчайших подробностях. Сейчас Лат наверняка смотрит в пол и потирает подбородок. Он всегда так делает, когда озабочен. А сейчас он озабочен — это было слышно по голосу, по каким-то неуловимым звенящим ноткам, которые выпирали из его голоса, как зубцы эскерта из слишком узких ножен.
— Ты уже несколько Эно не выходишь из своих покоев.
— Прихворал немного. — Крэйн улыбнулся, хотя и знал, что Лат его не видит. — Сейчас уже в порядке.
— Надеюсь. Когда я тебя видел, ты выглядел больным. Что сказал лекарь?
— Я его не звал. Не такая это болезнь, чтобы пить его дрянь. Просто очень сильное утомление.
— Понятно. — Лат помолчал. — Я волновался.
— Ни к чему. Все уже прошло.
Некоторое время оба сидели молча, глядя в темноте друг на друга. Крэйн пытался угадать, что могло привести брата в его покои в такой час. Лат дышал неровно и приглушенно, словно тоже что-то обдумывал.
— Все из-за Риаен, — сказал он наконец. — Я решил предупредить тебя на случай, если ты не знаешь.
— Я слушаю.
— Ей плохо.
— Что? — Крэйн от неожиданности приподнялся. — Риаен? Если это болезнь, то...
— Лекарь говорит, следующий Урт может стать для нее последним. — Лат глубоко вздохнул. — Я был у нее сегодня.
Крэйн почувствовал удивление. Сердце противно сжалось на лбу опять выступил пот, но уже не холодный, а горячий.
— Но ведь он говорил, что болезнь не опасна!
— Да, он так говорил. Теперь он говорит, что ее жизнь в серьезной опасности. Он не берется утверждать, каков будет исход. Единственное, что он может сказать, — все зависит от Ушедших.
Некоторое время они сидели молча, не решаясь нарушить тишину, словно она была памятью по мачехе.
— Думаешь, она...
— Не знаю. — Лат покачал головой. — Не хочу знать. Но эту возможность исключать нельзя. Риаен стара и ее срок уже может прийти, мы оба это знаем.
— Это плохая новость, — медленно сказал Крэйн. Ему вспомнилось лицо Риаен, сухое и пожелтевшее, но смутно, словно в густом тумане. Риаен при смерти? Невозможно.
— Она не единственная.
— Ушедшие... Что еще ты припас для меня?
— Орвин. — Лат опять потер подбородок, голос у него был непривычно низким и немного подрагивал. — Он в ярости. Я его никогда не видел... таким. К счастью, ты не попадался ему на глаза за последние пару Эно, иначе... Не знаю. Он настолько зол, что может не контролировать свои действия. Когда он узнал про Риаен... ты понимаешь.
— Разве я имею отношение к болезни Риаен?
— Он считает, что да.
— Боги, неужели опять ворожей? — Крэйн захотелось посмеяться, но смех не шел, намертво застряв в ставшем неожиданно сухим горле. — Он опять вспомнил про этого сумасшедшего старика с окраины?
Лат серьезно кивнул.
— Да. Он считает, что это проклятие.
— Но это смешно!
— Только не для него. Ты знаешь, как он относится к Риаен. Если она покинет этот мир...
— Что? Продолжай.
— Орвин способен на любые действия. Кроме того, он станет полноправным шэдом, и его власть уже не будет ограничена, даже формально. Думаю, ты понимаешь, чем это грозит тебе.
— Я понял. Ты считаешь, что он попытается отомстить мне?
— Я хотел бы ошибаться.
— Он не осмелится, я шэл Алдион. Он слишком боится за свою славу у черни, если он запятнает руки кровью рода Алдион, это будет конец его власти.
— В эту минуту он может не думать об этом. В ярости человек способен сделать то, на что в другой ситуации у него не хватило бы духа. Смерть Риаен может стать последней каплей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Гораздо глубже. Шаг за шагом, не пропуская ни одной минуты, Крэйн пробирался в закоулки собственного разума, копался в непослушной памяти, надеясь выудить ответ. Но ответ не шел, и шэл Алдион, промучавшись большую часть Урта без сна, забывался лишь с первыми лучами Эно, но вскоре опять возвращался в свое обычное состояние вялой апатичной отрешенности.
Ни есть, ни пить не хотелось, тело словно перестало нуждаться в подкреплении, но хуже всего было то, что ему трудно было смотреть на людей. Слуги, рискнувшие потревожить его покой и принести еду, вызывали в нем ярость, он едва сдерживался, чтобы не потянуться к услужливо висящим на стене эскертам. Любое человеческое лицо неожиданно стало угнетать его, он перестал даже смотреться в зеркало.
Час за часом сидя без движения, он скатывался в черный водоворот беспросветного безумия, его собственные мысли жалили, как заточенные стисы. Пытаясь убежать от них, он падал все дальше, до тех пор, пока не оказался у самой границы.
Это не было болезнью, его тело было здорово, подорван был сам дух.
Что-то внутри него затвердело, перекрыло путь свежему воздуху, разрослось в стороны переплетениями шипастых черных ветвей. С каждым днем его разум все чаще отказывался повиноваться, у Крэйна было такое ощущение, словно он тонет в озере вязкой жидкости, лишь изредка успевая сделать вдох, весь мир вокруг него казался мутным и расплывчатым. Под конец это превратилось в транс — даже предметы вокруг себя он видел с трудом, его рассудок блуждал между сном и явью.
Несколько раз, когда приходило облегчение и мозг снова начинал работать, Крэйн пытался выбраться из оцепенения, но тщетно — проходило время, и он соскальзывал обратно. Он потерял счет Эно и Урт, когда все наконец закончилось.
Он лежал на кровати, и все тело его было покрыто холодным потом, мышцы свело как в судороге, тело казалось уменьшившимся и невероятно бледным даже почти в полной темноте. Крэйн чувствовал духоту и одновременно что-то вроде горячего и очень плотного кома в груди, который мешал дышать.
— Сумасшедший... — сказал он хрипло, обхватывая голову. — Теперь я знаю, как выглядит грань, если она существует. Это все фасх, я знаю. Такое бывает.
С трудом поднявшись, он размял затекшее, словно окостеневшее тело и с облегчением почувствовал, как мысли снова становятся четкими и послушными. Это была болезнь, но она прошла. Он снова человек, шэл Алдион Крэйн. Он жив и не утратил рассудка.
В дверь постучали. Сильно, властно, явно не прислуга.
— Да.
— Крэйн?
Это был Лат. Свет факелов из коридора отбрасывал на пол его тень — большую, неловкую, дрожащую.
— Это ты... Извини, кажется, у меня не осталось вигов. — Крэйн пошарил рукой в коробе. — Здесь темновато.
— Ничего. — Лат вошел и закрыл за собой дверь. Темнота поглотила его, остался лишь блеск глаз. — Снаружи сейчас Урт.
— Я не знал.
— Надеюсь, не разбудил тебя.
— Нет, я не спал.
Лат медленно сел в кресло, провел рукой по волосам. Крэйн не видел его, но представлял в мельчайших подробностях. Сейчас Лат наверняка смотрит в пол и потирает подбородок. Он всегда так делает, когда озабочен. А сейчас он озабочен — это было слышно по голосу, по каким-то неуловимым звенящим ноткам, которые выпирали из его голоса, как зубцы эскерта из слишком узких ножен.
— Ты уже несколько Эно не выходишь из своих покоев.
— Прихворал немного. — Крэйн улыбнулся, хотя и знал, что Лат его не видит. — Сейчас уже в порядке.
— Надеюсь. Когда я тебя видел, ты выглядел больным. Что сказал лекарь?
— Я его не звал. Не такая это болезнь, чтобы пить его дрянь. Просто очень сильное утомление.
— Понятно. — Лат помолчал. — Я волновался.
— Ни к чему. Все уже прошло.
Некоторое время оба сидели молча, глядя в темноте друг на друга. Крэйн пытался угадать, что могло привести брата в его покои в такой час. Лат дышал неровно и приглушенно, словно тоже что-то обдумывал.
— Все из-за Риаен, — сказал он наконец. — Я решил предупредить тебя на случай, если ты не знаешь.
— Я слушаю.
— Ей плохо.
— Что? — Крэйн от неожиданности приподнялся. — Риаен? Если это болезнь, то...
— Лекарь говорит, следующий Урт может стать для нее последним. — Лат глубоко вздохнул. — Я был у нее сегодня.
Крэйн почувствовал удивление. Сердце противно сжалось на лбу опять выступил пот, но уже не холодный, а горячий.
— Но ведь он говорил, что болезнь не опасна!
— Да, он так говорил. Теперь он говорит, что ее жизнь в серьезной опасности. Он не берется утверждать, каков будет исход. Единственное, что он может сказать, — все зависит от Ушедших.
Некоторое время они сидели молча, не решаясь нарушить тишину, словно она была памятью по мачехе.
— Думаешь, она...
— Не знаю. — Лат покачал головой. — Не хочу знать. Но эту возможность исключать нельзя. Риаен стара и ее срок уже может прийти, мы оба это знаем.
— Это плохая новость, — медленно сказал Крэйн. Ему вспомнилось лицо Риаен, сухое и пожелтевшее, но смутно, словно в густом тумане. Риаен при смерти? Невозможно.
— Она не единственная.
— Ушедшие... Что еще ты припас для меня?
— Орвин. — Лат опять потер подбородок, голос у него был непривычно низким и немного подрагивал. — Он в ярости. Я его никогда не видел... таким. К счастью, ты не попадался ему на глаза за последние пару Эно, иначе... Не знаю. Он настолько зол, что может не контролировать свои действия. Когда он узнал про Риаен... ты понимаешь.
— Разве я имею отношение к болезни Риаен?
— Он считает, что да.
— Боги, неужели опять ворожей? — Крэйн захотелось посмеяться, но смех не шел, намертво застряв в ставшем неожиданно сухим горле. — Он опять вспомнил про этого сумасшедшего старика с окраины?
Лат серьезно кивнул.
— Да. Он считает, что это проклятие.
— Но это смешно!
— Только не для него. Ты знаешь, как он относится к Риаен. Если она покинет этот мир...
— Что? Продолжай.
— Орвин способен на любые действия. Кроме того, он станет полноправным шэдом, и его власть уже не будет ограничена, даже формально. Думаю, ты понимаешь, чем это грозит тебе.
— Я понял. Ты считаешь, что он попытается отомстить мне?
— Я хотел бы ошибаться.
— Он не осмелится, я шэл Алдион. Он слишком боится за свою славу у черни, если он запятнает руки кровью рода Алдион, это будет конец его власти.
— В эту минуту он может не думать об этом. В ярости человек способен сделать то, на что в другой ситуации у него не хватило бы духа. Смерть Риаен может стать последней каплей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106