И тут на нее ринулась вторая акула.
— Кровь почуяла, — крикнул Янсен и приготовился к стрельбе. Магазинные ружья тогда еще не изобрели, и заряжать приходилось по отдельности для каждого выстрела. А вторая акула была уже рядом. Широко разинув страшную пасть, она вонзила зубы в кровоточащее тело угодившей на крючок рыбины. В тот же миг Янсен выстрелил. Снова вспенилась вода, снова расцветилась красными струями. В центре красного облака трепыхалась вторая акула. «Дора» медленно прошла мимо нее. Выстрел был точным, акула больше не билась, треугольный спинной плавник завалился на бок.
Мы вопили от восторга.
— Троекратное ура штурман! Гип-гип-ура!
Пойманную рыбину подняли на талях. В длину акула оказалась более четырех метров. Она все еще вздрагивала всем телом. Осторожно работая талями, мы подвели ее к борту так, чтобы хвостовой плавник перевесился через релит, и я отсек его острым плотницким топором. Затем акулу подняли на палубу, и я вытащил у нее из пасти крючок. Тащить было трудно, кованый крюк столь прочно засел в челюсти, что пришлось его вырубать. Даже мертвая тварь выглядела прямо-таки зловеще.
Плавник Янсен самолично приколотил к ноку бушприта.
— Не знаю, как насчет мертвого дельфина и невзгод, что он сулит, но вот акулий плавник — этот уж точно приносит удачу, и прежде всего ветер.
И ветер, ничего не скажешь, пришел. Зюйд-остовый пассат наполнил наши паруса, и «Дора» резво побежала дальше к зюйду, где в туманной дали Мирового океана ждал нас мыс Горн.
11
Гуаякиль. Дон Педро. Я учусь парусным гонкам.
Я заметил, что, стоит мне очутиться памятью на море, как пряжа моя разматывается куда спокойнее. Должно быть, это связано с самой жизнью на парусном корабле. Однообразие вахт, мерный ритм волн — все это настраивает душу на покой и умиротворенность. К чему спешить и суетиться? Корабль идет, были бы ветер да погода. Три дня раньше, месяц позже — какая разница? Пусть капитан волнуется: это его заботы. Да и его-то, собственно, все это трогает лишь потому, что надо думать об отчетах, которые требует от него компания. А уж парню с бака и вовсе, чем дольше рейс, тем меньше треволнений. Лишь в самом конце рейса, когда вот-вот предстоит ступить на земную твердь, он вновь с головой окунается в мирскую суету и в который уже раз пускается во все тяжкие.
Недалек был и наш порт назначения. Уже несколько дней «Дора» ходко бежала вдоль западного побережья Южной Америки. Тяжелые, холодные дни у мыса Горн давно позабылись. Солнце экваториальных широт снова сияло над нашей палубой. Перед полуденным счислением кэптен Вульф и герр Янсен долго совещались между собой. Мы тут же засекли их переговоры и, работая, то и дело поглядывали вперед. Но нет, бушприт, как и прежде, то плавно вздымался в синее небо, то снова целился в самое подножие волны, и ничегошеньки впереди не маячило. Одни только темно-синие валы с белоснежными вершинами.
Вечером команда собралась на баке, и пошла травля — о Гуаякиле, о его гаванях, о местных красотках и о «вино тинто» — терпком черном вине.
Даже герр Янсен и тот снизошел до нас:
— Что, никак не дождетесь?
— Когда же мы придем, герр Янсен?
Янсен рассмеялся:
— Если ничего не случится, то утренняя вахта может заработать по стаканчику.
Стоит ли говорить, что на следующее утро вахта и впрямь чуть глаза не проглядела. Однако первой приметой земли оказались не горы и не дома, а маленькая неприметная птичка, спустившаяся на камбузную крышу.
— Парни, гляньте — птичка!
Мы изумленно смотрели на прилетевшего к нам посланца Нового Света. Это был счастливый знак: без малого четыре месяца не видели мы берега, но не затерялись, оказывается, не заблудились, вышли, куда надо. Вот он, берег-то, рядом. Есть еще на свете кое-что и кроме воды.
— Эй, вахта, выпивку прозевали! — крикнул Янсен со шканцев.
И в самом деле, покуда мы колготились вокруг усталой птички, покуда крошили ей сухарь да умилялись, на горизонте всплыли какие-то темные плоские тени. Это была Южная Америка. Ветер приносил ароматы, щекотавшие нам ноздри. Я никогда и не подозревал, что у земли такой характерный, ни с чем не сравнимый запах.
В более поздних рейсах случалось иной раз, что я «унюхивал» землю даже прежде, чем обнаруживал ее глазами. У каждого побережья свой, не поддающийся описанию аромат. Большой город пахнет иначе, чем лесистая местность или, скажем, марши. Однако покуда не существует книги со впечатанными в ней субстанциями ароматов, описать все это просто невозможно.
— Фосс, приготовьте бот и оснастите его.
Капитан Вульф стоял возле корпуса нашего бота. Господи, до чего же давно это было, когда я увидел его в первый раз у Пагензанда на Эльбе. Оснастить бот — что ж, этому меня в Эльмсхорне у Кремера обучали. Только вот такого типа боты прежде мне видеть не доводилось, мы таких не строили. Этот был длиной метров около восьми. Носовую его часть закрывала палуба. Позади мачты была маленькая каюта.
Ни под тропическим солнцем, ни в штормы у мыса Горн ладное это суденышко почти не пострадало. Требовалось только еще разок проконопатить кое-какие швы.
Капитану Вульфу, похоже, просто не терпелось с этим ботом. Который раз уже спускался он со шканцев, желая самолично убедиться, что работа у меня спорится. Тем временем к «Доре» подошел лоцманский бот. Вульф приказал брасопить марсели, и корабль сбавил ход. Лоцманский бот впритирку скользнул вдоль нашего борта, и тут же к нам перепрыгнул мужчина в широкополой шляпе из панамской соломки, в легком синем форменном сюртуке и некогда белых штанах. Сейчас эти штаны были почти столь же грязны, как и его босые ноги. Ну и фигура! Мне сразу же вспомнились солидные, исполненные достоинства эльбинские лоцманы… Со временем я разобрался, что безукоризненный мундир вовсе еще не свидетельство высокого мастерства. Вульф принял босоногого лоцмана очень сердечно и сразу же затарабарил с ним по-испански. Оба прогуливались рядком взад и вперед по шканцам и вроде бы целиком были поглощены беседой. Однако Вульф то и дело бросал нетерпеливые взгляды на свой бот, а лоцман глаз не спускал с рейда.
— Фосс, продолжайте работать с ботом. Бойк, якорь к отдаче изготовить!
Повсюду стояли на якорях океанские парусники — барки, баркентины, шхуны, а между ними — прибрежные суда и лодки всех сортов. Лоцман осмотрелся, потом что-то сказал капитану. Вульф кивнул.
— Прикажите становиться на якорь, герр Янсен, и приступайте к приборке.
— Отдать якорь!
Цепь с грохотом побежала из клюза, взметая в воздух облачко бурой пыли от поржавевших звеньев. «Дора» развернулась к ветру. Вот и все, теперь мы стоим. В нескольких кабельтовых от нас — Южная Америка, тропики, знаменитое Западное побережье, мечта всех моряков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76