– По телевизору, убийств насмотрится, так ей кругом гегемоны и демоны мерещатся. У нее давно все перемешалось. А в Новый год веселились от радости, что дом не сгорел. Спасибо, пожарные вовремя приехали, а то был бы нам тогда кондоминиум.
После ее объяснений Ковалев первым отвел взгляд и пошел на попятную, объяснив, что любое поступившее заявление необходимо проверить.
– Понимаю, это ваша работа. Только жаль, что время напрасно теряете. Извините за нескромный вопрос. Сколько вам платят? – перехватила инициативу Вознесенская.
– Тысячу двести в месяц, – ответил Субботин.
Анна Сергеевна покачала головой.
– Неблагодарная у вас работа. Не ценит вас государство, а еще требует, чтобы вы за такую зарплату преступность победили, – посочувствовала она.
Пропустив мимо ушей ее замечание, Субботин снова попытался взять инициативу в свои руки.
– Если ваш бомж исчез во время пожара, кто же тогда на чердаке вещи оставил? – спросил он.
– А Бог его знает. Может, после пожара еще кто-нибудь жил. Их ведь теперь вон сколько повсюду шляется. Нужно будет у соседей поспрашивать.
Анна Сергеевна постепенно успокоилась и уверенно отвечала на все каверзные вопросы.
– И у соседей тоже спросим, – вмешался Ковалев, который отчетливо понимал, что этот поединок ими проигран вчистую.
Через сорок минут, после того как показания Анны Сергеевны были перенесены на бумагу, она растормошила сладко дремавшего на диване мужа, взяла его под руку и с победным видом покинула кабинет.
– Бойкая дамочка. Может, не стоит нам сильно напрягаться. Возьмем у остальных жильцов объяснения, а потом спокойно, ввиду отсутствия события преступления, спишем материал в архив, – обратился Субботин к заму после их ухода.
– Конечно, такой «глухарь» возбуждать не хочется. Хотя, когда ты ее о собрании спросил, она от неожиданности растерялась. Я за ней внимательно следил. Правда, очень быстро себя в руки взяла, – поделился наблюдениями Ковалев.
– Испуг ее, Игорь, к делу не подошьешь, а других доказательств нет, кроме заявления выжившей из ума бабки и нескольких пятен крови, неизвестно кому принадлежащей.
Всю дорогу домой Анна Сергеевна корила мужа:
– Устроила нам твоя мамочка веселую жизнь, на всех донесла. Как теперь соседям в глаза глядеть? Что ей, спрашивается, спокойно не живется?
Степан Яковлевич, опустив голову, брел рядом и виновато молчал. Только один раз он не выдержал и подал голос в защиту матери, но Анна Сергеевна тут же пресекла его желание развить излюбленную мысль о высшей справедливости. Мозг ее заработал четко и ясно, а внутренняя энергия утроилась в силу экстремальности ситуации. Согласно ее замыслу, муж со свекровью должны были немедленно отправиться на дачу и там ждать стабилизации обстановки.
– Скажи ей, что милиция потребовала уехать из-за возможного взрыва. Карательные органы она уважает, – распорядилась Анна Сергеевна, а сама пошла по соседям.
После ее рассказа некоторых из них охватило губительное для всех чувство страха, но Анна Сергеевна их успокоила, заверив, что и милицию можно обмануть. Главное, не паниковать и одинаково излагать факты.
Около шестнадцати часов в отдел милиции вернулся в стельку пьяный младший лейтенант Елкин и заплетающимся языком начал докладывать Субботину о выполненном задании.
– Я же предупреждал, чтобы ты не увлекался. А ты дорвался до халявы, что еле на ногах стоишь. Так и до лейтенанта не дослужишься.
– Обстановка требовала, товарищ майор, пришлось еще свои добавлять, – выдохнул Елкин, покачнулся и, не удержав равновесие, плюхнулся на диван.
Из его сбивчивого доклада Субботин и Ковалев поняли, что ползал в округе бомж Серега, на вид лет сорока-пятидесяти, который ночевал где-то на Турбинке, а перед Новым годом исчез. Говорил, что раньше в школе работал, комнату в коммуналке имел. Ходил в коричневом пальто и кепке.
– Похоже, «в цвет». Мы повестку в коричневом пальто нашли, – подсказал Ковалев.
Больше из участкового вытянуть ничего не удалось, и Субботин вызвал к себе водителя, которому приказал отвезти Елкина домой и уложить спать.
– Я не устал, товарищ майор, – пролепетал тот, когда его поднимали с дивана.
– Зато мы сильно утомились. Чтобы завтра в девять ноль-ноль выглядел как новорожденный, – прикрикнул на него Субботин и выпроводил из кабинета.
В конце рабочего дня вернулся и направленный в суд оперативник, который с гордостью сообщил, что откопал в архиве дело на Серебрякова Сергея Петровича 1945 года рождения. Тот на суд не явился, поэтому хотели возбудить уголовное дело за уклонение от уплаты алиментов, но жена его пожалела.
– Ты к ней заехать не догадался? – спросил Ковалев.
– Обижаете, Игорь Васильевич. Я не только к жене съездил, но и в последней его квартире побывал, – обрадовал он руководителей. – Жена моему визиту удивилась, она, оказывается, больше двух лет его не видела.
В течение получаса Субботин и Ковалев слушали рассказ своего сотрудника, и постепенно перед ними открылся жизненный путь бывшего школьного учителя, который в конечном счете привел его на чердак дома номер 5 по Турбинной улице.
Жила-была семья. Не лучше, но и не хуже многих других. Сергей Петрович мастерил на уроках труда вместе с мальчишками деревянные лопаты и металлические совки, обучая их навыкам ремесла. Их старшая дочь, закончив десятилетку, тотчас выскочила замуж и лишилась родительской опеки, а сын продолжал учиться в школе, где работал отец.
Все бы ничего, но несколько лет назад казалось бы монолитная образовательная система дала глубокую трещину, в которую провалились все ее материальные и духовные ценности. Сергей Петрович ощущал это каждый раз, получая очередную зарплату, которую платили крайне нерегулярно. Видимо, государственные мужи посчитали, что всеобщее среднее на пути к капитализму является ненужной и обременительной роскошью. Вот и охладели мальчишки к изготовлению совков, а все больше норовили себе втихаря ножик или кастет выточить, тайно помышляя о карьере бандитского «бригадира». Все это отзывалось для учителя труда болью в сердце, и он постепенно увядал.
Искать себе подходящую работу за пределами всеобщего среднего образования было для Серебрякова поздновато, поскольку возраст его приближался к пятидесяти годам. И, потеряв духовные ориентиры, пристрастился он для облегчения' своей души к крепким спиртным напиткам, а попросту запил «горькую».
Сначала жена активно боролась с охватившей его пагубной страстью: уговаривала, стыдила, устраивала скандалы, но спустя некоторое время от бессилия махнула на мужа рукой и начала готовить себя к почти неизбежному в подобных жизненных ситуациях разводу.
Всеобщее среднее в лице директора школы также не могло мириться с создавшимся положением вещей и вынуждено было расторгнуть трудовые отношения со своим нерадивым педагогом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41