В местном музее хранятся две глиняные свистульки Чиму, изображающие самца и самку тинаму (Crypturella). Внешне они ничем не отличаются (как и сами птицы), но одна издает свист самца, а другая — более тонкий писк самки.
Дальше горы подходят ближе к берегу, а оазисы следуют один за другим. Каждый окружен сетью оросительных каналов, которые, однако, до сих пор не достигли таких размеров, как при инках. Большинство католических церквей здесь чуть-чуть недостроено. В конце ХVII века Испания, нещадно эксплуатировавшая колонии, ввела налог с каждой построенной церкви. Чтобы не платить, их оставляли слегка незаконченными.
Зато протестанские церкви все достроены, и притом с роскошью, хотя в некоторых из них по пять-шесть прихожан. От религиозных общин США и Европы поступают фантастические, по местным понятиям, деньги на пропаганду реформаторских течений. Особого успеха этот натиск не имеет. На ветровом стекле большинства автобусов можно увидеть маленький плакатик: «Мы здесь католики и не хотим менять веру. Пожалуйста, не настаивайте. Спасибо.»
А вообще народ тут религиозен почти поголовно, даже городская интеллигенция.
Чтобы понять причину, достаточно пройтись по книжным магазинам. Половина из них торгует канцтоварами, а остальные состоят из двух отделов. Первый заполнен только христианской литературой, а второй — книгами по оккультизму, магии, гаданию, экстрасенсорике, полевыми определителями НЛО и прочей дребеденью. Когда рассказываешь людям, что человек произошел от обезьяны, на тебя начинают смотреть, как на пророка.
Ни в одной стране я не видел таких однообразных надписей на заборах, как в Перу.
Их всего три типа: «такого-то в президенты», «такого-то в депутаты» и «такой-то — друг Фухимори». По смене имен узнаешь, что пересек границу административных районов.
Альберто Фухимори пользуется всенародной любовью — ведь это последняя надежда страны, не вылезающей из беспросветного экономического упадка. Всего за несколько лет он реформировал экономику, сделав ее более капиталистической, разгромил маоистов и прочую красную сволочь как в горах, так и в парламенте, выбил огромную помощь у земляков — японцев и, главное, развелся со стервой-женой.
Посмотрев «Outbreake» («Вспышку») — знаменитый фильм про эпидемию Эболы, снятый до того, как она на самом деле началась, я выбрался из очередного автобуса в пустынных предгорьях. Автобусы здесь очень комфортабельные и дешевые, но чешут без остановки до 20 часов. При этом, как написано в путеводителе, «туалет обычно заперт, а если нет, то занят, а если свободен, то обязательно окажется, что кто-то успел уделать все сиденье до того, как вы туда добрались».
К западу простиралась береговая пустыня, единственные обитатели которой
— летающие за кормом к морю сероголовые чайки (Larus cirrhocephalus). На восток уходило сухое скалистое ущелье с редкими ивами у ручья и маленькими квадратиками полей — типовой среднеазиатский пейзаж. Свернув с шоссе, я поднялся немного в гору и оказался в самом зловещем месте континента — у ворот загадочного города Sechin.
Собственно говоря, никто не уверен, что это огороженное каменной стеной пространство — действительно город. Считается, что разрушенное глинобитное здание в центре — бывший храм, но точно неизвестно. Кто построил Сечин, когда это было и почему он оказался заброшенным — тоже загадка. В земле под ним и вокруг обнаружены огромные захоронения с сотнями изувеченных скелетов — вероятно, останки прежних жителей долины. А сам город окружен высокой стеной из гигантских каменных плит с жуткими рельефами, в основном изображающими пытки и казни. Отрубленные головы, выпущенные внутренности, отсеченные ноги и руки, искаженные ужасом и болью лица, угрюмые палачи с топорами — и все эти сюжеты в разных вариантах, нарисованных подробно и тщательно. Мрачные скалы закрывают постройку от света, лишь на закате лучи низкого солнца словно заливают кровью камни Сечина, отчего рельефы становятся особенно четкими и страшными.
Гора над развалинами покрыта черными отверстиями пещер, в которых сидят древние мумии. В сухом климате пустыни трупы сохраняются веками, даже не меняя позы.
Зерно в стоящих у их ног кувшинах до сих пор съедобно (я проверял). Многие женщины все еще держат руки на ткацком станке. А пустые глазницы смотрят вниз, на Сечин.
Солнце село, я поймал на дороге автобус и всю ночь поднимался по серпантину в холодные высоты Анд.
Когда проснулся, как раз начинало светать. Автобус только что перевалил через голые бесснежные Черные горы (Cordillera Negra). Прямо перед нами сверкающей ледяной стеной поднимались из тьмы долины 12 шеститысячников Белых гор (Cordillera Blanca), а у подножия ближайшего из них в узкой теснине стояла крошечная церквушка из розового мрамора, освещенная изнутри. Это было так красиво, что я даже забыл про фотоаппарат, а когда вспомнил, чудесное видение уже исчезло.
Белые горы называют «Американскими Гималаями». В коротком хребте 50 гор выше 5700 метров, во главе с пиком Huascaran (6768). Они фантастически смотрятся, особенно на закате, но приносят много бед жителям городов, расположенных вдоль их западного подножия. В узких, как щели между зубами, каньонах, разделяющих пики, лежит множество озер. Время от времени один из гигантских ледников, нарастающих под действием влажных ветров из Амазонии, обрушивается в озеро, вызывая грандиозный селевой поток. Поскольку здесь не бывает зимы, люди живут совсем близко к снеговой линии, и сели (по-местному, alluvios) накрывают их в считанные секунды. Особенно не повезло городу Yungay. В 1941 году сель мгновенно убил 5000 его жителей. Город отстроили вновь, и в 1962 году еще 4000 человек оказались похороненными заживо. Юнгай и опять восстановили на прежнем месте, где он простоял целых восемь лет, после чего был залит селем в третий раз, причем погибло 80000 человек. После каждой катастрофы жители, отстроив город, возводят на соседнем холме статую скорбящего Христа, причем каждая следующая больше и печальней предыдущей. Если бы я не был атеистом, то стал бы им в Юнгае.
«Айювии» обычно провоцируются землетрясениями, так что в 1970 году пострадали и многие соседние города. Продолжающиеся толчки порой заставляют движущийся сель растекаться со скоростью до 500 км/ч. Сейчас столица этого района, город Huaraz — тихое туристское местечко, где даже обилие альпинистов и прочих приезжих не заставило цены подняться выше 2$ за обед. Отсюда можно взобраться на автобусе к озерам Llaganuco — холодным голубым овалам в окружении черных стен каньона.
Глядя на их спокойные воды, в которых отражается белый купол Уаскарана, трудно представить, что в любой момент они могут стереть с лица земли расположенный как раз под ними Уарас со всеми жителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Дальше горы подходят ближе к берегу, а оазисы следуют один за другим. Каждый окружен сетью оросительных каналов, которые, однако, до сих пор не достигли таких размеров, как при инках. Большинство католических церквей здесь чуть-чуть недостроено. В конце ХVII века Испания, нещадно эксплуатировавшая колонии, ввела налог с каждой построенной церкви. Чтобы не платить, их оставляли слегка незаконченными.
Зато протестанские церкви все достроены, и притом с роскошью, хотя в некоторых из них по пять-шесть прихожан. От религиозных общин США и Европы поступают фантастические, по местным понятиям, деньги на пропаганду реформаторских течений. Особого успеха этот натиск не имеет. На ветровом стекле большинства автобусов можно увидеть маленький плакатик: «Мы здесь католики и не хотим менять веру. Пожалуйста, не настаивайте. Спасибо.»
А вообще народ тут религиозен почти поголовно, даже городская интеллигенция.
Чтобы понять причину, достаточно пройтись по книжным магазинам. Половина из них торгует канцтоварами, а остальные состоят из двух отделов. Первый заполнен только христианской литературой, а второй — книгами по оккультизму, магии, гаданию, экстрасенсорике, полевыми определителями НЛО и прочей дребеденью. Когда рассказываешь людям, что человек произошел от обезьяны, на тебя начинают смотреть, как на пророка.
Ни в одной стране я не видел таких однообразных надписей на заборах, как в Перу.
Их всего три типа: «такого-то в президенты», «такого-то в депутаты» и «такой-то — друг Фухимори». По смене имен узнаешь, что пересек границу административных районов.
Альберто Фухимори пользуется всенародной любовью — ведь это последняя надежда страны, не вылезающей из беспросветного экономического упадка. Всего за несколько лет он реформировал экономику, сделав ее более капиталистической, разгромил маоистов и прочую красную сволочь как в горах, так и в парламенте, выбил огромную помощь у земляков — японцев и, главное, развелся со стервой-женой.
Посмотрев «Outbreake» («Вспышку») — знаменитый фильм про эпидемию Эболы, снятый до того, как она на самом деле началась, я выбрался из очередного автобуса в пустынных предгорьях. Автобусы здесь очень комфортабельные и дешевые, но чешут без остановки до 20 часов. При этом, как написано в путеводителе, «туалет обычно заперт, а если нет, то занят, а если свободен, то обязательно окажется, что кто-то успел уделать все сиденье до того, как вы туда добрались».
К западу простиралась береговая пустыня, единственные обитатели которой
— летающие за кормом к морю сероголовые чайки (Larus cirrhocephalus). На восток уходило сухое скалистое ущелье с редкими ивами у ручья и маленькими квадратиками полей — типовой среднеазиатский пейзаж. Свернув с шоссе, я поднялся немного в гору и оказался в самом зловещем месте континента — у ворот загадочного города Sechin.
Собственно говоря, никто не уверен, что это огороженное каменной стеной пространство — действительно город. Считается, что разрушенное глинобитное здание в центре — бывший храм, но точно неизвестно. Кто построил Сечин, когда это было и почему он оказался заброшенным — тоже загадка. В земле под ним и вокруг обнаружены огромные захоронения с сотнями изувеченных скелетов — вероятно, останки прежних жителей долины. А сам город окружен высокой стеной из гигантских каменных плит с жуткими рельефами, в основном изображающими пытки и казни. Отрубленные головы, выпущенные внутренности, отсеченные ноги и руки, искаженные ужасом и болью лица, угрюмые палачи с топорами — и все эти сюжеты в разных вариантах, нарисованных подробно и тщательно. Мрачные скалы закрывают постройку от света, лишь на закате лучи низкого солнца словно заливают кровью камни Сечина, отчего рельефы становятся особенно четкими и страшными.
Гора над развалинами покрыта черными отверстиями пещер, в которых сидят древние мумии. В сухом климате пустыни трупы сохраняются веками, даже не меняя позы.
Зерно в стоящих у их ног кувшинах до сих пор съедобно (я проверял). Многие женщины все еще держат руки на ткацком станке. А пустые глазницы смотрят вниз, на Сечин.
Солнце село, я поймал на дороге автобус и всю ночь поднимался по серпантину в холодные высоты Анд.
Когда проснулся, как раз начинало светать. Автобус только что перевалил через голые бесснежные Черные горы (Cordillera Negra). Прямо перед нами сверкающей ледяной стеной поднимались из тьмы долины 12 шеститысячников Белых гор (Cordillera Blanca), а у подножия ближайшего из них в узкой теснине стояла крошечная церквушка из розового мрамора, освещенная изнутри. Это было так красиво, что я даже забыл про фотоаппарат, а когда вспомнил, чудесное видение уже исчезло.
Белые горы называют «Американскими Гималаями». В коротком хребте 50 гор выше 5700 метров, во главе с пиком Huascaran (6768). Они фантастически смотрятся, особенно на закате, но приносят много бед жителям городов, расположенных вдоль их западного подножия. В узких, как щели между зубами, каньонах, разделяющих пики, лежит множество озер. Время от времени один из гигантских ледников, нарастающих под действием влажных ветров из Амазонии, обрушивается в озеро, вызывая грандиозный селевой поток. Поскольку здесь не бывает зимы, люди живут совсем близко к снеговой линии, и сели (по-местному, alluvios) накрывают их в считанные секунды. Особенно не повезло городу Yungay. В 1941 году сель мгновенно убил 5000 его жителей. Город отстроили вновь, и в 1962 году еще 4000 человек оказались похороненными заживо. Юнгай и опять восстановили на прежнем месте, где он простоял целых восемь лет, после чего был залит селем в третий раз, причем погибло 80000 человек. После каждой катастрофы жители, отстроив город, возводят на соседнем холме статую скорбящего Христа, причем каждая следующая больше и печальней предыдущей. Если бы я не был атеистом, то стал бы им в Юнгае.
«Айювии» обычно провоцируются землетрясениями, так что в 1970 году пострадали и многие соседние города. Продолжающиеся толчки порой заставляют движущийся сель растекаться со скоростью до 500 км/ч. Сейчас столица этого района, город Huaraz — тихое туристское местечко, где даже обилие альпинистов и прочих приезжих не заставило цены подняться выше 2$ за обед. Отсюда можно взобраться на автобусе к озерам Llaganuco — холодным голубым овалам в окружении черных стен каньона.
Глядя на их спокойные воды, в которых отражается белый купол Уаскарана, трудно представить, что в любой момент они могут стереть с лица земли расположенный как раз под ними Уарас со всеми жителями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81