Так даже было лучше: не надо переть его в больницу, пачкать кровью сиденье машины и терпеть вонь от него…
На всякий случай Иван Дмитриевич пощупал у человека, лежавшего с неловко вывернутой ногой, запястье. Ноль. Как и следовало ожидать. С такой раной никто не выживает. Тем более что наверняка задета сонная артерия…
Странно, правда, что нет Зова. Хотя, если вдуматься, кому он нужен, этот тип, давным-давно потерявший человеческий облик? Даже Сила понимает, что от него никому пользы не будет…
Все еще не отпуская руку бомжа, Иван Дмитриевич поднял голову к своей спутнице.
Слишком поздно, — сообщил он, стараясь не выдать голосом свое облегчение. — Помер уже пострадавший, гражданка.
Женщина всплеснула руками и всхлипнула.
— Скотина! — воскликнула она с надрывом. — Каким же извергом надо быть, чтобы…
Не закончив фразу, она отвернулась.
И вдруг — РАЗРЯД!
Не веря своим глазам, Иван Дмитриевич ощутил знакомое покалывание в кончиках пальцев, которыми сжимал костлявое, липкое от слоя застарелой грязи запястье бомжа.
Еще секунда — и лежавший заворочался, пытаясь подняться. В лицо Ивану Дмитриевичу вновь ударила удушливая волна миазмов.
Крови на земле и на теле бродяги уже не было. Бомж принял сидячее положение и ошалело огляделся.
— Боже мой! — всплеснула руками официантка. — Он все-таки жив!
— Да, — тупо подтвердил Иван Дмитриевич. — Я вижу… Наверное, того, ошибся я…
Женщина наклонилась к бомжу:
— Как вы себя чувствуете?
— Да все путем, — растерянно сказал бродяга. — А что случилось-то, граждане дорогие?
Свет от фонаря теперь падал на лицо воскрешенного, и Иван Дмитриевич узнал его. Этот тип был достопримечательностью инской «подземки». Каждое утро в часы «пик», когда все ехали на работу, он стоял перед входом в ту или иную станцию метро. Он никогда не держал перед собой шляпу или протянутую руку. Он даже не просил подать ему кто сколько может. Он только кланялся каждому прохожему и бормотал: «Доброе утро!.. Здравствуйте!.. Успехов вам, люди!» У него были необычно синие глаза и детское выражение лица. Люди постепенно привыкли к его нескладной фигуре в нелепых одеяниях и не шарахались от него, как от других бродяг и попрошаек, даже несмотря на испускаемый им запах.
Даже у самых распущенных уличных подростков не поднялась бы рука на это существо, сохраняющее слабое подобие человеческого облика.
— У него даже раны нет! — опять вскричала женщина, пристально всматриваясь в тощую шею бомжа. — Это просто чудеса какие-то!
— Чудес не бывает, — вяло отмахнулся Иван Дмитриевич. — Наверное, померещилось нам с вами… Групповая галлюцинация — такое бывает. Или он гипнотизировать умеет не хуже Мессинга… Ладно, вы тут сами разбирайтесь с ним, а мне некогда…
Он распрямился и побрел через кусты к дороге. «Вот, значит, как, — думал он, не прислушиваясь к тому, что кричала ему вслед женщина. — Я все-таки воскресил его, хотя никто не приказывал мне сделать это. Неужели с самого начала мой Дар распространялся на всех покойников без исключения? А я, глупец, считал себя лишь куклой в чьих-то руках. Боялся, как чумы, кладбищ и моргов. Вокруг меня умирали люди, а я не знал, что могу спасти их всех без исключения. Не только тех, кого выбрали какие-то потусторонние силы, руководствуясь своими нечеловеческими интересами.
Да мне же действительно цены нет, — дошло наконец до Ивана Дмитриевича, и он аж вспотел от этой мысли. — А раз так — то мы еще посмотрим, чья возьмет!» — сказал он мысленно, обращаясь неизвестно к кому…
Глава 10
Старое городское кладбище было небольшим, но уютным. Оно, скорее, напоминало заброшенный лесопарк, в котором небольшие участки земли зачем-то отгородили невысокими заборчиками, а повсюду наставили крестов и прочих погребальных символов. Некоторые деревья были такими высокими, что на их фоне пятиметровые столбы освещения выглядели счетными палочками.
Поздней ночью решетчатые ворота кладбища были закрыты на замок, но Ивана Дмитриевича это не смутило. Он знал, что где-то в заборе должны иметься прорехи, проделанные либо родственниками усопших ради сокращения пути, либо бомжами, которые в зимние холода ночевали в склепах.
Предусмотрительно оставив машину в таком месте, откуда ее не было видно с дороги, ведшей к воротам, Иван Дмитриевич взял заранее приготовленную сумку и двинулся по периметру кладбища вдоль забора из стальной сетки. Вскоре он наткнулся на брешь, в которую мог бы пролезть, не рискуя зацепиться за торчащие концы проволоки.
На всякий случай Иван Дмитриевич огляделся, но ничего подозрительного вокруг не заметил. Тем не менее сердце его забилось чаще — не потому, что он боялся быть пойманным на месте правонарушения, которое был намерен совершить, а просто потому, что не был до конца уверен в своей неуязвимости по отношению к тем, чьи останки лежали под толщей земли так близко от него.
Что, если он все-таки ошибается в своих предположениях и придется раскапывать сотни могил, чтобы превратить давным-давно истлевшие кости в живое, мыслящее и чувствующее существо?
Пожалуй, лишь теперь он до конца осознал, какой способностью наделен. И едва представив себе возможную картину массового воскрешения и ужаснувшись этому, в то же время он ощутил какое-то новое чувство в себе.
Кто еще в мире может то, на что способен он, никому не известный мелкий чиновник из провинциального города?
Кому еще дана такая власть над жизнью и смертью, чтобы лишить эти два понятия присущей им бесповоротности и, таким образом, избавить людей от того священного трепета, который они обычно испытывают по отношению к уходу в небытие?!
Благодаря ему избавление от смерти теперь может стать таким же обыденным явлением, как удаление аппендикса и лечение зубов. Достаточно ему лишь захотеть этого…
Только он не такой идиот, чтобы становиться рабом толпы. Чудесную энергию следует использовать в первую очередь в личных целях. Он и так уже слишком долго служил обществу. Пора уже подумать о себе самом.
Да, был, помнится, еще один такой же субъект два тысячелетия тому назад, который лишь путем возложения длани на покойников заставлял их подниматься со смертного ложа. Но ведь и он, если Библия не врет, не стал воскрешать всех подряд. Свои способности он использовал исключительно в рекламных целях — чтобы люди посчитали его богом. Наивный простак был этот Иисус — похоже, он и не подозревал, что сам-то он отнюдь не бессмертен…
«Зато мы теперь учтем его печальный опыт и не будем шествовать по городам и весям, проповедуя добро и любовь к ближнему.
Каждому — свое.
Главное — чтобы сейчас все получилось, как я задумал…»
Успешно преодолев дыру в заборе и не ощутив знакомого импульса даже после нескольких шагов по территории того места, которое еще недавно казалось ему подобным минному полю, Иван Дмитриевич приободрился и, стараясь обходить стороной освещенные участки кладбищенских аллей, двинулся по направлению к своей цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
На всякий случай Иван Дмитриевич пощупал у человека, лежавшего с неловко вывернутой ногой, запястье. Ноль. Как и следовало ожидать. С такой раной никто не выживает. Тем более что наверняка задета сонная артерия…
Странно, правда, что нет Зова. Хотя, если вдуматься, кому он нужен, этот тип, давным-давно потерявший человеческий облик? Даже Сила понимает, что от него никому пользы не будет…
Все еще не отпуская руку бомжа, Иван Дмитриевич поднял голову к своей спутнице.
Слишком поздно, — сообщил он, стараясь не выдать голосом свое облегчение. — Помер уже пострадавший, гражданка.
Женщина всплеснула руками и всхлипнула.
— Скотина! — воскликнула она с надрывом. — Каким же извергом надо быть, чтобы…
Не закончив фразу, она отвернулась.
И вдруг — РАЗРЯД!
Не веря своим глазам, Иван Дмитриевич ощутил знакомое покалывание в кончиках пальцев, которыми сжимал костлявое, липкое от слоя застарелой грязи запястье бомжа.
Еще секунда — и лежавший заворочался, пытаясь подняться. В лицо Ивану Дмитриевичу вновь ударила удушливая волна миазмов.
Крови на земле и на теле бродяги уже не было. Бомж принял сидячее положение и ошалело огляделся.
— Боже мой! — всплеснула руками официантка. — Он все-таки жив!
— Да, — тупо подтвердил Иван Дмитриевич. — Я вижу… Наверное, того, ошибся я…
Женщина наклонилась к бомжу:
— Как вы себя чувствуете?
— Да все путем, — растерянно сказал бродяга. — А что случилось-то, граждане дорогие?
Свет от фонаря теперь падал на лицо воскрешенного, и Иван Дмитриевич узнал его. Этот тип был достопримечательностью инской «подземки». Каждое утро в часы «пик», когда все ехали на работу, он стоял перед входом в ту или иную станцию метро. Он никогда не держал перед собой шляпу или протянутую руку. Он даже не просил подать ему кто сколько может. Он только кланялся каждому прохожему и бормотал: «Доброе утро!.. Здравствуйте!.. Успехов вам, люди!» У него были необычно синие глаза и детское выражение лица. Люди постепенно привыкли к его нескладной фигуре в нелепых одеяниях и не шарахались от него, как от других бродяг и попрошаек, даже несмотря на испускаемый им запах.
Даже у самых распущенных уличных подростков не поднялась бы рука на это существо, сохраняющее слабое подобие человеческого облика.
— У него даже раны нет! — опять вскричала женщина, пристально всматриваясь в тощую шею бомжа. — Это просто чудеса какие-то!
— Чудес не бывает, — вяло отмахнулся Иван Дмитриевич. — Наверное, померещилось нам с вами… Групповая галлюцинация — такое бывает. Или он гипнотизировать умеет не хуже Мессинга… Ладно, вы тут сами разбирайтесь с ним, а мне некогда…
Он распрямился и побрел через кусты к дороге. «Вот, значит, как, — думал он, не прислушиваясь к тому, что кричала ему вслед женщина. — Я все-таки воскресил его, хотя никто не приказывал мне сделать это. Неужели с самого начала мой Дар распространялся на всех покойников без исключения? А я, глупец, считал себя лишь куклой в чьих-то руках. Боялся, как чумы, кладбищ и моргов. Вокруг меня умирали люди, а я не знал, что могу спасти их всех без исключения. Не только тех, кого выбрали какие-то потусторонние силы, руководствуясь своими нечеловеческими интересами.
Да мне же действительно цены нет, — дошло наконец до Ивана Дмитриевича, и он аж вспотел от этой мысли. — А раз так — то мы еще посмотрим, чья возьмет!» — сказал он мысленно, обращаясь неизвестно к кому…
Глава 10
Старое городское кладбище было небольшим, но уютным. Оно, скорее, напоминало заброшенный лесопарк, в котором небольшие участки земли зачем-то отгородили невысокими заборчиками, а повсюду наставили крестов и прочих погребальных символов. Некоторые деревья были такими высокими, что на их фоне пятиметровые столбы освещения выглядели счетными палочками.
Поздней ночью решетчатые ворота кладбища были закрыты на замок, но Ивана Дмитриевича это не смутило. Он знал, что где-то в заборе должны иметься прорехи, проделанные либо родственниками усопших ради сокращения пути, либо бомжами, которые в зимние холода ночевали в склепах.
Предусмотрительно оставив машину в таком месте, откуда ее не было видно с дороги, ведшей к воротам, Иван Дмитриевич взял заранее приготовленную сумку и двинулся по периметру кладбища вдоль забора из стальной сетки. Вскоре он наткнулся на брешь, в которую мог бы пролезть, не рискуя зацепиться за торчащие концы проволоки.
На всякий случай Иван Дмитриевич огляделся, но ничего подозрительного вокруг не заметил. Тем не менее сердце его забилось чаще — не потому, что он боялся быть пойманным на месте правонарушения, которое был намерен совершить, а просто потому, что не был до конца уверен в своей неуязвимости по отношению к тем, чьи останки лежали под толщей земли так близко от него.
Что, если он все-таки ошибается в своих предположениях и придется раскапывать сотни могил, чтобы превратить давным-давно истлевшие кости в живое, мыслящее и чувствующее существо?
Пожалуй, лишь теперь он до конца осознал, какой способностью наделен. И едва представив себе возможную картину массового воскрешения и ужаснувшись этому, в то же время он ощутил какое-то новое чувство в себе.
Кто еще в мире может то, на что способен он, никому не известный мелкий чиновник из провинциального города?
Кому еще дана такая власть над жизнью и смертью, чтобы лишить эти два понятия присущей им бесповоротности и, таким образом, избавить людей от того священного трепета, который они обычно испытывают по отношению к уходу в небытие?!
Благодаря ему избавление от смерти теперь может стать таким же обыденным явлением, как удаление аппендикса и лечение зубов. Достаточно ему лишь захотеть этого…
Только он не такой идиот, чтобы становиться рабом толпы. Чудесную энергию следует использовать в первую очередь в личных целях. Он и так уже слишком долго служил обществу. Пора уже подумать о себе самом.
Да, был, помнится, еще один такой же субъект два тысячелетия тому назад, который лишь путем возложения длани на покойников заставлял их подниматься со смертного ложа. Но ведь и он, если Библия не врет, не стал воскрешать всех подряд. Свои способности он использовал исключительно в рекламных целях — чтобы люди посчитали его богом. Наивный простак был этот Иисус — похоже, он и не подозревал, что сам-то он отнюдь не бессмертен…
«Зато мы теперь учтем его печальный опыт и не будем шествовать по городам и весям, проповедуя добро и любовь к ближнему.
Каждому — свое.
Главное — чтобы сейчас все получилось, как я задумал…»
Успешно преодолев дыру в заборе и не ощутив знакомого импульса даже после нескольких шагов по территории того места, которое еще недавно казалось ему подобным минному полю, Иван Дмитриевич приободрился и, стараясь обходить стороной освещенные участки кладбищенских аллей, двинулся по направлению к своей цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115