Когда вошел Скотт, он как раз выключал телевидео.
- Это был Мендес, - объяснил Рис. - Они встретятся с нашим флотом в
ста милях от берега и, разумеется, перейдут под наше командование. Мендес
хороший командир, но до конца я ему не верю.
- Думаете, он ведет двойную игру?
Цинк Рис небрежно махнул рукой.
- "Брут - человек уважаемый во всех отношениях"... [У. Шекспир. Юлий
Цезарь, 3 акт, сцена 2] Нет, он будет придерживаться договора. Но я не
стал бы играть с Мендесом в открытую. Как Свободный Легионер он
заслуживает доверия, а как человек... Ну да ладно. Как у нас дела?
- Отлично. У меня есть план относительно "Армагеддона".
- Завидую, - честно признался Рис. - Мы никоим образом не можем
ввести эту лохань в бой. Как только Морские Дьяволы его заметят, они
перенесут битву в другое место.
- Я думал о маскировке.
- Монитор есть монитор, его ни с чем не спутаешь. Ты не сможешь
придать ему другой облик.
- За одним исключением. Он может выглядеть поврежденным монитором.
Рис сел, удивленно глядя на Скотта.
- Интересно... Продолжай.
- Смотрите. - Капитан нарисовал на листке бумаги силуэт монитора. -
Сверху "Армагеддон" похож на купол, а снизу - несколько иной, главным
образом из-за киля. Почему бы не смонтировать на мониторе фальшивый киль,
чтобы он выглядел перевернутым?
- Это можно.
- Всем известна слабость мониторов - при залпе всем бортом они порой
переворачиваются вверх дном. Если Морские Дьяволы заметят перевернутый
"Армагеддон", дрейфующий в их сторону, они наверняка решат, что корабль не
способен сражаться.
- Это безумие, - заметил Рис. - Сумасшедшая идея, но она может
сработать. - Он отдал по телевидео короткие приказы. - Все ясно? Хорошо.
Отправляйте "Армагеддон" в путь, как только погрузят снаряжение. Изменения
провести в море - нельзя терять время. Если делать это в доке, монитор
никогда не догонит флот.
Цинк прервал соединение. Его худое, изрезанное шрамами лицо
скривилось в улыбке.
- Надеюсь, это сработает. - Он щелкнул пальцами. - Чуть не забыл.
Племянник президента был с тобой, когда случилась авария, верно? Я все
думаю, стоило ли освобождать его от обучения? Как он вел себя в джунглях?
- Неплохо, - ответил Скотт. - Я не спускал с него глаз. Из него
выйдет хороший солдат.
Рис внимательно посмотрел на капитана.
- А как с дисциплиной? Кажется, это его слабое место.
- Пока не жалуюсь.
- Ну что ж, возможно. Банда Старлинга не могла быть хорошей школой,
особенно для неоперившегося молокососа. Кстати, о Старлинге. Цинк Мендес
знает, что он использует атомное оружие?
- Нет. Если Старлинг действительно это делает, то держит все в
строгой тайне.
- После битвы изучим этот вопрос. Нельзя допустить... нам не нужна
еще одна атомная война. Хватит того, что мы потеряли Землю, а человечество
понесло огромный урон. Если такая война повторится, люди погибнут.
- Не думаю, чтобы угроза была настолько велика. На Земле люди
утратили контроль над крупными атомными базами. А у Старлинга в самом
худшем случае может быть только ручное оружие.
- Это верно. С его помощью не взорвешь мир. Но наш закон... "Никакой
атомной энергии на Венере".
Скотт подтвердил.
- Хорошо, это все. - Рис жестом отпустил капитана. - Хорошей погоды.
Пожелание это в вечно облачном мире имело ироническую окраску.
После обеда в кают-компании Скотт вернулся в свою комнату, чтобы
покурить и немного отдохнуть. Отказавшись от сеанса массажа, предложенного
Бриггсом, он послал ординарца в буфет за свежим табаком.
- И смотри, чтобы дали "Двадцать Звезд", - предостерег он. - Я больше
не хочу этой зеленой гидропонной капусты.
- Я свое дело знаю, капитан. - Слегка обиженный, Бриггс вышел, а
Скотт со вздохом уселся в кресло.
Час "Икс" - в полночь. Последний час "Икс" в его жизни. Весь день он
не вспомнил о том, что в последний раз выполняет свои обязанности.
Он мысленно вернулся в Крепость Монтана, вновь переживая минуты,
проведенные в другом мире, на окутанном тучами Олимпе, вместе Илен.
Странно, но он не мог вспомнить лица девушки. Возможно, она была символом,
и тогда ее внешность не имела значения. И все же она была чудесна.
Но иначе, нежели Джина. Скотт взглянул на трехмерный цветной снимок
Джины, стоящий на столе. Кнопка на рамке включала движение и звук.
Наклонившись вперед, он коснулся маленькой выпуклости. Фигура Джины в
глубине фотографии с улыбкой шевельнулась, красные губы приоткрылись.
Голос ее, хоть и тихий, был вполне естественен.
- Привет, Брайан. Хотела бы я сейчас быть с тобой. Вот тебе мой
подарок, дорогой. - Она послала ему воздушный поцелуй и вновь замерла.
Скотт еще раз вздохнул. С Джиной ему было хорошо. Но... Черт побери,
она не хотела меняться! Да и почти наверняка не смогла бы. Вероятно, Илен
была не менее догматичной, но она символизировала жизнь в Крепости, а в
этом Скотт и нуждался.
Жизнь Илен была искусственной, но она честно признавалась в этом,
зная, что все эти идеалы фальшивы. По крайней мере, она не делала вид -
как делали это Свободные Легионеры - что есть идеалы, за которые стоит
умирать. Скотт вспомнил Бриггса. Для старого ординарца большое значение
имел факт, что во время строительства форта Дуне погибло много людей. Но
он никогда не спрашивал себя - зачем? Зачем они умирали? В чем основная
цель строительства форта Дуне? Война. А войны вскоре прекратятся.
Каждый должен верить в какие-то идеалы, прежде чем отдать за них
жизнь. Человек должен чувствовать, что помогает этим идеалам выстоять -
поливая их собственной кровью, чтобы наконец расцвел цветок. Красный
цветок Марса цвел долго. Как там в старой песне?
"Верно лишь одно, все прочее - иллюзия,
И этот цветок скоро увянет".
Это была правда, но Свободные Отряды делали вид, что ярко-красный
цветок по-прежнему свеж. Они не хотели признать, что даже его корни
засохли и с трудом впитывают кровь, льющуюся ради удовлетворения их
безнадежной жажды.
Расцветут новые цветы, откроются новые почки, но в Крепостях, а не в
больших фортах. Сейчас зима, и уже исчезли цветы прошедшего сезона, но
почки нового уже пробуждаются к жизни. Жизни, питающейся гниющими
лепестками цветка войны.
В прибрежных фортах, охраняющих Крепости, по-прежнему сохраняли
видимость старого. Скотт с отвращением скривился. Слепое, бессмысленное
безумие. Он прежде всего человек, а не солдат, а человек по своей природе
- гедонист, независимо от того, связан он с человечеством или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
- Это был Мендес, - объяснил Рис. - Они встретятся с нашим флотом в
ста милях от берега и, разумеется, перейдут под наше командование. Мендес
хороший командир, но до конца я ему не верю.
- Думаете, он ведет двойную игру?
Цинк Рис небрежно махнул рукой.
- "Брут - человек уважаемый во всех отношениях"... [У. Шекспир. Юлий
Цезарь, 3 акт, сцена 2] Нет, он будет придерживаться договора. Но я не
стал бы играть с Мендесом в открытую. Как Свободный Легионер он
заслуживает доверия, а как человек... Ну да ладно. Как у нас дела?
- Отлично. У меня есть план относительно "Армагеддона".
- Завидую, - честно признался Рис. - Мы никоим образом не можем
ввести эту лохань в бой. Как только Морские Дьяволы его заметят, они
перенесут битву в другое место.
- Я думал о маскировке.
- Монитор есть монитор, его ни с чем не спутаешь. Ты не сможешь
придать ему другой облик.
- За одним исключением. Он может выглядеть поврежденным монитором.
Рис сел, удивленно глядя на Скотта.
- Интересно... Продолжай.
- Смотрите. - Капитан нарисовал на листке бумаги силуэт монитора. -
Сверху "Армагеддон" похож на купол, а снизу - несколько иной, главным
образом из-за киля. Почему бы не смонтировать на мониторе фальшивый киль,
чтобы он выглядел перевернутым?
- Это можно.
- Всем известна слабость мониторов - при залпе всем бортом они порой
переворачиваются вверх дном. Если Морские Дьяволы заметят перевернутый
"Армагеддон", дрейфующий в их сторону, они наверняка решат, что корабль не
способен сражаться.
- Это безумие, - заметил Рис. - Сумасшедшая идея, но она может
сработать. - Он отдал по телевидео короткие приказы. - Все ясно? Хорошо.
Отправляйте "Армагеддон" в путь, как только погрузят снаряжение. Изменения
провести в море - нельзя терять время. Если делать это в доке, монитор
никогда не догонит флот.
Цинк прервал соединение. Его худое, изрезанное шрамами лицо
скривилось в улыбке.
- Надеюсь, это сработает. - Он щелкнул пальцами. - Чуть не забыл.
Племянник президента был с тобой, когда случилась авария, верно? Я все
думаю, стоило ли освобождать его от обучения? Как он вел себя в джунглях?
- Неплохо, - ответил Скотт. - Я не спускал с него глаз. Из него
выйдет хороший солдат.
Рис внимательно посмотрел на капитана.
- А как с дисциплиной? Кажется, это его слабое место.
- Пока не жалуюсь.
- Ну что ж, возможно. Банда Старлинга не могла быть хорошей школой,
особенно для неоперившегося молокососа. Кстати, о Старлинге. Цинк Мендес
знает, что он использует атомное оружие?
- Нет. Если Старлинг действительно это делает, то держит все в
строгой тайне.
- После битвы изучим этот вопрос. Нельзя допустить... нам не нужна
еще одна атомная война. Хватит того, что мы потеряли Землю, а человечество
понесло огромный урон. Если такая война повторится, люди погибнут.
- Не думаю, чтобы угроза была настолько велика. На Земле люди
утратили контроль над крупными атомными базами. А у Старлинга в самом
худшем случае может быть только ручное оружие.
- Это верно. С его помощью не взорвешь мир. Но наш закон... "Никакой
атомной энергии на Венере".
Скотт подтвердил.
- Хорошо, это все. - Рис жестом отпустил капитана. - Хорошей погоды.
Пожелание это в вечно облачном мире имело ироническую окраску.
После обеда в кают-компании Скотт вернулся в свою комнату, чтобы
покурить и немного отдохнуть. Отказавшись от сеанса массажа, предложенного
Бриггсом, он послал ординарца в буфет за свежим табаком.
- И смотри, чтобы дали "Двадцать Звезд", - предостерег он. - Я больше
не хочу этой зеленой гидропонной капусты.
- Я свое дело знаю, капитан. - Слегка обиженный, Бриггс вышел, а
Скотт со вздохом уселся в кресло.
Час "Икс" - в полночь. Последний час "Икс" в его жизни. Весь день он
не вспомнил о том, что в последний раз выполняет свои обязанности.
Он мысленно вернулся в Крепость Монтана, вновь переживая минуты,
проведенные в другом мире, на окутанном тучами Олимпе, вместе Илен.
Странно, но он не мог вспомнить лица девушки. Возможно, она была символом,
и тогда ее внешность не имела значения. И все же она была чудесна.
Но иначе, нежели Джина. Скотт взглянул на трехмерный цветной снимок
Джины, стоящий на столе. Кнопка на рамке включала движение и звук.
Наклонившись вперед, он коснулся маленькой выпуклости. Фигура Джины в
глубине фотографии с улыбкой шевельнулась, красные губы приоткрылись.
Голос ее, хоть и тихий, был вполне естественен.
- Привет, Брайан. Хотела бы я сейчас быть с тобой. Вот тебе мой
подарок, дорогой. - Она послала ему воздушный поцелуй и вновь замерла.
Скотт еще раз вздохнул. С Джиной ему было хорошо. Но... Черт побери,
она не хотела меняться! Да и почти наверняка не смогла бы. Вероятно, Илен
была не менее догматичной, но она символизировала жизнь в Крепости, а в
этом Скотт и нуждался.
Жизнь Илен была искусственной, но она честно признавалась в этом,
зная, что все эти идеалы фальшивы. По крайней мере, она не делала вид -
как делали это Свободные Легионеры - что есть идеалы, за которые стоит
умирать. Скотт вспомнил Бриггса. Для старого ординарца большое значение
имел факт, что во время строительства форта Дуне погибло много людей. Но
он никогда не спрашивал себя - зачем? Зачем они умирали? В чем основная
цель строительства форта Дуне? Война. А войны вскоре прекратятся.
Каждый должен верить в какие-то идеалы, прежде чем отдать за них
жизнь. Человек должен чувствовать, что помогает этим идеалам выстоять -
поливая их собственной кровью, чтобы наконец расцвел цветок. Красный
цветок Марса цвел долго. Как там в старой песне?
"Верно лишь одно, все прочее - иллюзия,
И этот цветок скоро увянет".
Это была правда, но Свободные Отряды делали вид, что ярко-красный
цветок по-прежнему свеж. Они не хотели признать, что даже его корни
засохли и с трудом впитывают кровь, льющуюся ради удовлетворения их
безнадежной жажды.
Расцветут новые цветы, откроются новые почки, но в Крепостях, а не в
больших фортах. Сейчас зима, и уже исчезли цветы прошедшего сезона, но
почки нового уже пробуждаются к жизни. Жизни, питающейся гниющими
лепестками цветка войны.
В прибрежных фортах, охраняющих Крепости, по-прежнему сохраняли
видимость старого. Скотт с отвращением скривился. Слепое, бессмысленное
безумие. Он прежде всего человек, а не солдат, а человек по своей природе
- гедонист, независимо от того, связан он с человечеством или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19