Одна из них, молоденькая, со смуглым, ярко накрашенным лицом, покосилась на живот Лины и тут же попыталась определить марку ее духов, потянув воздух острым носиком.
Лина, не снимая темных очков, сидела рядом с ней на пыльном заднем сиденье «Волги» и смотрела в окно. Она помнила, что тогда, осенью, их увозили московским поездом, дав перед тем пару часов передохнуть в гостинице «Харьков».
Они поднялись по ступеням со стороны площади, слева находились памятник Ленину и розовое здание университета: Алеша проводил их до гостевой комнаты на первом этаже, сказав, что через полчаса заглянет попрощаться — в девять ему нужно быть на деловой встрече, а здесь, в гостинице, работает его тетка по отцу, Коробова Антонина Васильевна, администратором в соседнем корпусе. Он пришел через час, за это время девочки успели собраться, привести себя в порядок и отправиться в бар. Все оставшееся время, пока их не погрузили в автобус и не отвезли на вокзал, Лина провела с Алешей в душной полупустой комнате, где были лишь пара стульев, стол да круглое зеркало на стене без обоев. Даже сейчас при воспоминании о том, чем они занимались, заперев дверь и так и не сбросив одежды, у нее горели щеки…
Она расплатилась, вышла из такси и сразу узнала гостиницу. Солнце находилось как раз над макушкой Владимира Ильича, отсвечивая бликами в зашторенных окнах здания. Площадь была огромна и совершенно пуста: лишь припаркованные к бровке тротуара машины создавали впечатление, что в этой части незнакомого города есть какая-то жизнь, — Лина будто оказалась на другой планете.
Она поднялась по ступеням, толкнула одну из высоких тяжелых дверей и по ковровой дорожке направилась к мраморной лестнице, однако на полдороге свернула к дежурному милиционеру и выяснила, где можно найти человека, который ведает персоналом гостиницы. Уважительно покосившись на ее талию, сержант указал комнату. Через минуту Лина уже сидела перед расплывшейся дамой в кримпленовом платье в тон малиновой помаде, щедро положенной на сочные губы, с аккуратно подведенными плутоватыми глазками и прической, напоминающей затейливое пирожное. К вопросу Лины дама отнеслась с живым интересом.
— Голубушка, — сказала она, — вынуждена вас огорчить, но Антонина Васильевна ушла от нас в гостиницу «Интурист». Сразу после Нового года. Вы знаете, где это?
— Нет, — ответила Лина, — я москвичка…
— Это недалеко от нас, по проспекту, я запишу вам адрес.
— А где здесь поблизости стоянка такси?
— Зачем? — воскликнула дама. — Троллейбусом проще. Выйдете от нас к клинической больнице, там будет трамвайная линия, и прямо перед вами остановка.
Одна, две… можно на четвертой сойти, и напротив вы увидите отель.
— Ясно, — произнесла Лина. — А где здесь можно перекусить?
— Вы без багажа?
— Да.
— На втором этаже ресторан. У нас замечательная кухня и вполне скромные цены.
— Спасибо. — Лина встала и, забыв попрощаться, отправилась искать ресторан.
Обедала она медленно, обдумывая, что скажет тетке Алексея. Однако это была единственная возможность отыскать его. К «Интуристу» Лина пошла пешком, на ходу отсчитывая остановки, и дорога оказалась довольно длинной, но она не жалела. Ей было как-то необычно душно и тяжело, и ходьба привела ее в чувство.
Она почти не интересовалась окружающим, погруженная в свои мысли. Отметила лишь, что на проспекте много зелени и дома сплошь послевоенные, что в городе мусорно, что по пути ей встретились два института, несколько магазинов и огромное количество хорошеньких молодых женщин. Заметила она также, что на нее обращают внимание — в основном солидные, прилично одетые мужчины. Миновав пустырь, тянувшийся по обе стороны проспекта, Лина наконец уточнила, что цель в двух шагах.
В гостинице ей сообщили, что Коробова минут двадцать как ушла.
— Как это ушла? — едва не вскричала Лина;
— Домой. А вам она зачем?
— Я письмо привезла, — сказала Лина.
— Не расстраивайтесь, девушка, — успокоили ее. — Вот телефончик, позвоните на квартиру.
Еще с полчаса Лина ждала, сидя в холле «Интуриста» и вытянув ноги.
Нестерпимо хотелось спать. Однако тупое упрямство не позволяло ей поступить, как казалось, более разумно — снять номер, вымыться и лечь в постель, а утром дождаться Антонину Васильевну и поговорить с ней.
По телефону откликнулся бодрый, с хохлацким придыханием голос:
— Здравствуйте! А кто говорит?
— Мне бы хотелось узнать, как найти Алексея Коробова, — произнесла Лина, и сердце ее забилось.
— Кто говорит? — уже потише повторила трубка.
— Его знакомая. Мне необходимо увидеться с ним.
— Девушка, — раздельно произнесла Антонина Васильевна, — дело в том, что Алексей неделю назад женился и переехал в дом жены.
— Вот как? — проговорила Лина. — А перезвонить ему можно?
— Понимаете, я не знаю их телефона, но даже не в этом сложность, — замялась Коробова. — Ее отец… В общем, туда нежелательно звонить. Алексей будет со мной связываться в конце мая. Что ему передать? Кто его спрашивает?
— Спасибо, — проговорила Лина, — ничего не нужно. Я сама… — Она повесила трубку.
Вот теперь уже можно было бы снять номер и отдохнуть. Время близилось к шести, и усталость она ощущала безмерную. За зашторенными желтой тканью окнами шумела улица, жизнь продолжала свой бег без нее, игнорируя желание Лины самой принимать решения, — в этом водовороте мелькнул и исчез навеки Алексей Коробов, став еще ближе; он был теперь — единственный, и никакого сомнения не оставалось, что ребенок Лины — его сын.
«Что же, — сказала она себе, — вот и расплата. Так и должно было случиться…»
Лина прошла в туалет, привела в порядок лицо, пересчитала деньги. У холодной батареи около умывальника курили две юные худышки. Лина спросила, как попасть на вокзал и есть ли возможность сегодня уехать в Москву. Ей ответили утвердительно: поездов много, в девять есть фирменный. Лина решила ехать именно этим и, чтобы не толкаться на вокзале, добиралась трамваем около часа, сев на него — по совету девчушек — у здания Госпрома, показавшегося ей настолько уродливым, что этот город навсегда остался для Лины серым, гребенчатым, молчаливым, словно библейский Левиафан…
Купе оказалось первоклассным, и она без всяких проблем добралась до Москвы, отлично выспавшись в компании солидного семейства — мамы, папы и сонной толстой девочки лет восьми. Лина долго стояла у окна в проходе, а сойдя с поезда и вдохнув запах медленной московской весны, услышав говорок носильщиков и окунувшись в столичную суету, сразу взяла такси и поехала домой к Марку. В машине Лина грустно улыбнулась пожилому водителю, который с грубоватой откровенностью пытался с ней заигрывать…
Марка дома не оказалось, он пришел после трех, но около одиннадцати Лина сдержанно ответила на его звонок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102