Обтрепанные платья девочек едва прикрывали коленки, у мальчика одна штанина брюк была гораздо короче другой.
Устав держать трубу, Аннабелла была вынуждена ее опустить. Передохнув, она опять вернулась к своему занятию и на этот раз увидела, как девочка помладше сует себе в рот клубнику. Она не тратила времени на отрывание стебельков, а просто срывала ягоды с куста и тут же их съедала. Мальчик клал ягоды себе в фуражку, а потом ссыпал их в фартук старшей девочки. Эта картина вернула Аннабелле недавнее хорошее настроение: ей опять захотелось соскочить с подоконника, пуститься вприпрыжку, пересечь парк и достичь пруда и клубничного поля у кромки фруктового сада.
Сколько уйдет времени, чтобы добежать до них? Минут пять, а то и меньше, если она не станет огибать свалку. Однако ей не разрешалось гулять по свалке; даже Уотфорд не позволяла ей заходить дальше дорожки, на которой они играли в прятки. Но так можно вдвое сократить путь; поздоровавшись с детьми, она очень быстро вернется назад.
Не останавливаясь больше, чтобы не тратить время на напрасные раздумья, она выбежала из галереи и достигла лестницы. Там она задержалась, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь поблизости, и бросилась к задней лестнице. Она узнала о существовании этой лестницы в одну из материнских отлучек, так как Уотфорд в отсутствие госпожи пользовалась ей как кратчайшим путем на кухню.
Прежде чем открыть дверь, выходившую в боковой дворик, Аннабелла помедлила. Потом, слегка приоткрыв дверь, она просунула голову в щель и удостоверилась, что за ней никто не следит. Голоса, доносившиеся из конюшни, ее не спугнули. Дальше она понеслась, как на крыльях: сначала по дорожке, потом налево, в сторону свалки.
Свалка оказалась участком, испещренным ямами и буграми. Ей сразу стало ясно, почему ее сюда не пускают. Зажав нос и втянув голову в плечи, она пустилась бежать еще быстрее. Путь ей преградил ручей, по руслу которого отводилась из прудов лишняя вода и который только двадцать лет назад, когда был вырыт колодец, перестал служить главным источником воды для усадьбы. За ручьем она взобралась на холмик и, остановившись на вершине, посмотрела вниз. Дети уже закончили сбор ягод и теперь, сидя под изгородью, уписывали их что было мочи.
Ей не хотелось их пугать, поэтому она достигла сада, не заходя за изгородь. Только потом, воспользовавшись той же дырой, в которую проникли в сад они, она показалась им на глаза, еще издали начав широко улыбаться.
Члены троицы по-разному отреагировали на неожиданность. Мальчишка нырнул головой вперед в густую изгородь, надеясь спрятаться, младшая девчонка заголосила, старшая в страхе застыла, неспособная сдвинуться с места или заговорить – так ее напугало появление девочки одного с ней возраста, в шелковом платьице со множеством ленточек.
– Вам нравится клубника?
От звука ее голоса и смысла ее слов мальчик перестал барахтаться в кустах, малышка прекратила рев, а девочка постарше пришла в себя.
– Хотите, я помогу вам собирать ягоды?
– Ты кто?
Она привыкла к говору северян, но невнятную речь девочки все равно оказалось трудно разобрать. Мальчик задал более понятный вопрос:
– Откуда ты?
– Ты спрашиваешь, здесь ли я живу? Да. – Она наклонила головку в учтивом поклоне. – Меня зовут Аннабелла Легрендж.
Мальчик и девочки переглянулись; потом, пристально глядя на Аннабеллу, мальчик гнусаво осведомился:
– Говоришь, нам можно немного собрать?
– Да, конечно, сколько хотите! Они – то есть слуги – и так объедаются клубникой. Уотфорд говорит, что ею кормят свиней. – Она приветливо улыбнулась. До чего приятно было беседовать со сверстниками!
Три пары глаз остались прикованными к ней, поэтому она добавила:
– Я бы вам помогла, но мне пора назад. Я делаю уроки. – Она предпочла такое объяснение признанию, что Уотфорд может ее хватиться.
Они так и не обрели дар речи, и она спросила:
– Откуда вы?
Мальчик и девочки опять переглянулись, и мальчик ответил:
– Из деревни Розиера.
– А-а, деревня мистера Розиера! Я через нее проезжала. Мой папа знаком с мистером Розиером.
– Мы тоже. – Ответ последовал мгновенно и был настолько горек, что голос мальчика прозвучал по-взрослому. Аннабелла сразу рассталась со своей беззаботностью и спросила:
– Вы голодны?
Теперь ей ответила девочка:
– Да, мисс, все время. Из-за забастовки нас морят голодом. Сейчас у хозяина работают ирландцы.
Аннабелла не поняла этого ответа. Ей было ясно одно: на нее смотрели три пары голодных глаз. Она никогда прежде не видела подобных лиц; даже когда выезжала с матерью в карете и видела бедняков, те выглядели не так, как эти дети. Она тихо ответила:
– Вы бы зашли в дом и попросили у кухарки поесть. Уверена, она бы вас накормила.
Голос мальчика, по-прежнему горестный, звучал теперь неуверенно:
– К той черной двери лучше не подходить без пенни в кулаке.
– Пенни?
– Да, за еду надо платить. А у нас нет ни гроша. Она шагнула к ним, и они дружно отпрянули к изгороди.
Она сказала:
– Вы говорите, что должны заплатить кухарке пенни, чтобы она вас накормила?
– Да, даже отбросами.
– Я обедаю в три часа, – задумчиво проговорила Аннабелла. – Потом у меня отдых. Может, вы подойдете в половине пятого? Я вынесу вам остатки своего обеда. – Не получив ответа, она продолжила: – Если я опоздаю, а вы не сможете больше ждать, то я оставлю еду… – Она оглянулась и указала на то место в живой изгороди, куда недавно пытался забиться мальчишка. – Вот здесь. Я заверну ее в салфетку. А теперь мне пора. – Она помялась и оглядела всех троих. – До свидания.
Дети ничего не сказали ей в ответ. Она отвернулась, пролезла в дыру, забралась на холмик, спустилась с другой стороны, оставила позади ручей и свалку и вернулась в дом тем же путем, каким его покинула. Все это расстояние она преодолела не бегом, а шагом, хотя ее могли заметить. По дороге не встретила ни души и, только открыв дверь галереи, увидела Уотфорд.
Та стояла, закрыв лицо руками, повернувшись к дубовой двери. Появление Аннабеллы напугало ее так же, как только что троих детей; она схватила девочку за плечи, словно собираясь встряхнуть, но вместо этого еле слышно пробормотала:
– Куда вы подевались?
Мать учила дочь, что врать нехорошо. Если правду сказать невозможно, лучше промолчать. Но сейчас не подходило ни то, ни другое. Настал момент прибегнуть к… как это называется?.. к дипломатии.
– Я ходила в туалет, – ответила она, – а потом захотела взять другую книжку. – Она догадалась, что лучше назвать сразу два места. – Простите, что я вас напугала.
– Вы сами ходили в туалет? Вы не испачкались? – Уотфорд развернула ее, словно желая найти у нее на подоле свидетельства неопрятности.
– Конечно, нет, Уотфорд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Устав держать трубу, Аннабелла была вынуждена ее опустить. Передохнув, она опять вернулась к своему занятию и на этот раз увидела, как девочка помладше сует себе в рот клубнику. Она не тратила времени на отрывание стебельков, а просто срывала ягоды с куста и тут же их съедала. Мальчик клал ягоды себе в фуражку, а потом ссыпал их в фартук старшей девочки. Эта картина вернула Аннабелле недавнее хорошее настроение: ей опять захотелось соскочить с подоконника, пуститься вприпрыжку, пересечь парк и достичь пруда и клубничного поля у кромки фруктового сада.
Сколько уйдет времени, чтобы добежать до них? Минут пять, а то и меньше, если она не станет огибать свалку. Однако ей не разрешалось гулять по свалке; даже Уотфорд не позволяла ей заходить дальше дорожки, на которой они играли в прятки. Но так можно вдвое сократить путь; поздоровавшись с детьми, она очень быстро вернется назад.
Не останавливаясь больше, чтобы не тратить время на напрасные раздумья, она выбежала из галереи и достигла лестницы. Там она задержалась, чтобы посмотреть, нет ли кого-нибудь поблизости, и бросилась к задней лестнице. Она узнала о существовании этой лестницы в одну из материнских отлучек, так как Уотфорд в отсутствие госпожи пользовалась ей как кратчайшим путем на кухню.
Прежде чем открыть дверь, выходившую в боковой дворик, Аннабелла помедлила. Потом, слегка приоткрыв дверь, она просунула голову в щель и удостоверилась, что за ней никто не следит. Голоса, доносившиеся из конюшни, ее не спугнули. Дальше она понеслась, как на крыльях: сначала по дорожке, потом налево, в сторону свалки.
Свалка оказалась участком, испещренным ямами и буграми. Ей сразу стало ясно, почему ее сюда не пускают. Зажав нос и втянув голову в плечи, она пустилась бежать еще быстрее. Путь ей преградил ручей, по руслу которого отводилась из прудов лишняя вода и который только двадцать лет назад, когда был вырыт колодец, перестал служить главным источником воды для усадьбы. За ручьем она взобралась на холмик и, остановившись на вершине, посмотрела вниз. Дети уже закончили сбор ягод и теперь, сидя под изгородью, уписывали их что было мочи.
Ей не хотелось их пугать, поэтому она достигла сада, не заходя за изгородь. Только потом, воспользовавшись той же дырой, в которую проникли в сад они, она показалась им на глаза, еще издали начав широко улыбаться.
Члены троицы по-разному отреагировали на неожиданность. Мальчишка нырнул головой вперед в густую изгородь, надеясь спрятаться, младшая девчонка заголосила, старшая в страхе застыла, неспособная сдвинуться с места или заговорить – так ее напугало появление девочки одного с ней возраста, в шелковом платьице со множеством ленточек.
– Вам нравится клубника?
От звука ее голоса и смысла ее слов мальчик перестал барахтаться в кустах, малышка прекратила рев, а девочка постарше пришла в себя.
– Хотите, я помогу вам собирать ягоды?
– Ты кто?
Она привыкла к говору северян, но невнятную речь девочки все равно оказалось трудно разобрать. Мальчик задал более понятный вопрос:
– Откуда ты?
– Ты спрашиваешь, здесь ли я живу? Да. – Она наклонила головку в учтивом поклоне. – Меня зовут Аннабелла Легрендж.
Мальчик и девочки переглянулись; потом, пристально глядя на Аннабеллу, мальчик гнусаво осведомился:
– Говоришь, нам можно немного собрать?
– Да, конечно, сколько хотите! Они – то есть слуги – и так объедаются клубникой. Уотфорд говорит, что ею кормят свиней. – Она приветливо улыбнулась. До чего приятно было беседовать со сверстниками!
Три пары глаз остались прикованными к ней, поэтому она добавила:
– Я бы вам помогла, но мне пора назад. Я делаю уроки. – Она предпочла такое объяснение признанию, что Уотфорд может ее хватиться.
Они так и не обрели дар речи, и она спросила:
– Откуда вы?
Мальчик и девочки опять переглянулись, и мальчик ответил:
– Из деревни Розиера.
– А-а, деревня мистера Розиера! Я через нее проезжала. Мой папа знаком с мистером Розиером.
– Мы тоже. – Ответ последовал мгновенно и был настолько горек, что голос мальчика прозвучал по-взрослому. Аннабелла сразу рассталась со своей беззаботностью и спросила:
– Вы голодны?
Теперь ей ответила девочка:
– Да, мисс, все время. Из-за забастовки нас морят голодом. Сейчас у хозяина работают ирландцы.
Аннабелла не поняла этого ответа. Ей было ясно одно: на нее смотрели три пары голодных глаз. Она никогда прежде не видела подобных лиц; даже когда выезжала с матерью в карете и видела бедняков, те выглядели не так, как эти дети. Она тихо ответила:
– Вы бы зашли в дом и попросили у кухарки поесть. Уверена, она бы вас накормила.
Голос мальчика, по-прежнему горестный, звучал теперь неуверенно:
– К той черной двери лучше не подходить без пенни в кулаке.
– Пенни?
– Да, за еду надо платить. А у нас нет ни гроша. Она шагнула к ним, и они дружно отпрянули к изгороди.
Она сказала:
– Вы говорите, что должны заплатить кухарке пенни, чтобы она вас накормила?
– Да, даже отбросами.
– Я обедаю в три часа, – задумчиво проговорила Аннабелла. – Потом у меня отдых. Может, вы подойдете в половине пятого? Я вынесу вам остатки своего обеда. – Не получив ответа, она продолжила: – Если я опоздаю, а вы не сможете больше ждать, то я оставлю еду… – Она оглянулась и указала на то место в живой изгороди, куда недавно пытался забиться мальчишка. – Вот здесь. Я заверну ее в салфетку. А теперь мне пора. – Она помялась и оглядела всех троих. – До свидания.
Дети ничего не сказали ей в ответ. Она отвернулась, пролезла в дыру, забралась на холмик, спустилась с другой стороны, оставила позади ручей и свалку и вернулась в дом тем же путем, каким его покинула. Все это расстояние она преодолела не бегом, а шагом, хотя ее могли заметить. По дороге не встретила ни души и, только открыв дверь галереи, увидела Уотфорд.
Та стояла, закрыв лицо руками, повернувшись к дубовой двери. Появление Аннабеллы напугало ее так же, как только что троих детей; она схватила девочку за плечи, словно собираясь встряхнуть, но вместо этого еле слышно пробормотала:
– Куда вы подевались?
Мать учила дочь, что врать нехорошо. Если правду сказать невозможно, лучше промолчать. Но сейчас не подходило ни то, ни другое. Настал момент прибегнуть к… как это называется?.. к дипломатии.
– Я ходила в туалет, – ответила она, – а потом захотела взять другую книжку. – Она догадалась, что лучше назвать сразу два места. – Простите, что я вас напугала.
– Вы сами ходили в туалет? Вы не испачкались? – Уотфорд развернула ее, словно желая найти у нее на подоле свидетельства неопрятности.
– Конечно, нет, Уотфорд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102