Годы в семье Бельмонте не пропали даром.
Он нашел Фернана и Диего в отряде короля семь дней спустя, на равнине к югу от Карказии, среди палаток и знамен военного лагеря. К сыновьям Родриго относились с явным уважением, хотя пристальное внимание к Диего со стороны тех, кто знал, почему он находится здесь, вызывало у Иберо неловкость. Он невольно вспомнил слова Миранды: обладающих дальновидением, или как там называли этот дар, в прошлом действительно сжигали. «Но мы живем в более просвещенный век», — сказал себе Иберо.
Мальчики были не слишком рады его видеть, но характер Иберо отличался упрямством, и он ясно дал понять всем заинтересованным лицам, в том числе и элегантному верховному клирику из Фериереса, что, куда бы ни отправились сыновья Родриго Бельмонте, он поедет с ними. Он не сказал мальчикам, что их мать прогнала его и по какой причине заставила покинуть ранчо. Возможно, ему следовало рассказать им, но он не смог этого сделать. Это означало, что его присутствие возле них было связано с обманом, но он надеялся, что бог простит его за подобное прегрешение. У него ведь добрые намерения. У него всегда были добрые намерения.
Фернан и Диего, очевидно, уже успели отличиться по дороге сюда и после приезда. Они были веселыми и иногда слишком умными, на собственную беду. Посчитали полезным, чтобы при них находился наставник, который мог заставить их соблюдать дисциплину. По лагерю ходили рассказы о набитых камнями седельных сумках одного из тех солдат, которые привезли их сюда. Довольно забавная история, но Иберо не привык поощрять своих подопечных откровенным смехом.
Вскоре после этого они отправились на юг по ничейным землям в составе армии-освободительницы. Собственно говоря, с ее авангардом, так как Диего и Фернана держали в окружении самого короля.
Иберо никогда прежде не видел короля. Рамиро, король Вальедо, был красивым, внушительным мужчиной, «Достойным того, — смиренно подумал маленький священник, — чтобы стать орудием нового завоевания Эспераньи. Если позволит бог». Он ясно сознавал, что все мужчины в армии были участниками важных событий. Король все время говорил об ограниченной кампании, о тактическом захвате Фезаны, но даже священник Иберо понимал, что стоило Вальедо вступить в Аль-Рассан, как содержание и течение их эпохи изменилось навсегда.
Худой, элегантный министр, граф Гонзалес де Рада, держался так близко от мальчиков во время всего путешествия, что это беспокоило Иберо. Он знал, что сэр Родриго и этот человек друг друга не любят, но также помнил о том, что де Рада поклялся охранять семью Бельмонте, когда Родриго отправили в ссылку. Иберо надеялся — и молился об этом, — что опасная близость склонного к насмешкам министра вызвана намерением сдержать обещание, и более ничем.
Миновав две небольших крепости в тагре, авангард короля оторвался от остальной армии и устремился вперед. В обе стороны галопом скакали дозорные, поддерживая связь между авангардом и главными силами.
От них Иберо и узнал, что Миранда Бельмонте д'Альведа тоже находится в их армии, среди придворных королевы Инес, которая решила отправиться вместе с мужем в земли неверных. Когда он сообщил об этом мальчикам, они, казалось, не удивились. Иберо это обескуражило, но потом он вспомнил нечто очевидное.
Иногда трудно иметь дело с даром Диего. «Мальчик знал обо всем еще до появления гонцов», — понял Иберо. С некоторым усилием он сделал Диего выговор.
— Тебе следует рассказывать остальным, если ты… что-то видишь. Это может быть важным. В конце концов, именно поэтому мы здесь.
У Диего сделалось комичное лицо.
— Ты имеешь в виду мою мать? — спросил он. — Иберо, разве приезд моей матери важен для военных действий?
Если так ставить вопрос, он прав. Фернан, как, впрочем, и следовало ожидать, смотрел на вещи совсем иначе.
— Вот так здорово! — с негодованием воскликнул он, обращаясь к священнику. — Это наша первая кампания, и все побежали из дому вслед за нами. Кого нам еще ожидать? Повариху, нянек, которые нас растили в детстве? Это смешно! Сам ты здесь для того, чтобы закутывать нас потеплее на ночь?
Диего рассмеялся. Иберо слишком смутило известие о Миранде, он не мог ни смеяться, ни отчитывать их. Слова Фернана звучали неуважительно, но Иберо понимал, что приезд наставника, а теперь еще и матери, мог заставить юношу почувствовать себя в первом боевом походе слишком… стесненно.
Это пустяки. Если мальчикам это не нравится, если солдаты дразнят их, им придется самим справляться с проблемой. Правда заключается в том, что они действительно слишком молоды, чтобы находиться здесь, и они бы не попали сюда, если бы Диего не был таким, какой он есть. И если бы Иберо не отправил то письмо в Эстерен.
Он отправил с одним из гонцов письмо — официальное послание Миранде. Сообщил о своем присутствии, о добром здравии мальчиков и уважительном к ним отношении. Никакого ответа не последовало.
До них дошло окольными путями, что королева окончательно поправилась после того несчастного случая и что она полностью доверяет своему новому лекарю, доктору одной из крепостей тагры.
Говорили, что он спас королеву Инес на самом краю гибели. Диего в особенности был очарован этой историей и выпытывал всевозможные подробности, у тех, кто присутствовал на встрече трех королей. Фернана больше интересовали надвигающиеся события. Он ухитрился войти в окружение короля, собственно говоря, он все время был рядом с графом Гонзалесом. Именно Фернан объяснил брату и Иберо, почему они не трогают по дороге фермы и деревни ашаритов.
Они уже миновали их немало, с тех пор как покинули земли тагры, во время войн Ашара и Джада жители деревень и фермеры убегали в горы, прихватив большую часть своих пожитков, но всегда существовал обычай сжигать их дома и поля.
На этот раз все было по-другому.
Несмотря на заметное неодобрение, излучаемое Жиро де Шервалем, король Рамиро настоял на своем. Это не набег, передал им Фернан слова короля. Они идут на юг, чтобы взять Фезану и остаться здесь. И если это удастся, им понадобятся ашариты, чтобы снова заселить эти деревни и фермы, платить налоги и обрабатывать поля. Время и разумное управление вернут Джада в Аль-Рассан, заявил король, а не пожары и разрушение. Иберо не совсем понимал, как это увязать с религиозной доктриной, но в присутствии более умных людей помалкивал.
Фернан проводил время после вечерних молитв, перед наступлением темноты и сном, рисуя карты для брата и священника и объясняя, что может произойти, когда они достигнут Фезаны и после. Иберо с грустью отметил, что теперь мальчик полностью освоился с местоположением — и с правильным написанием названий — всех крупных городов и рек Аль-Рассана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Он нашел Фернана и Диего в отряде короля семь дней спустя, на равнине к югу от Карказии, среди палаток и знамен военного лагеря. К сыновьям Родриго относились с явным уважением, хотя пристальное внимание к Диего со стороны тех, кто знал, почему он находится здесь, вызывало у Иберо неловкость. Он невольно вспомнил слова Миранды: обладающих дальновидением, или как там называли этот дар, в прошлом действительно сжигали. «Но мы живем в более просвещенный век», — сказал себе Иберо.
Мальчики были не слишком рады его видеть, но характер Иберо отличался упрямством, и он ясно дал понять всем заинтересованным лицам, в том числе и элегантному верховному клирику из Фериереса, что, куда бы ни отправились сыновья Родриго Бельмонте, он поедет с ними. Он не сказал мальчикам, что их мать прогнала его и по какой причине заставила покинуть ранчо. Возможно, ему следовало рассказать им, но он не смог этого сделать. Это означало, что его присутствие возле них было связано с обманом, но он надеялся, что бог простит его за подобное прегрешение. У него ведь добрые намерения. У него всегда были добрые намерения.
Фернан и Диего, очевидно, уже успели отличиться по дороге сюда и после приезда. Они были веселыми и иногда слишком умными, на собственную беду. Посчитали полезным, чтобы при них находился наставник, который мог заставить их соблюдать дисциплину. По лагерю ходили рассказы о набитых камнями седельных сумках одного из тех солдат, которые привезли их сюда. Довольно забавная история, но Иберо не привык поощрять своих подопечных откровенным смехом.
Вскоре после этого они отправились на юг по ничейным землям в составе армии-освободительницы. Собственно говоря, с ее авангардом, так как Диего и Фернана держали в окружении самого короля.
Иберо никогда прежде не видел короля. Рамиро, король Вальедо, был красивым, внушительным мужчиной, «Достойным того, — смиренно подумал маленький священник, — чтобы стать орудием нового завоевания Эспераньи. Если позволит бог». Он ясно сознавал, что все мужчины в армии были участниками важных событий. Король все время говорил об ограниченной кампании, о тактическом захвате Фезаны, но даже священник Иберо понимал, что стоило Вальедо вступить в Аль-Рассан, как содержание и течение их эпохи изменилось навсегда.
Худой, элегантный министр, граф Гонзалес де Рада, держался так близко от мальчиков во время всего путешествия, что это беспокоило Иберо. Он знал, что сэр Родриго и этот человек друг друга не любят, но также помнил о том, что де Рада поклялся охранять семью Бельмонте, когда Родриго отправили в ссылку. Иберо надеялся — и молился об этом, — что опасная близость склонного к насмешкам министра вызвана намерением сдержать обещание, и более ничем.
Миновав две небольших крепости в тагре, авангард короля оторвался от остальной армии и устремился вперед. В обе стороны галопом скакали дозорные, поддерживая связь между авангардом и главными силами.
От них Иберо и узнал, что Миранда Бельмонте д'Альведа тоже находится в их армии, среди придворных королевы Инес, которая решила отправиться вместе с мужем в земли неверных. Когда он сообщил об этом мальчикам, они, казалось, не удивились. Иберо это обескуражило, но потом он вспомнил нечто очевидное.
Иногда трудно иметь дело с даром Диего. «Мальчик знал обо всем еще до появления гонцов», — понял Иберо. С некоторым усилием он сделал Диего выговор.
— Тебе следует рассказывать остальным, если ты… что-то видишь. Это может быть важным. В конце концов, именно поэтому мы здесь.
У Диего сделалось комичное лицо.
— Ты имеешь в виду мою мать? — спросил он. — Иберо, разве приезд моей матери важен для военных действий?
Если так ставить вопрос, он прав. Фернан, как, впрочем, и следовало ожидать, смотрел на вещи совсем иначе.
— Вот так здорово! — с негодованием воскликнул он, обращаясь к священнику. — Это наша первая кампания, и все побежали из дому вслед за нами. Кого нам еще ожидать? Повариху, нянек, которые нас растили в детстве? Это смешно! Сам ты здесь для того, чтобы закутывать нас потеплее на ночь?
Диего рассмеялся. Иберо слишком смутило известие о Миранде, он не мог ни смеяться, ни отчитывать их. Слова Фернана звучали неуважительно, но Иберо понимал, что приезд наставника, а теперь еще и матери, мог заставить юношу почувствовать себя в первом боевом походе слишком… стесненно.
Это пустяки. Если мальчикам это не нравится, если солдаты дразнят их, им придется самим справляться с проблемой. Правда заключается в том, что они действительно слишком молоды, чтобы находиться здесь, и они бы не попали сюда, если бы Диего не был таким, какой он есть. И если бы Иберо не отправил то письмо в Эстерен.
Он отправил с одним из гонцов письмо — официальное послание Миранде. Сообщил о своем присутствии, о добром здравии мальчиков и уважительном к ним отношении. Никакого ответа не последовало.
До них дошло окольными путями, что королева окончательно поправилась после того несчастного случая и что она полностью доверяет своему новому лекарю, доктору одной из крепостей тагры.
Говорили, что он спас королеву Инес на самом краю гибели. Диего в особенности был очарован этой историей и выпытывал всевозможные подробности, у тех, кто присутствовал на встрече трех королей. Фернана больше интересовали надвигающиеся события. Он ухитрился войти в окружение короля, собственно говоря, он все время был рядом с графом Гонзалесом. Именно Фернан объяснил брату и Иберо, почему они не трогают по дороге фермы и деревни ашаритов.
Они уже миновали их немало, с тех пор как покинули земли тагры, во время войн Ашара и Джада жители деревень и фермеры убегали в горы, прихватив большую часть своих пожитков, но всегда существовал обычай сжигать их дома и поля.
На этот раз все было по-другому.
Несмотря на заметное неодобрение, излучаемое Жиро де Шервалем, король Рамиро настоял на своем. Это не набег, передал им Фернан слова короля. Они идут на юг, чтобы взять Фезану и остаться здесь. И если это удастся, им понадобятся ашариты, чтобы снова заселить эти деревни и фермы, платить налоги и обрабатывать поля. Время и разумное управление вернут Джада в Аль-Рассан, заявил король, а не пожары и разрушение. Иберо не совсем понимал, как это увязать с религиозной доктриной, но в присутствии более умных людей помалкивал.
Фернан проводил время после вечерних молитв, перед наступлением темноты и сном, рисуя карты для брата и священника и объясняя, что может произойти, когда они достигнут Фезаны и после. Иберо с грустью отметил, что теперь мальчик полностью освоился с местоположением — и с правильным написанием названий — всех крупных городов и рек Аль-Рассана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160