Затем, без предупреждения, Джон достал из-под пачки бумаги на столе револьвер, поднял дуло к открытому рту и выстрелил.
Выстрел прозвучал громко, отразился эхом от уставленных стеллажами стен и потолка. Оцепеневшая от ужаса Франческа видела, как пуля словно бы подбросила Джона вверх. Затем он рухнул на пол.
Франческа в шоке опустилась на колени, зажимая рот рукой, чувствуя, как подкатывает тошнота.
Отныне она никогда не сможет простить Гая.
Когда Франческа двумя неделями позже появилась в Нью-Йорке, у нее было такое ощущение, будто она отсутствовала лет десять. Серж встретил ее в аэропорту Кеннеди с ласковой, доброй улыбкой на лице и крепко обнял.
– Господи, я так рада, что приехала домой, – прошептала Франческа.
– Я счастлив, что ты вернулась, – целуя ее, сказал Серж. – Такое впечатление, что ты прошла через ад, а сейчас все позади.
Улыбнувшись, Франческа кивнула.
– Как мать?
Серж поднял брови, и лицо его изобразило удивление.
– Знаешь, это кажется невероятным. Она стала прямо-таки другим человеком. – Он недоуменно пожал плечами. – В прошлый уик-энд я летал в Палм-Бич, чтобы дать бедняжке Генри передохнуть, и, если честно, не понял, что произошло с твоей матерью.
– В каком смысле? – встревожилась Франческа. – Она что, впала в старческий маразм?
– Наоборот, она рассуждает более здраво и разумно, чем раньше. Она хочет, чтобы ты приехала к ней как можно скорее. Генри, разумеется, все еще с ней, но она уже вышла из больницы и находится дома.
– Она, конечно, слышала о Джоне?
– Да.
Франческа забралась в поджидающий их лимузин и устало опустилась на бледно-серое сиденье, пока Серж командовал погрузкой ее багажа. Когда он присоединился к ней, Франческа сунула руку в его ладонь, и ей стало тепло и комфортно.
– Мне нужно так много тебе рассказать, Серж. Столько событий произошло! – В голосе Франчески звучало волнение, чувствовалось, что события последних двух недель здорово ее потрясли.
Серж сжал ее руку:
– Всему свое время, любовь моя. Сейчас тебе прежде всего требуется отдых.
– По крайней мере Катрин выпустили из тюрьмы, – сказала Франческа. – Ты не можешь себе представить, какое мы испытали облегчение. Бедная девочка пережила страшное время в тюрьме, а когда ей сказали, что отпускают, она не поверила! Она думала, что это какой-то трюк. Понадобится немало времени, пока она придет в норму.
– Могу себе представить! А как дела с Карлосом? Диана стала добрее в этом плане, позволила Катрин с ним видеться?
Франческа улыбнулась и рассказала Сержу всю историю.
– Диана решила сказать Катрин, что настоящим ее отцом является Марк. Она сочла это своим долгом. Ну а поскольку Катрин и Карлос, как выяснилось, не родственники, отпали все причины для запретов. Почему бы им и не встречаться?
– Кто бы мог подумать, что Диана способна на такую страсть, – задумчиво проговорил Серж. – Глядя на нее, этого не скажешь.
– Типичная английская сдержанность, – заметила Франческа. – Я уверена, что на эту тему у Генри найдется какое-нибудь присловье.
– В тихом омуте черти водятся? – предположил Серж, подмигнув.
– Ах, родной, как здорово снова вернуться домой! – смеясь, сказала Франческа, прижимаясь к его руке.
Позже, когда они спокойно обедали дома, Франческа рассказала ему о Джоне.
– Был вынесен вердикт о его самоубийстве по причине умственного расстройства, – сказала она. – Хотя на самом деле, я думаю, Джон четко понимал, что делает, в особенности в самом конце.
– Кажется, это к лучшему.
– Без сомнения. Я не думаю, что он мог бы жить, зная, как страдает Катрин, а также без Гая.
– Можно сожалеть лишь о том, что он не сделал этого раньше. Это избавило бы всех от многих страданий.
Они с минуту молчали, а затем Франческа, словно для того, чтобы вытравить память о Джоне, попросила:
– Так расскажи мне про мать.
Серж таинственно улыбнулся.
– Навестишь ее – и увидишь все сама, – сказал он и не стал больше распространяться на эту тему.
На следующее утро, заглянув на пару часов в офис, Франческа вылетела в Палм-Бич.
Карлос прилетел в Англию спустя два дня после освобождения Катрин из тюрьмы. Марк встретил его в аэропорту, и на пути в Лондон он рассказал Карлосу правду о его рождении.
– Твой отец был художником, – пояснил Марк. – Я его не знал, но верю, что он был очень талантлив.
Карлос долго молчал, пытаясь переварить услышанное. Затем повернулся к Марку, в глазах его светилась благодарность.
– Значит, ты женился на маме и воспитал меня как родного сына, – тихо сказал он.
– Не делай из меня героя, Карлос. Существует много такого, чего ты не знаешь, а пока что пришло время объяснить тебе несколько вещей. Когда ты родился, я полюбил тебя, но так было не с самого начала, – сказал Марк.
И медленно, испытывая муку и боль, не щадя себя, Марк рассказал Карлосу историю своей жизни.
– Ты рассказываешь мне это теперь, потому что мать умерла?
– Вероятно, рано или поздно я рассказал бы тебе все, но пока Карлотта была жива, это было строго охраняемой тайной. Боюсь, что даже от тебя. Этого хотела она.
– Если мать снабжала тебя сюжетами для твоих книг, как ты будешь выходить из положения теперь?
Марк пожал плечами:
– Что-нибудь придумаю… Карлос, у меня есть еще одна причина рассказать тебе все. И она может повергнуть тебя в шок.
– Что за причина? – Карлос заметно распрямил плечи и сжал челюсти.
– Не могу сказать, что это такая уж плохая новость, сын, – сказал Марк, автоматически переходя на привычный для него любовно-ласковый тон. В конце концов, Карлос всегда останется для него сыном, что бы там ни случилось. – Ты ведь влюблен в Катрин, не так ли?
– Да. – Карлос с подозрением взглянул на Марка. – А что? Может, ее мать вдруг подобрела ко мне?
– Она считала, что у нее весьма веские основания держать тебя подальше от Катрин. Если бы Диана и я не были так безобразно стыдливы и нашли бы смелость сказать всю правду, ничего не случилось бы! Но мы оба слишком пеклись о самих себе, ну и отчасти о людях, с которыми состояли в браке, и это чуть не привело к разрыву между Катрин и тобой.
– Я не понимаю… Какое отношение ко всему этому имеет Катрин?
И второй раз за это утро Марк раскрыл правду, которую сам узнал лишь неделю назад.
– Ты хочешь сказать… Это значит… О черт! – воскликнул Карлос. – Значит, Катрин моя… единокровная сестра? – Он побледнел, капельки пота выступили на его лице.
– Это значит, что вы не родственники, – твердо проговорил Марк. – Твоя мать – Карлотта, а твой отец – художник. Диана – мать Катрин, а я ее отец. Вам ничто не мешает быть вместе.
– Боже мой! – Карлос покачал головой, которая пошла у него кругом от всего услышанного. – И значит, Диана думала… Господи, неудивительно, что она хотела нашего разрыва!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Выстрел прозвучал громко, отразился эхом от уставленных стеллажами стен и потолка. Оцепеневшая от ужаса Франческа видела, как пуля словно бы подбросила Джона вверх. Затем он рухнул на пол.
Франческа в шоке опустилась на колени, зажимая рот рукой, чувствуя, как подкатывает тошнота.
Отныне она никогда не сможет простить Гая.
Когда Франческа двумя неделями позже появилась в Нью-Йорке, у нее было такое ощущение, будто она отсутствовала лет десять. Серж встретил ее в аэропорту Кеннеди с ласковой, доброй улыбкой на лице и крепко обнял.
– Господи, я так рада, что приехала домой, – прошептала Франческа.
– Я счастлив, что ты вернулась, – целуя ее, сказал Серж. – Такое впечатление, что ты прошла через ад, а сейчас все позади.
Улыбнувшись, Франческа кивнула.
– Как мать?
Серж поднял брови, и лицо его изобразило удивление.
– Знаешь, это кажется невероятным. Она стала прямо-таки другим человеком. – Он недоуменно пожал плечами. – В прошлый уик-энд я летал в Палм-Бич, чтобы дать бедняжке Генри передохнуть, и, если честно, не понял, что произошло с твоей матерью.
– В каком смысле? – встревожилась Франческа. – Она что, впала в старческий маразм?
– Наоборот, она рассуждает более здраво и разумно, чем раньше. Она хочет, чтобы ты приехала к ней как можно скорее. Генри, разумеется, все еще с ней, но она уже вышла из больницы и находится дома.
– Она, конечно, слышала о Джоне?
– Да.
Франческа забралась в поджидающий их лимузин и устало опустилась на бледно-серое сиденье, пока Серж командовал погрузкой ее багажа. Когда он присоединился к ней, Франческа сунула руку в его ладонь, и ей стало тепло и комфортно.
– Мне нужно так много тебе рассказать, Серж. Столько событий произошло! – В голосе Франчески звучало волнение, чувствовалось, что события последних двух недель здорово ее потрясли.
Серж сжал ее руку:
– Всему свое время, любовь моя. Сейчас тебе прежде всего требуется отдых.
– По крайней мере Катрин выпустили из тюрьмы, – сказала Франческа. – Ты не можешь себе представить, какое мы испытали облегчение. Бедная девочка пережила страшное время в тюрьме, а когда ей сказали, что отпускают, она не поверила! Она думала, что это какой-то трюк. Понадобится немало времени, пока она придет в норму.
– Могу себе представить! А как дела с Карлосом? Диана стала добрее в этом плане, позволила Катрин с ним видеться?
Франческа улыбнулась и рассказала Сержу всю историю.
– Диана решила сказать Катрин, что настоящим ее отцом является Марк. Она сочла это своим долгом. Ну а поскольку Катрин и Карлос, как выяснилось, не родственники, отпали все причины для запретов. Почему бы им и не встречаться?
– Кто бы мог подумать, что Диана способна на такую страсть, – задумчиво проговорил Серж. – Глядя на нее, этого не скажешь.
– Типичная английская сдержанность, – заметила Франческа. – Я уверена, что на эту тему у Генри найдется какое-нибудь присловье.
– В тихом омуте черти водятся? – предположил Серж, подмигнув.
– Ах, родной, как здорово снова вернуться домой! – смеясь, сказала Франческа, прижимаясь к его руке.
Позже, когда они спокойно обедали дома, Франческа рассказала ему о Джоне.
– Был вынесен вердикт о его самоубийстве по причине умственного расстройства, – сказала она. – Хотя на самом деле, я думаю, Джон четко понимал, что делает, в особенности в самом конце.
– Кажется, это к лучшему.
– Без сомнения. Я не думаю, что он мог бы жить, зная, как страдает Катрин, а также без Гая.
– Можно сожалеть лишь о том, что он не сделал этого раньше. Это избавило бы всех от многих страданий.
Они с минуту молчали, а затем Франческа, словно для того, чтобы вытравить память о Джоне, попросила:
– Так расскажи мне про мать.
Серж таинственно улыбнулся.
– Навестишь ее – и увидишь все сама, – сказал он и не стал больше распространяться на эту тему.
На следующее утро, заглянув на пару часов в офис, Франческа вылетела в Палм-Бич.
Карлос прилетел в Англию спустя два дня после освобождения Катрин из тюрьмы. Марк встретил его в аэропорту, и на пути в Лондон он рассказал Карлосу правду о его рождении.
– Твой отец был художником, – пояснил Марк. – Я его не знал, но верю, что он был очень талантлив.
Карлос долго молчал, пытаясь переварить услышанное. Затем повернулся к Марку, в глазах его светилась благодарность.
– Значит, ты женился на маме и воспитал меня как родного сына, – тихо сказал он.
– Не делай из меня героя, Карлос. Существует много такого, чего ты не знаешь, а пока что пришло время объяснить тебе несколько вещей. Когда ты родился, я полюбил тебя, но так было не с самого начала, – сказал Марк.
И медленно, испытывая муку и боль, не щадя себя, Марк рассказал Карлосу историю своей жизни.
– Ты рассказываешь мне это теперь, потому что мать умерла?
– Вероятно, рано или поздно я рассказал бы тебе все, но пока Карлотта была жива, это было строго охраняемой тайной. Боюсь, что даже от тебя. Этого хотела она.
– Если мать снабжала тебя сюжетами для твоих книг, как ты будешь выходить из положения теперь?
Марк пожал плечами:
– Что-нибудь придумаю… Карлос, у меня есть еще одна причина рассказать тебе все. И она может повергнуть тебя в шок.
– Что за причина? – Карлос заметно распрямил плечи и сжал челюсти.
– Не могу сказать, что это такая уж плохая новость, сын, – сказал Марк, автоматически переходя на привычный для него любовно-ласковый тон. В конце концов, Карлос всегда останется для него сыном, что бы там ни случилось. – Ты ведь влюблен в Катрин, не так ли?
– Да. – Карлос с подозрением взглянул на Марка. – А что? Может, ее мать вдруг подобрела ко мне?
– Она считала, что у нее весьма веские основания держать тебя подальше от Катрин. Если бы Диана и я не были так безобразно стыдливы и нашли бы смелость сказать всю правду, ничего не случилось бы! Но мы оба слишком пеклись о самих себе, ну и отчасти о людях, с которыми состояли в браке, и это чуть не привело к разрыву между Катрин и тобой.
– Я не понимаю… Какое отношение ко всему этому имеет Катрин?
И второй раз за это утро Марк раскрыл правду, которую сам узнал лишь неделю назад.
– Ты хочешь сказать… Это значит… О черт! – воскликнул Карлос. – Значит, Катрин моя… единокровная сестра? – Он побледнел, капельки пота выступили на его лице.
– Это значит, что вы не родственники, – твердо проговорил Марк. – Твоя мать – Карлотта, а твой отец – художник. Диана – мать Катрин, а я ее отец. Вам ничто не мешает быть вместе.
– Боже мой! – Карлос покачал головой, которая пошла у него кругом от всего услышанного. – И значит, Диана думала… Господи, неудивительно, что она хотела нашего разрыва!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104