На выпивку гостей не раскалываешь, отказываешь в грубой форме. «Кота» персонального завела, что вообще недопустимо. Ну и наконец…
Джулиан достал из кармана розовую картонную карточку, продемонстрировал с обеих сторон. На лицевой было красиво отпечатано: «Who the Fuck is Czarina?», а на обороте — «The Best Fuck in Town!!!» и, мелкими буквами, адрес заведения тети Поппи.
— Давай по порядку. — Таня уселась в кресло, достала сигарету. — Я считаю, раз уж мне такая карта выпала — шлюхой быть, то лучше быть шлюхой хорошей.
Музыку я включала, чтобы делать гимнастику, и только два раза, в сильный дождь.
Обычно же я делаю пробежки… Зачем? Чтобы потом весь день быть в хорошей форме и не превращаться к вечеру в рыхлую, усталую квашню, на которую и взглянуть-то противно. Теперь про неурочные часы. Заведение традиционно ориентируется на «синих воротничков», которые заканчивают работу в пять-шесть вечера, накачиваются пивом в пабах, а потом, если есть на то деньги и настроение, заруливают сюда. Все верно. Только по утрам я бегаю и по этой, и по той стороне Ли и кое-что вижу. «Мидз» демонтирует фабрику, электростанция закрылась, железнодорожники и газовщики предпочитают гулять на Мэнор-роуд. От легендарных докеров осталось одно воспоминание — вся настоящая работа сместилась к югу, в Доклэндз — район, отрезанный от нас мощной застройкой на Канарейной верфи и тоннелем, закрытым на реконструкцию. Что остается? Винокуренный заводик на Три-Миллз, дорожные бригады с эстакады Блэкуэлл, безработные, которых направили на земляные работы в Кресент-парк? С другой стороны, здесь рядом две громадные больницы — Сент-Клемент и Сент-Эндрю, где весь персонал работает посуточно, масса мелких лавчонок, где магазинщики в дневные часы по будням от скуки дохнут.
Наконец, на «Эмпсоне» есть ночная смена, ребята заканчивают в восемь утра, и многие прутся на метро, от которого мы в двух шагах… Предварительная запись и абонементы? Согласна, все заведение переводить на эту систему нерационально, в основном, народ заходит сюда экспромтом, под веселую минутку, и их такие вещи могут отпугнуть. Но не всех. Многие приходят к нам, как приходят к врачу, к психотерапевту. Подумай сам, к какому специалисту они предпочтут обратиться — к тому, кто тянет за рукав, навязывает свои услуги, или к тому, кто доступен лишь при соблюдении определенной процедуры? То же касается и выпивки. Если не клянчить «Мужчина, угостите винцом!», а деликатно, исподволь подводить самого клиента к мысли, что неплохо было бы взять бутылочку, торговля идет бойчее, я заметила…
— Так, — задумчиво сказал Джулиан. — Ну, а по мордам лупить зачем?
— А это ты про тот случай? Какой-то кретин вонючий вздумал, видишь ли, месячное пособие за вечер спустить — а мне изволь для него прямо в зале штаны снимать! А там, между прочим, приличные люди сидели, очереди дожидались. И очень, кстати, мое поведение одобрили… Твое, между прочим, упущение было как вышибалы. Видел же, что пьянь и оборванец…
— Отвлекся, извини.
— То-то. А штраф, между прочим, с меня… Какие там у нее еще претензии?
— Дружок…
— Стив Дорки — мой пресс-агент. Кстати, женщинами он не интересуется.
— Пресс-агент? — Джулиан вытаращил глаза.
— Да, есть у нас кой-какие планы по части рекламных раскруток.
— Вроде этой? — Он ткнул пальцем в карточку.
— Это только начало. Ядро будущего фэн-клуба. Дарю только самым хорошим людям. Пока в качестве сувенира, но в дальнейшем обладатели таких карточек получат кой-какие привилегии…
— Доступ к телу? — Впервые за время разговора Джулиан улыбнулся.
— Возможно… Хочешь?
— Спасибо, у меня уже есть… Знаешь, все, что ты говоришь, интересно и неожиданно, но пока получается, что ты впустую лезешь на рожон. Что ты хочешь доказать? Это по-своему вполне пристойный, старомодный бардак, чистенький, не сказать, чтобы дешевый. Стоит ли ломать традиции?..
Таня встала. В голосе ее зазвенел металл:
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но для чего существуют подобные заведения?
Чтобы делать деньги или чтобы следовать традициям? Я ведь тебе не пустые теории излагала. Вот, взгляни, любопытные цифры. — Она расправила вынутый из кармана листок и протянула ему. — Здесь — доход, полученный вашим кошатником благодаря моим нововведениям, здесь — расход, покрытый, заметь, почти исключительно из моего собственного кармана. Вот здесь — чистая прибыль. Всего за три недели, и это притом, что мне не только не дают развернуться, но и связали по рукам и ногам! А еще, если интересно, я ради спортивного интереса просчитала на досуге некоторые варианты…
— Интересно, — сказал Джулиан.
Он погрузился в изучение Таниных бумажек, а она встала, сделала несколько движений на растяжку, засыпала свежего кофе в кофеварку и принялась изучать большой цветной плакат над кроватью Джулиана — смеющийся Боб Марли в громадном растаманском берете…
Она поставила перед Джулианом кружку с крепким ароматным кофе, а сама молча присела рядом, прихлебывая из второй кружки. Джулиан отложил листки, выпрямил спину, пристально посмотрел на нее.
— Что?
— Иди работай, мадам Зарина. Завтра начнешь принимать хозяйство.
Танин взгляд выражал полнейшее недоумение.
— Какое хозяйство?
— Которое много лет плавно прогорало под мудрым руководством тети Поппи.
Оно, видишь ли, давно уже перекуплено тихим, незаметным сморчком Бенни. Но только он один знает, что реальный владелец — я.
— Ты?!
— Так уж вышло.
(1984)
III
— Здоровье царицы Хемпстэда! — Соня Миллер лукаво улыбнулась, осушила бокал шампанского и одарила Таню матерински нежным взором. — А что невесела, царица?
— Думаю… Знаешь, Соня, я все-таки никак в толк не возьму: мы же по всем прикидкам должны были проиграть тендер на этот участок. Наша заявка была самая хилая. Кусочек-то больно лакомый — исторический парк, зеленая зона, знаменитый гольф-курс под боком. Какие монстры бились! А в решающий момент раз! — и никого.
Одни мы. Даже Бингэм отступился.
— Смелых удача любит, — философически заметила Соня.
Банально, но, черт возьми, справедливо. Правда чтобы использовать шанс, данный Джулианом два года назад, так, как использовала его Таня, помимо смелости требовалась еще и голова…
Начало первой ее английской осени ушло на внедрение новых порядков в изрядно подзапущенном предшественницей хозяйстве на Грейс-стрит. (Улица Благодати, иногда усмехалась про себя Таня. А детство, отрочество, юность прошли, между прочим, на улице Благодатной. Совпадение?) Но уже тогда мысли все чаще устремлялись на юг, в Доклэндз, где вовсю кипела «ударная стройка капитализма»: шла мощнейшая реконструкция знаменитых, но пришедших в полный упадок лондонских доков на Темзе. Параллельно там же и в соседнем Кэннинг-тауне возводились, по существу, новые районы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Джулиан достал из кармана розовую картонную карточку, продемонстрировал с обеих сторон. На лицевой было красиво отпечатано: «Who the Fuck is Czarina?», а на обороте — «The Best Fuck in Town!!!» и, мелкими буквами, адрес заведения тети Поппи.
— Давай по порядку. — Таня уселась в кресло, достала сигарету. — Я считаю, раз уж мне такая карта выпала — шлюхой быть, то лучше быть шлюхой хорошей.
Музыку я включала, чтобы делать гимнастику, и только два раза, в сильный дождь.
Обычно же я делаю пробежки… Зачем? Чтобы потом весь день быть в хорошей форме и не превращаться к вечеру в рыхлую, усталую квашню, на которую и взглянуть-то противно. Теперь про неурочные часы. Заведение традиционно ориентируется на «синих воротничков», которые заканчивают работу в пять-шесть вечера, накачиваются пивом в пабах, а потом, если есть на то деньги и настроение, заруливают сюда. Все верно. Только по утрам я бегаю и по этой, и по той стороне Ли и кое-что вижу. «Мидз» демонтирует фабрику, электростанция закрылась, железнодорожники и газовщики предпочитают гулять на Мэнор-роуд. От легендарных докеров осталось одно воспоминание — вся настоящая работа сместилась к югу, в Доклэндз — район, отрезанный от нас мощной застройкой на Канарейной верфи и тоннелем, закрытым на реконструкцию. Что остается? Винокуренный заводик на Три-Миллз, дорожные бригады с эстакады Блэкуэлл, безработные, которых направили на земляные работы в Кресент-парк? С другой стороны, здесь рядом две громадные больницы — Сент-Клемент и Сент-Эндрю, где весь персонал работает посуточно, масса мелких лавчонок, где магазинщики в дневные часы по будням от скуки дохнут.
Наконец, на «Эмпсоне» есть ночная смена, ребята заканчивают в восемь утра, и многие прутся на метро, от которого мы в двух шагах… Предварительная запись и абонементы? Согласна, все заведение переводить на эту систему нерационально, в основном, народ заходит сюда экспромтом, под веселую минутку, и их такие вещи могут отпугнуть. Но не всех. Многие приходят к нам, как приходят к врачу, к психотерапевту. Подумай сам, к какому специалисту они предпочтут обратиться — к тому, кто тянет за рукав, навязывает свои услуги, или к тому, кто доступен лишь при соблюдении определенной процедуры? То же касается и выпивки. Если не клянчить «Мужчина, угостите винцом!», а деликатно, исподволь подводить самого клиента к мысли, что неплохо было бы взять бутылочку, торговля идет бойчее, я заметила…
— Так, — задумчиво сказал Джулиан. — Ну, а по мордам лупить зачем?
— А это ты про тот случай? Какой-то кретин вонючий вздумал, видишь ли, месячное пособие за вечер спустить — а мне изволь для него прямо в зале штаны снимать! А там, между прочим, приличные люди сидели, очереди дожидались. И очень, кстати, мое поведение одобрили… Твое, между прочим, упущение было как вышибалы. Видел же, что пьянь и оборванец…
— Отвлекся, извини.
— То-то. А штраф, между прочим, с меня… Какие там у нее еще претензии?
— Дружок…
— Стив Дорки — мой пресс-агент. Кстати, женщинами он не интересуется.
— Пресс-агент? — Джулиан вытаращил глаза.
— Да, есть у нас кой-какие планы по части рекламных раскруток.
— Вроде этой? — Он ткнул пальцем в карточку.
— Это только начало. Ядро будущего фэн-клуба. Дарю только самым хорошим людям. Пока в качестве сувенира, но в дальнейшем обладатели таких карточек получат кой-какие привилегии…
— Доступ к телу? — Впервые за время разговора Джулиан улыбнулся.
— Возможно… Хочешь?
— Спасибо, у меня уже есть… Знаешь, все, что ты говоришь, интересно и неожиданно, но пока получается, что ты впустую лезешь на рожон. Что ты хочешь доказать? Это по-своему вполне пристойный, старомодный бардак, чистенький, не сказать, чтобы дешевый. Стоит ли ломать традиции?..
Таня встала. В голосе ее зазвенел металл:
— Поправь меня, если я ошибаюсь, но для чего существуют подобные заведения?
Чтобы делать деньги или чтобы следовать традициям? Я ведь тебе не пустые теории излагала. Вот, взгляни, любопытные цифры. — Она расправила вынутый из кармана листок и протянула ему. — Здесь — доход, полученный вашим кошатником благодаря моим нововведениям, здесь — расход, покрытый, заметь, почти исключительно из моего собственного кармана. Вот здесь — чистая прибыль. Всего за три недели, и это притом, что мне не только не дают развернуться, но и связали по рукам и ногам! А еще, если интересно, я ради спортивного интереса просчитала на досуге некоторые варианты…
— Интересно, — сказал Джулиан.
Он погрузился в изучение Таниных бумажек, а она встала, сделала несколько движений на растяжку, засыпала свежего кофе в кофеварку и принялась изучать большой цветной плакат над кроватью Джулиана — смеющийся Боб Марли в громадном растаманском берете…
Она поставила перед Джулианом кружку с крепким ароматным кофе, а сама молча присела рядом, прихлебывая из второй кружки. Джулиан отложил листки, выпрямил спину, пристально посмотрел на нее.
— Что?
— Иди работай, мадам Зарина. Завтра начнешь принимать хозяйство.
Танин взгляд выражал полнейшее недоумение.
— Какое хозяйство?
— Которое много лет плавно прогорало под мудрым руководством тети Поппи.
Оно, видишь ли, давно уже перекуплено тихим, незаметным сморчком Бенни. Но только он один знает, что реальный владелец — я.
— Ты?!
— Так уж вышло.
(1984)
III
— Здоровье царицы Хемпстэда! — Соня Миллер лукаво улыбнулась, осушила бокал шампанского и одарила Таню матерински нежным взором. — А что невесела, царица?
— Думаю… Знаешь, Соня, я все-таки никак в толк не возьму: мы же по всем прикидкам должны были проиграть тендер на этот участок. Наша заявка была самая хилая. Кусочек-то больно лакомый — исторический парк, зеленая зона, знаменитый гольф-курс под боком. Какие монстры бились! А в решающий момент раз! — и никого.
Одни мы. Даже Бингэм отступился.
— Смелых удача любит, — философически заметила Соня.
Банально, но, черт возьми, справедливо. Правда чтобы использовать шанс, данный Джулианом два года назад, так, как использовала его Таня, помимо смелости требовалась еще и голова…
Начало первой ее английской осени ушло на внедрение новых порядков в изрядно подзапущенном предшественницей хозяйстве на Грейс-стрит. (Улица Благодати, иногда усмехалась про себя Таня. А детство, отрочество, юность прошли, между прочим, на улице Благодатной. Совпадение?) Но уже тогда мысли все чаще устремлялись на юг, в Доклэндз, где вовсю кипела «ударная стройка капитализма»: шла мощнейшая реконструкция знаменитых, но пришедших в полный упадок лондонских доков на Темзе. Параллельно там же и в соседнем Кэннинг-тауне возводились, по существу, новые районы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136