— Прощайте, — сказал Квейль.
Грузовик двинулся дальше. Маленький грек стоял и смотрел им вслед. Он поднял руку. Елена села, а Квейль продолжал стоять в трясущемся автомобиле, смотрел на маленькую фигурку, уже подернутую белой пеленой дорожной пыли и стоящую одиноко на тихой улице, — смотрел до тех пор, пока грузовик не завернул за угол и она не исчезла из глаз.
26
Австралийцы остановили машину у школы, над которой развевался большой синий флаг с кругом посредине. У входа стояли два часовых в синей форме, с автоматами. Квейль поблагодарил австралийцев. Те не стали терять времени на разговоры, а только крикнули: «Всего», — и покатили дальше. Часовые отнеслись к Квейлю не без подозрения, вызванного его черным, израненным лицом, разорванной одеждой и Еленой. Они не позволили Елене подняться на крыльцо и войти в здание.
— Пропустите ее со мной, — попросил Квейль, показывая свои истрепанные документы.
— Не можем, сэр. У нас строгий приказ.
— Подожди здесь, — обратился он к Елене. — Я пришлю кого-нибудь за тобой.
— Пожалуйста, поскорее, — сдержанно попросила она.
Она понимала, что вид у нее далеко не блестящий: платье порвано и покрыто грязью, волосы в беспорядке, лицо обветрено, ботинки стоптаны, чулок нет, шляпы тоже, руки в грязи.
Квейль прошел мимо часовых и поднялся по лестнице. Все здесь переменилось. Он спросил, как пройти в кабинет командира авиаполка, и отыскал нужную дверь в узком коридоре. Вошел в маленькую приемную: секретарь поднялся с места.
— Мне надо видеть командира авиаполка, — сказал Квейль.
— Он занят, — ответил секретарь.
Вокруг сновали люди, а в соседней комнате, дверь в которую была открыта, шла деятельная упаковка.
— Я войду, — сказал Квейль.
Через фанерную дверь он вошел в увешанный картами кабинет командира. Командир громко разговаривал по телефону. В кресле у письменного стола сидел какой-то незнакомый Квейлю командир эскадрильи. Квейль невольно взглянул, есть ли у него на груди крылышки — оказалось, что нет.
— Простите, что я так врываюсь, — обратился Квейль к командиру полка. Тот уставился на него широко раскрытыми глазами.
— Квейль! — воскликнул он. — Господи боже!
— Я только что вернулся, — продолжал Квейль.
— Боже мой! Мы решили, что вы погибли. Черт возьми, счастлив видеть вас живым и здоровым.
Командир встал и похлопал Квейля по плечу.
— Пожалуйста, скажите секретарю, чтобы он велел пропустить мою спутницу, которая ждет у входа.
— Сейчас.
Командир вызвал секретаря.
— Скажите ему сами, — предложил он Квейлю.
— Моя невеста ждет у входа. Будьте добры распорядиться, чтобы ее пропустили.
— Нужно письменное распоряжение.
— Напишите сами и подпишитесь за меня, — приказал командир. — Ну, рассказывайте, как вы выскочили из этой истории. Что у вас с лицом? Вид у вас неважный.
— Только вид. А так все в порядке, — ответил Квейль. — Где эскадрилья?
— Все, что от нее осталось, находится в Глифаде. Вот Хикки обрадуется! Простите, Джон.
И он познакомил Квейля с командиром эскадрильи, который оказался офицером разведки.
— Хикки напился до бесчувствия, когда вы сковырнулись, — продолжал командир полка.
Он коротко ответил на чей-то телефонный звонок и продолжал:
— Греки рассказывали мне, что он хотел лететь разыскивать вас тут же, ночью: они нашли его на аэродроме, он там чуть не замерз. Но что у вас с лицом? Все в порядке?
— В порядке.
— Ну, так как же вы добрались сюда?
Квейль рассказал.
— Тэп тоже едет, — прибавил он. — Мы захватили его в Янине.
— Мы хотели послать за ним, но мы потеряли все «Бленхеймы».
— Ну, как дела? Эскадрилья цела?
— Остались Хикки, молодой Финн и сержант Кроутер. Он находился здесь, когда вы были там. Тут черт знает что творилось. Пришлось отказаться от полетов. Они ничего не могли поделать с «Мессершмиттами». Народ неопытный…
— А что теперь происходит?
— Скоро все кончится, — совершенно спокойно заявил командир. — Нас так мало, что получается просто бойня.
— Сколько самолетов осталось в эскадрилье?
— Четыре. Три из них в полной исправности. Не Финн слишком неопытен. А для остальных у нас есть только ребята, летавшие на «Харрикейнах». Но какой смысл пересаживать людей с «Харрикейнов» на «Гладиаторы»?
— А чем плох Кроутер?
— Он годится. Но нельзя же посылать только две машины, Квейль.
— Ну вот теперь буду еще я.
— Вы не можете летать с таким лицом.
В это время вошел секретарь. Он сообщил, что леди в приемной.
— Елена Стангу, — представил Квейль Елену, когда она тихо вошла в кабинет. Она уже привела в порядок прическу, и теперь ее волосы блестели, смуглое, загорелое лицо посвежело, глаза снова стали ясными, и у нее был здоровый вид; но Квейль подумал, что ее разорванная одежда должна сразу броситься в глаза. Командир спросил, как она себя чувствует, и она ответила, что хорошо.
— Можно получить машину, чтобы отвезти Елену домой? — спросил Квейль.
— Машина Хикки где-то в городе. У него штабной автобус. У нас не хватает машин.
— Может быть, можно послать за ним?
— Да. Но с такой головой вам нужно в госпиталь.
— Послушайте, — сказал Квейль. — Если отойдет какой-нибудь пароход с английскими женщинами, вы не устроите на него Елену?
— Попробую, — ответил командир. — Если вы подождете внизу, я разыщу Хикки, и он отвезет вас. Но вы отправляйтесь в госпиталь. Уговорите его, мисс Стангу.
— Он меня не послушается, — с легкой улыбкой ответила Елена.
— Но ему надо прямо отсюда в госпиталь.
— Во всяком случае спасибо. Мы будем ждать Хикки внизу. Простите, что помешал.
— Очень рад, что вы вернулись, — ответил командир. — Всего наилучшего вам обоим, и везите его в госпиталь, мисс Стангу.
Они молча ждали в маленькой канцелярии возле лестницы, и Елена чувствовала себя немного неловко. Наконец Квейль увидел штабной автобус, сильно потрепанный, который остановился у подъезда. Хикки с усталым лицом, без усов, медленно взошел по ступенькам. С ним был врач эскадрильи Андерсон. Вид у него был тоже усталый и ко всему безразличный. Оба были в синих шинелях и высоких сапогах. Квейль пошел им навстречу. Елена последовала за ним. Войдя в прихожую, Хикки поднял глаза и увидел перед собой Квейля.
— Здравствуй, Хикки, — сказал Квейль.
Хикки молчал. Он глядел на Квейля, не узнавая. Андерсон схватил Квейля за руку.
— Джон Квейль! — воскликнул он. — Ах ты, чертов сын!
— Как? — тихо произнес Хикки. — Это ты?
— Ну да. Разве командир ничего тебе не сказал?
— Нет.
И Хикки пожал Квейлю руку. Больше он не произнес ни слова. Он только изо всех сил тряс руку Квейля.
— Как поживаете? — спросила вошедших Елена.
Она увидела радость и изумление Хикки и почувствовала к нему еще большую симпатию, чем прежде. Она видела, что он весь сияет, несмотря на усталость, но сдерживает себя, как всегда делает и Квейль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99