- Ты наивен, мой друг, - ответил Андрей, продолжая следить за адвокатом, остановивши-мся у столика с его мальчиком на руках, - впрочем, художник, вероятно, и должен быть таким. Бабочка для ребенка это продолжение солнечного света. А солнечный свет - продолжение света материнской любви, которую он уже почувствовал. Поэтому бабочка для ребенка играющая доброта...
Тут адвокат махнул рукой, повернулся и заколыхался в нашу сторону, и Юра сделал несколько быстрых выпадов.
- Гениальность ребенка в слитности добра и красоты. Если бы бабочка кусалась и укусила ребенка, он бы в следующий раз, увидев влетевшую в окно бабочку, кричал бы от ужаса и отвращения. Падение человека началось с того, что он сказал: "Да, эта бабочка кусается, но она красива!"
Псевдомужественность такого решения, признание искусности дьявола мы обсудим попозже. А теперь всё!
Адвокат приближался.
- Кто это тут Асланчику мороженое не дает, - шутливо рычал он издали, - кто это тут морочит ему голову потусторонними бреднями.
Мальчик важно восседал у него на руках с видом наконец-таки признанного принца. Своими темными глазами он издали, с высоты, поглядывал на отца с рассеянной горделивостью: вот так, папа!
Адвокат, не останавливаясь и как бы шутливо отказываясь здороваться, пронес его мимо отца и проколыхал мимо очереди к прилавку.
- Порцию мороженого сироте, - зычно попросил он, чтобы очередь слышала, - мать сбежала с американским миллионером. Отец сошел с ума. Ужасный случай.
Очередь с угрюмой недоверчивостью молчала. Телесное обилие адвоката было слишком внушительно. Но как всегда, нашлась героическая женщина.
- Как вам не стыдно! - полыхнула она, однако не выходя из очереди. Мальчик подбегал вот к этому мужчине и называл его папой! И они разговаривали! Граждане, я сама слышала своими ушами!
- Мадам, - обернулся адвокат, передавая Асланчику вазочку с мороженым, - разве я сказал, что он глухонемой? Я сказал, что он свихнулся. Говорит, что был чемпионом страны по рапире. А спросишь у него: "Какой страны?" - не знает.
И вдруг очередь расслабилась, зашевелилась, заулыбалась в знак понимания шутки. Удивительно, что это происходило в начале августа, до путча, до расползания страны. Но разговоры о разделе ее уже стояли в воздухе. И тогда казалось, что это настолько нелепо, что этого не может быть.
Принц, получив вазочку с мороженым, спрыгнул с трона и подбежал к столику отца. Сверкнул альпеншток ложки, вонзившейся в белоснежную вершину. Следом за ним, колыхаясь и как-то легко и точно вставляя шаги в ритмы колыханья, подошел адвокат. Цапнул лапищей ближайший стул, сунул под себя, обтек.
Мальчик, наконец получив свое, успокоился, но разговор за столиком резко снизил уровень. За всё приходится платить. Юра и Андрей как-то просто и даже охотно соскользнули на уровень адвоката, давая знать, что и они умеют ценить низины пошлости, поскольку эти низины имеют и свои преимущества, они более обжиты. Впрочем, все мы такие.
В свою очередь модный адвокат как бы в награду за дружескую всеядность пригласил их в новый коммерческий ресторанчик, где пока кормят так, что пальчики оближешь. При этом он поднес собственные пальцы ко рту и звучно причмокнул. Жест его вдруг напомнил о далекой подруге нашего пращура. Однако содрогания брезгливости почему-то не последовало. Все встали и, стараясь соответствовать шумному веселью адвоката, покинули "Амру". Мальчик держался за его руку.
Друзья мои, не надо обижаться на Юру: рапира не сломана, рапира отдыхает.
ЛОВЧИЙ ЯСТРЕБ
На вершине зеленого холма, у самого моря, в ясный солнечный день мы с местным милиционером ловим ястребов-перепелятников. Вернее, пытаемся поймать.
Делается это так. Выстраивается небольшой шалашик, чтобы прятаться в нем, чтобы ястреб сверху не видел человека. Возле шалаша натягивается сетка на вбитых колышках, под сеткой резвая птичка сорокопут. Здесь ее ласково перевели в женский род и называют сорокопуткой. Так и мы ее будем называть. К ее ноге привязан шнур, и сорокопутка взвивается под сеткой, быстро машет крыльями, играет.
Вот эту играющую сорокопутку ястреб должен заметить с неба и спикировать на нее. Не совсем понятно, почему он при этом не замечает сетки. То ли от азарта, то ли принимает ее за какие-то растительные плети.
Я впервые за этим занятием, хочу увидеть, как добывают ловчих ястребов, но почему-то в глубине души уверен, что ничего не получится. Черт его знает, почему уверен. Как-то не верится, что ястреб может оказаться столь глупым. А еще более не верится, что мне может повезти и я увижу живого ястреба, барахтающегося в сетке. Мне даже не столько интересно увидеть ястреба, застрявшего в сетке, сколько интересно увидеть, как налетает этот молниенос-ный хищник и бьет в сетку. Но не верится, что это может быть. Чувство странного невезения, собственной глупости и бестактности преследует меня со вчерашнего дня.
Я был в городе. Встретил одного старого приятеля, и он мне сказал, что один наш общий знакомый тяжело болен, в сущности умирает от рака, надо бы навестить.
Я хорошо знал этого человека, но близких отношений у нас не было. Просто город маленький, все друг друга знают. В свое время он был из так называемой золотой молодежи, к которой я не имел никакого отношения. Но мы иногда встречались в кофейне. Я ценил его веселость, иногда переходящую в остроумие, неисчерпаемую память на анекдоты. Высокий, орлиноносый, он производил впечатление на девушек. В особенности славянских кровей. По матери он был понтийским греком. Но, конечно, было бы преувеличением считать благосклон-ность к нему россиянок остаточной тягой Древней Руси к Византии. Хотя, с другой стороны, даже Достоевский мечтал о Константинополе.
Одним словом, рядом с ним всегда сидела хорошенькая и хорошо одетая девушка. Как-то чувствовалось, что в этой среде и то и другое одинаково ценится в обязательном сочетании.
Просто хорошенькая или просто хорошо одетая девушка - такого не бывало. И не то чтобы они, скажем, находили хорошенькую девушку, тут же влюблялись в нее и вели в подпольный склад, чтобы соответственно приодеть. Ничего подобного. Для этого они были слишком молоды и легкомысленны.
Скорее этим занимались их отцы. Да нет, не с их девушками, конечно, а со своими дамочка-ми. Впрочем, один из этих ребят с забавной гордостью рассказывал, как преуспел его отец, когда он, оставив свою девушку дома, пошел покупать сигареты. В интонации его рассказа чувствова-лась естественность феодального права, которым воспользовался его отец и которым по закону наследственности воспользуется он сам, когда его сын, приведя девушку в дом, вспомнит, что забыл купить сигареты или порцию наркотиков, что ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97