— Ты меня неправильно понял, — прошептала она. — — Я боюсь не тебя. Я боюсь нас.
Нас?! Нас? Ребекка пошевелилась, и он почувствовал на своем лице ее теплое дыхание. Его сердце бешено забилось.
— Джексон?..
— Да я скорее умру, чем обижу тебя, — негромко сказал он и стиснул кулаки, опасаясь, что его непослушные руки снова примутся ласкать Ребекку.
— Я знаю.
Она на ощупь отыскала его лицо, погладила по щекам, и Джексон дернулся, словно по нему прошел электрический разряд.
— Ребекка…
Но нет, это было не предостережение — в тихом голосе Джексона все явственнее звучала страсть. Ребекка придвинулась ближе и так дразняще коснулась его грудью, что устоять было просто невозможно.
— Поберегитесь, мэм, — хрипло промолвил он, перебирая мокрые спутанные волосы Ребекки, а его губы сами тянулись к ее лицу.
— Поберечься… чего? — Ребекка обняла его за талию. Они слегка покачивались, словно кружась в старинном медленном танце.
— Вот этого, — ответил Джексон и приподнял ее, подхватив под бедра. — И вот этого, — он прижал к ее телу свою мучительно напрягшуюся плоть. — Меня нужно остерегаться, меня…
В это мгновение снова сверкнула молния, озарив комнату вспышкой света, и Ребекка увидела лицо Джексона, искаженное болью и желанием. Теперь она не сомневалась в том, что любима.
— О Господи! — прошептал он, чувствуя, что больше не в силах сдерживаться. Он не мог отказаться от этого счастья и взял то, что ему предлагали в дар.
Их губы соприкоснулись. Ребекка, застонав, обняла Джексона еще крепче и приоткрыла рот, впуская его язык. Им обоим казалось, что пол качается и уходит из-под ног.
Бушующий поток крови ослеплял Джексона, заглушал все звуки и чувства. Осталось лишь одно — желание обладать Ребеккой.
Потом они отодвинулись друг от друга. Ребекка жадно глотала воздух, но ее настойчивые руки скользили по спине Джексона, поднимаясь вверх и притягивая его все ближе. Он коснулся ее шеи кончиком языка и ощутил, как под тонкой кожей пульсирует кровь. Постанывая от нетерпения, он покрывал ее тело поцелуями. Джексон получил много, очень много… И все-таки этого было недостаточно.
Притиснутая к стене, Ребекка дрожала от сладкой боли, пронзавшей ее насквозь. Джексон приподнял ее и заставил обхватить ногами свою талию, увлекая все дальше в опасную зону страсти.
Тело Ребекки пылало от вожделения. А когда язык Джексона пустился в путь по ее кофточке и задержался на соске, выступающем под мокрой тканью, у нее на глазах выступили слезы.
— Джексон… Джексон… Джексон… — шептала она, запустив пальцы в его густые влажные волосы.
Он слишком хорошо понимал, о чем она просит. Но их время вышло. Пора остановиться. Иначе он не сможет сопротивляться желанию. Джексон и так уже перешел чересчур много запретных рубежей, но то будет непростительный шаг.
— Черт подери! — пробормотал Джексон, с трудом отрываясь от нее.
Когда ноги Ребекки коснулись пола, она пошатнулась. Все ее тело мучительно ныло, а в душе была невыносимая пустота. Ребекка спрятала лицо на груда Джексона и оплела руками его талию.
— Боже мой… ну почему ты остановился??
— Кто-то должен был это сделать, — грубовато сказал он. Гнев на самого себя пересилил чувство деликатности. — Наутро, мадам, вы возненавидели бы себя… и меня.
И наверняка это убило бы его.
— Боже милостивый! — прошептала Ребекка и зажала руками рот, чтобы не разрыдаться. — И что же мы будем делать?
В голосе Джексона звучала досада.
— Мы не будем делать ничего. Когда я уйду, запри эту проклятую дверь покрепче. А то иному прохожему, может, и не захочется отказываться от удовольствия.
Ребекка чуть не задохнулась, услышав такую грубую отповедь. Но когда Джексон повернулся и вышел на улицу, где все еще бушевала гроза, она с трудом встала на ноги и поплелась следом. Дождь хлестал по ее лицу и слепил глаза, но все же Ребекка сумела разглядеть, как Джексон оседлал свой мотоцикл и исчез во мраке, словно зловещий призрак. А она стояла на пороге и кричала, давясь собственными слезами:
— Черт бы тебя побрал, Джексон Рул! Заставил меня, дуру, заботиться о тебе! — и заставил влюбиться, подумала она, хотя у нее не хватило духу сказать это вслух.
Острая боль пронзала Джексона, каждая клеточка его тела корчилась от муки. Ни гроза, ни рев его мотоцикла не могли заглушить слов Ребекки, по-прежнему звеневших в ушах. Черт бы меня по-. брал? Ну, с этим-то, дорогая, ты немного опоздала. Я попал к чертям задолго до нашей встречи.
К понедельнику о грозе остались лишь слабые воспоминания. Все воскресенье Ребекка старательно разгребала завалы и выбрасывала то, что уже было невозможно спасти. Если бы вот так же легко разобраться в беспорядке, который она устроила из своей жизни!
Но что бы она ни делала, призрак Джексона неотступно стоял рядом, дразня и напоминая, как он отказался от того, что она предложила с такой готовностью. Ребекка не могла понять, что было задето сильнее — ее гордость или сердце.
Утром в понедельник она свернула на подъездную дорожку, ведущую к оранжерее. Мотоцикл Джексона уже стоял на своем обычном месте… а его самого нигде не было видно.
— Господи, дай мне сил! — прошептала она, выключив зажигание и с трудом выбираясь из пикапа.
Легкий ветерок приподнял густую прядь кудряшек, пришпиленных на макушке, и прижал к телу легкую блузку, словно ласковая рука любовника.
Когда ткань коснулась кожи, она представила, как губы Джексона нежно ласкали ее грудь, а руки гладили тело. Прикусив губу, Ребекка открыла дверь и вошла в контору.
Джексон стоял в дверях, разделявших две комнаты. В одной руке он держал чашечку кофе, в другой — перчатки. Они долго и молчаливо всматривались в глаза друг друга, пытаясь распознать, кто в каком настроении.
За все годы, проведенные им в тюрьме, Джексон ни разу не сожалел о чем-либо сделанном так сильно, как о том, что произошло у него с Ребеккой. Читая сейчас в ее глазах обиду и настороженность, он испытывал сожаление. Ужасное сожаление… Но он не мог сказать ей этого, не мог признаться, как много значит для него ее любовь.
Сглотнув ком, застрявший в горле, Ребекка поморгала, изо всех сил стараясь не расплакаться. Впрочем, с той минуты, как они с Джексоном расстались в субботу, она почти не переставала рыдать. Черты его лица выглядели заострившимися, и ей показалось, что за время их разлуки он тоже глубоко страдал и почти не спал. И все-таки его мрачный, предостерегающий взгляд словно говорил ей: не смей!
Что ж, отлично, Джексон Рул! И ты тоже не смей, молча предупредила она. Глаза ее вспыхнули, но сердце зашлось в груди.
Джексону безумно хотелось подойти к ней, обнять и поцелуями согнать с ее лица боль. Боль, причиненную им. Но он решил ограничиться приветствием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77