пищевод,
желудок, кишки... А на самом нижнем этаже можно было разглядеть и готовую
продукцию. Из-под задранного, похожего на драконий хвост козырька одна за
другой появлялись палки розовой колбасы и длинные гирлянды сосисок. "Так
вот какой жвачкой они обкармливают народ! - схватился за голову Буратино.
- Да мы же все ими одурачены!"
На глазах депутата вершилось преступление. Не удивительно, что на
подобных колбасных изделиях ставили пробу: один и тот же кусок колбасы
пятьсот восемьдесят третьей пробы, к примеру, могли пробовать, передавая
друг другу, пятьсот восемьдесят три дурака, да еще оставалось кое-что
пожевать и пятьсот восемьдесят четвертому. За это дураки бумажную жвачку и
ценили, что каким-то куском можно было год семью кормить. Все же не лапу,
как медведь, сосать - сам не наешься, так хоть глаза насытятся... Но над
мелкими земными мыслишками в Буратино взяли верх государственные заботы.
"А люди считают, что они прячут концы в воду! - смекал народный депутат. -
Они же вон как их хоронят! Нет концов - нет и начала. Сказку начинай
сначала!"
Установив, куда деваются истории злодейств, Буратино задавался
вопросом, откуда они берутся. А для этого нужно было проследовать весь
путь от начала до конца в обратном направлении. Когда тележки встали на
рельсы и водитель состава занял свое место, Буратино умудрился в последний
миг поднырнуть под самую последнюю и прилепиться к ней точно так же, как
он прилепился к петуху, когда нужно было незаметно проникнуть под его
брюхом в харчевню "Трех пескарей". Теперь Буратино владело
одно-единственное чувство: он негодовал от сознания того, как просто
продается и покупается дурак за кусок омерзительной поддельной колбасы,
заплатив за нее своим прошлым и будущим... Неожиданно состав остановился
на запасном пути, разъезжаясь со встречным поездом. Послышалось цоканье
крыс. Они приближались. Между колес заплясал лучик фонарика, и Буратино
догадался, что часовые осматривают каждую тележку. Нужно было позаботиться
о спасении. К счастью, в стене рядом были ступеньки, и ничего другого не
оставалось, как наудачу воспользоваться ими.
Лесенка вывела на подвесную галерею, бежавшую под потолком тоннеля.
Сколько хватало глаз, ни впереди, ни позади не было ни души. Галерея не
охранялась. И Буратино припустил во все лопатки. В толстых вязаных носках,
сам почти невесомый, он бежал стремительно и бесшумно, как водомерка по
пруду.
Наконец тоннель изогнулся, раздвоился и рельсы разошлись. Состав
проследовал в одном направлении, а галерея пошла в другом. Буратино ничего
не оставалось, как двигаться дальше. За новым поворотом замерцало море
огней, прекрасное, как цветок папоротника, цветущего в Мире Сказок
глубокой ночью раз в году. А миг спустя донесся и легкий мерный гул,
напоминающий пчелиный. Но вместо аромата лугового разноцветья теплый ветер
обвеял Буратино запахом машин. Огни впереди вспыхивали и гасли целыми
рядами и прямоугольниками, мерцали и переливались, как живые, пульсировали
короткими острыми лучиками. Желтые, зеленые, красные...
"Ну и дела! - дивился Буратино. - Откуда здесь, посреди мусора, это
все взялось?! И почему об этом никто не знает?!" Нет, видно, не случайно
народ издавна прозывал свалку Полем Чудес. Неспроста и народный умелец
Самоделкин являлся сюда за проволочками, болтиками и разным прочим
полезным хламом, здесь было все, а в магазинах - шаром покати... Казалось,
перед глазами устроителей свалки стоял пример сказочного Гаруна аль
Рашида: багдадский халиф любил надевать плащ из лохмотьев, расшитый с
изнанки золотом и драгоценными каменьями. Теперь свалка Страны Дураков
напоминала Буратино знаменитый плащ Гаруна аль Рашида. "Похоже, крысы и
толстяки, - предположил Буратино, - раскулачили Хозяйку Медной горы и
присвоили ее подземное царство. Иначе откуда всему этому взяться?!" Сушить
голову догадками было неразумно, и Буратино решил отложить выяснение этого
вопроса на потом. Он так всегда поступал в сложных ситуациях. Потом все
благополучно забывалось, и выяснять было нечего. Так, работая в высшем
законодательном органе страны, Буратино научился избегать ненужной работы.
Висячая галерея привела Буратино к отверстию под самым потолком
огромного зала. Идти дальше было некуда, и Буратино решил скрытно
продолжить наблюдение. Он увидел, как деловито снуют одни, и
сосредоточенно работают с компьютерами другие крысы Госстраха, воткнув
хвосты с металлическими зажимами в специальные резетки. По залу ходили
цветные сполохи, смахивающие на северное сияние. Это на огромном табло
играли и переливались мириады огней. Издали оно походило на небоскреб, в
окнах которого кто-то то зажигает, то гасит свет.
С большим удовольствием Буратино бросил бы вниз бомбу помощнее, но
бомбы под рукой не было. И он решил возвращаться, чтобы огорошить
Верховный Совет своим экстренным сообщением. Но как только ступил под
своды висячей галереи, зацепился за едва видную паутинку. И на него тотчас
свалилась густая сетка. Она была тонкая, как волос, липкая, как мед, и
пружинистая, как резинка для трусов. Буратино постарался осторожно
освободиться. Но чем больше он старался, тем больше увязал. В отчаянии он
изо всех сил дернулся, и в тот же миг завыла сирена. К пленнику метнулись
лохматые восьмирукие тени. Они споро, со знанием дела связали его по рукам
и ногам эластичными клейкими жгутами, а когда он принялся кричать: "Я
депутат! Я лицо неприкосновенное!", заклеили ему рот от уха до уха
лейкопластырем. Крысиное цоканье нарастало. К месту происшествия мчались
агенты Госстраха. И когда Буратино перестали вертеть туда и сюда,
перехватывая жгутами, словно сверток, они были тут как тут.
- Ага, в ваших сетях улов, граждане пауки! - кровожадно блеснула
глазками старшая крыса. - Это вам не просто насекомое - бери выше! Вы
заслужили награды. Просите!
- Давно, гражданин начальник, под мухой не были! - сипло прокашлял
небритый паучище.
- Получите по тройной праздничной порции отборных - шпанских!
Шампанских!
- Сегодня уж мы насосемся! Погуляем! - радостно зашевелились пауки,
потирая шесть из восьми лап. - Кайф!
Больше Буратино ничего не видел и не слышал. Мохнатые лапы заклеили
ему и глаза, и уши...
Дальше Буратино поволокли за ноги. И он не раз пересчитал головой
десятки ступенек, прежде чем очутиться в кабинете начальства. На допросе
Буратино сцепил зубы так, словно у него во рту было пять золотых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
желудок, кишки... А на самом нижнем этаже можно было разглядеть и готовую
продукцию. Из-под задранного, похожего на драконий хвост козырька одна за
другой появлялись палки розовой колбасы и длинные гирлянды сосисок. "Так
вот какой жвачкой они обкармливают народ! - схватился за голову Буратино.
- Да мы же все ими одурачены!"
На глазах депутата вершилось преступление. Не удивительно, что на
подобных колбасных изделиях ставили пробу: один и тот же кусок колбасы
пятьсот восемьдесят третьей пробы, к примеру, могли пробовать, передавая
друг другу, пятьсот восемьдесят три дурака, да еще оставалось кое-что
пожевать и пятьсот восемьдесят четвертому. За это дураки бумажную жвачку и
ценили, что каким-то куском можно было год семью кормить. Все же не лапу,
как медведь, сосать - сам не наешься, так хоть глаза насытятся... Но над
мелкими земными мыслишками в Буратино взяли верх государственные заботы.
"А люди считают, что они прячут концы в воду! - смекал народный депутат. -
Они же вон как их хоронят! Нет концов - нет и начала. Сказку начинай
сначала!"
Установив, куда деваются истории злодейств, Буратино задавался
вопросом, откуда они берутся. А для этого нужно было проследовать весь
путь от начала до конца в обратном направлении. Когда тележки встали на
рельсы и водитель состава занял свое место, Буратино умудрился в последний
миг поднырнуть под самую последнюю и прилепиться к ней точно так же, как
он прилепился к петуху, когда нужно было незаметно проникнуть под его
брюхом в харчевню "Трех пескарей". Теперь Буратино владело
одно-единственное чувство: он негодовал от сознания того, как просто
продается и покупается дурак за кусок омерзительной поддельной колбасы,
заплатив за нее своим прошлым и будущим... Неожиданно состав остановился
на запасном пути, разъезжаясь со встречным поездом. Послышалось цоканье
крыс. Они приближались. Между колес заплясал лучик фонарика, и Буратино
догадался, что часовые осматривают каждую тележку. Нужно было позаботиться
о спасении. К счастью, в стене рядом были ступеньки, и ничего другого не
оставалось, как наудачу воспользоваться ими.
Лесенка вывела на подвесную галерею, бежавшую под потолком тоннеля.
Сколько хватало глаз, ни впереди, ни позади не было ни души. Галерея не
охранялась. И Буратино припустил во все лопатки. В толстых вязаных носках,
сам почти невесомый, он бежал стремительно и бесшумно, как водомерка по
пруду.
Наконец тоннель изогнулся, раздвоился и рельсы разошлись. Состав
проследовал в одном направлении, а галерея пошла в другом. Буратино ничего
не оставалось, как двигаться дальше. За новым поворотом замерцало море
огней, прекрасное, как цветок папоротника, цветущего в Мире Сказок
глубокой ночью раз в году. А миг спустя донесся и легкий мерный гул,
напоминающий пчелиный. Но вместо аромата лугового разноцветья теплый ветер
обвеял Буратино запахом машин. Огни впереди вспыхивали и гасли целыми
рядами и прямоугольниками, мерцали и переливались, как живые, пульсировали
короткими острыми лучиками. Желтые, зеленые, красные...
"Ну и дела! - дивился Буратино. - Откуда здесь, посреди мусора, это
все взялось?! И почему об этом никто не знает?!" Нет, видно, не случайно
народ издавна прозывал свалку Полем Чудес. Неспроста и народный умелец
Самоделкин являлся сюда за проволочками, болтиками и разным прочим
полезным хламом, здесь было все, а в магазинах - шаром покати... Казалось,
перед глазами устроителей свалки стоял пример сказочного Гаруна аль
Рашида: багдадский халиф любил надевать плащ из лохмотьев, расшитый с
изнанки золотом и драгоценными каменьями. Теперь свалка Страны Дураков
напоминала Буратино знаменитый плащ Гаруна аль Рашида. "Похоже, крысы и
толстяки, - предположил Буратино, - раскулачили Хозяйку Медной горы и
присвоили ее подземное царство. Иначе откуда всему этому взяться?!" Сушить
голову догадками было неразумно, и Буратино решил отложить выяснение этого
вопроса на потом. Он так всегда поступал в сложных ситуациях. Потом все
благополучно забывалось, и выяснять было нечего. Так, работая в высшем
законодательном органе страны, Буратино научился избегать ненужной работы.
Висячая галерея привела Буратино к отверстию под самым потолком
огромного зала. Идти дальше было некуда, и Буратино решил скрытно
продолжить наблюдение. Он увидел, как деловито снуют одни, и
сосредоточенно работают с компьютерами другие крысы Госстраха, воткнув
хвосты с металлическими зажимами в специальные резетки. По залу ходили
цветные сполохи, смахивающие на северное сияние. Это на огромном табло
играли и переливались мириады огней. Издали оно походило на небоскреб, в
окнах которого кто-то то зажигает, то гасит свет.
С большим удовольствием Буратино бросил бы вниз бомбу помощнее, но
бомбы под рукой не было. И он решил возвращаться, чтобы огорошить
Верховный Совет своим экстренным сообщением. Но как только ступил под
своды висячей галереи, зацепился за едва видную паутинку. И на него тотчас
свалилась густая сетка. Она была тонкая, как волос, липкая, как мед, и
пружинистая, как резинка для трусов. Буратино постарался осторожно
освободиться. Но чем больше он старался, тем больше увязал. В отчаянии он
изо всех сил дернулся, и в тот же миг завыла сирена. К пленнику метнулись
лохматые восьмирукие тени. Они споро, со знанием дела связали его по рукам
и ногам эластичными клейкими жгутами, а когда он принялся кричать: "Я
депутат! Я лицо неприкосновенное!", заклеили ему рот от уха до уха
лейкопластырем. Крысиное цоканье нарастало. К месту происшествия мчались
агенты Госстраха. И когда Буратино перестали вертеть туда и сюда,
перехватывая жгутами, словно сверток, они были тут как тут.
- Ага, в ваших сетях улов, граждане пауки! - кровожадно блеснула
глазками старшая крыса. - Это вам не просто насекомое - бери выше! Вы
заслужили награды. Просите!
- Давно, гражданин начальник, под мухой не были! - сипло прокашлял
небритый паучище.
- Получите по тройной праздничной порции отборных - шпанских!
Шампанских!
- Сегодня уж мы насосемся! Погуляем! - радостно зашевелились пауки,
потирая шесть из восьми лап. - Кайф!
Больше Буратино ничего не видел и не слышал. Мохнатые лапы заклеили
ему и глаза, и уши...
Дальше Буратино поволокли за ноги. И он не раз пересчитал головой
десятки ступенек, прежде чем очутиться в кабинете начальства. На допросе
Буратино сцепил зубы так, словно у него во рту было пять золотых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40