— Ваши места в первом классе, 2А и 2Б. Желаю приятного полета!
— Я даже боюсь спрашивать, кого ты подкупил, чтобы нас посадили в первый класс. Ты же никому не показывал значок и не просил, чтобы нас разместили с комфортом, да? — по крайней мере, я опять улыбалась. — И не уволят ли какую-нибудь бедную стюардессу за такой произвол?
— Откуда столько скепсиса, блондиночка? Я просто захотел сделать тебе сюрприз. Помнишь Чарли Бардонга? — Чарли когда-то был лейтенантом в офисе окружного прокурора, а теперь работал частным детективом. Мы с Майком хорошо его знали. — Его жена — начальник охраны в «Американ Эйрлайнс». Я позвонил ей сегодня утром, и она сказала, что если будут свободные места, то мы получим их без проблем. Улыбнись, Куп. Несколько коктейлей после взлета, и я забуду, что боюсь летать, а ты — о своем Лью...
— Дрю.
— Какая разница? Говорю тебе, не ищи черную кошку в темной комнате. Это дело и так сложное.
В отсеке первого класса оказалось всего двенадцать мест, и половина из них была свободна. Я села у иллюминатора, достала из сумки несколько журналов, надела тапочки, предоставляемые авиакомпанией, и свила себе удобное гнездышко из подушки и пледа. Майк заказал мне «Девар», а себе двойной «Джеймесон» — так он начал приводить в исполнение план по приобщению меня к ирландскому виски.
К тому моменту, как мы набрали высоту, в иллюминатор уже не было видно ничего, кроме темного неба и огоньков других самолетов под нами. Мы с Майком уже выпивали по второй, закусывали жареными орешками и спорили, что заказать на обед. Алкоголь заставил меня расслабиться, и я уже не так переживала из-за обстоятельств знакомства с Дрю. У меня будет достаточно времени, чтобы прояснить этот вопрос, когда мы вернемся в Нью-Йорк. Я была счастлива оказаться в шести милях над землей, вне досягаемости пейджеров. Я наслаждалась полетом и свободой от мира.
Пока разносили еду, Майк что-то без умолку рассказывал. О старых делах, о своих бывших любовницах, о нераскрытых убийствах, о жертвах, которых так и не опознали. Когда принесли мороженое и бренди, было почти десять вечера. Я опустила спинку кресла. Мы летели где-то к востоку от Гренландии.
— Если бы ты могла быть кем угодно, то кем бы стала?
— Что?
— Никогда не задумывалась над этим? Никогда не пыталась сбросить свою шкуру и притвориться кем-то еще? — спросил Майк. — Назови мне трех людей — ныне здравствующих или уже нет, не важно, — которыми ты бы хотела быть. Просто пофантазируй, никаких «я не смогу». И не называй мне мать Терезу, Альберта Эйнштейна, Джонаса Солка или Клару Бартон. Давай поиграем, с кем бы ты поменялась местами, если бы могла?
Я сидела в кресле, пождав ноги и закутавшись в одеяло. Обхватив бокал руками, я обдумывала ответы.
— Первый вариант — Шекспир.
— Ты? Никогда бы не догадался. Я знал, что ты любишь красивые шмотки, но не думал, что тебе нравится переодеваться в мужчину.
— Я просто не могу представить себе гения, который создал все эти прекрасные произведения — их язык, темы, образы, столько разных миров и идей. Возможно, мне бы понравилось даже быть миссис Шекспир — ждать его по вечерам, чтобы он приходил и зачитывал мне строчки, над которыми работал весь день. Быть музой великолепной поэзии. Мне кажется, никто ни до, ни после него не смог так раскрыть красоту языка.
— Значит, вот что тебе нравится? Я хочу сказать, ты что, читала все его пьесы?
— Не все, но любимые могу перечитывать много раз. В основном трагедии и хроники. Хотя, конечно, эти хроники по большей части тоже трагедии, — я приподняла голову с подушки и посмотрела на Майка. — Думаешь, со мной что-то не так, да? Потому что мне нравятся трагедии? И загадочные убийства, и моя работа, такая специфическая...
— Ты только сейчас догадалась?
— Нет, просто иногда это становится очень заметно. А кем бы хотел быть ты?
— Нилом Армстронгом. Первым человеком, побывавшим на Луне. Быть самым первым из всего человечества...
— Время вышло, — я нажала кнопку на подлокотнике кресла и изобразила звук, как бывает в телевикторинах во время неправильного ответа. — Ответ неправильный. Ты боишься летать, ты не можешь быть астронавтом.
— Я просто хочу быть парнем, который первым ступил на Луну. Я ничего не говорил о полетах...
— Так нечестно. На Луну можно попасть только одним способом, а тебе он совершенно не подходит. Слишком долгий полет, никакой выпивки. Следующий вариант.
— Хорошо, — он задумался. — Обычно я меняю выбор в зависимости от того, чью биографию читаю. Но обычно это Веллингтон. Великий стратег — гений, выигравший Ватерлоо. Хотя иногда это Наполеон. До Ватерлоо. Вот откуда я черпаю образы — из 1815 года. Правда, иногда, мой выбор падает на Ганнибала, того, кто перевел слонов через Альпы. В общем, думаю, ты поняла мой типаж — великий генерал, ведущий войска в битву. Умереть, сражаясь, и все такое. А кто идет вторым номером у тебя?
— Тут ничего необычного. Балерина, — я посмотрела на часы. — Прямо сейчас кто-то другой сидит на моем месте в Американском театре балета и вздыхает, наслаждаясь мастерством Кэтлин Мур. Это искусство, которое не терпит несовершенства — публика видит любую ошибку, оплошность или некрасивое движение. Мне очень хотелось обладать такой же грацией и элегантностью. Наталья Макарова — вот кем я хотела бы быть больше всего. Но и тут у меня богатый выбор. Я бы не отказалась ни от Ферри, ни от Кент, ни от Мур. Хотелось бы мне танцевать, как нимфе, и раствориться в музыке. Знаешь что? А ведь даже в балете мне больше нравятся истории с трагическим концом. Может, мне стоит поволноваться по этому поводу?
— Уже поздно. Ты когда-нибудь танцевала ведущие партии? Ну, когда училась в балетной школе?
— Царицу виллис. Такова моя судьба. Мне не доставалась ни Одиль, ни Коппелия, ни принцесса Аврора.
— Что за виллисы такие? Никогда о них не слышал.
— Девственницы, которые умерли от неразделенной любви или до свадьбы, это из «Жизели». Их там несколько рядов в тюлевых пачках, они занимают всю сцену. Почти весь второй акт они затанцовывают до смерти тех, кто разбил им сердца. Когда-нибудь я свожу тебя на «Жизель». Лично мне этот балет кажется моим отражением. Так, кто у тебя следующий?
— Джо Димаджио. Иногда я выбираю между Малышом Рутом и Миком, но, с другой стороны, Джо был не только легендарным бейсболистом, у него еще была Мэрилин Монро. И потом, он такой стильный тип. Все эти герои американского спорта, блиставшие, пока какой-нибудь пропущенный мяч не испортил им карьеру... По правде говоря, я был там, на стадионе, на шестой игре чемпионата, которую выиграли «Янки». Тогда я с радостью поменялся бы местами с каждым из них — с Берни Ульямсом, Дереком Джетером. Я был готов продать свою бессмертную душу за то, чтобы стать Уэйдом Боггсом, когда он совершал круг почета после всех тех лет, что провел, просто мечтая попасть на чемпионат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93