разумеется, Элис может подарить только Библию! Она испугалась, что при этой мысли снова засмеется, как смеялась ранним утром вместе с отцом.
Вперед выступила Уотфорд. Ее подарок представлял собой перочистку в красном вышитом чехольчике, за которую ее сердечно поблагодарила не только Аннабелла, но и Розина. Подарок как нельзя кстати, но, к сожалению, сегодня им не удастся воспользоваться, так как этот праздничный день начнется для Аннабеллы с посещения окрестностей бабушкиного дома.
Сколько она ни сопровождала мать к бабушке, ей так ни разу и не удалось у нее побывать: когда до коттеджа оставалось совсем немного, мать поручала дочь Уотфорд и они резвились, пока Розина отсутствовала. Розина объясняла это тем, что бабушка стара и плохо себя чувствует; впрочем, по словам Уотфорд, старушка дважды в неделю посещала церковь, хотя по воскресеньям, когда туда отправлялось все семейство, ее нельзя было там застать.
Аннабелла видела свою бабушка всего два раза. Бабушка была высокой дамой в черном, с бледным лицом. Девочка предполагала, что детям вообще не разрешается видеться с их бабушками и дедушками, пока им не исполнится десять лет…
К одиннадцати часам она была одета и ждала прогулки через парк. День выдался солнечный и теплый, но поверх голубенького шелкового платьица на нее все равно надели кремовый плащ, а на голову – соломенную шляпку с широкими полями, чтобы солнце не опалило ей личика.
Сидя в гостиной в кресле с золотой вышивкой, едва касаясь ногами пола, она, сложив руки на коленях, ждала появления матери из кабинета, где та беседовала со слугами, и снова вспоминала клубничное поле и нищих детей. Пока мать будет у бабушки, она могла бы опять свернуть туда; если дети окажутся на прежнем месте, она даст им несколько пенсов, чтобы они купили у кухарки еды. Она уже собиралась посоветоваться об этом с Уотфорд, дожидавшейся в холле, но вовремя вспомнила, что нянька назвала детей плохими, и решила дождаться матери и попросить мелочь у нее.
Так она и поступила, чем положила начало цепочке событий, которым предстояло изменить ее жизнь.
– Ты заждалась, милая? Я задержалась.
– Ничего, мама, я сидела и размышляла.
– О! О чем же ты размышляла? – спросила Розина, натягивая белую шелковую перчатку на свою длинную кисть.
– О нищих детях, мама.
– О нищих детях? – Розина вопросительно подняла голову.
– Да, о нищих, которые от голода едят клубнику. Ты не дашь мне несколько пенсов, мама?
Розина, собиравшаяся застегнуть перчатку, прервала свое занятие и спросила:
– Зачем тебе деньги? Тебе хочется что-то купить?
– Нет, мама, это для нищих детей, чтобы они могли купить у кухарки еды.
– Купить у кухарки?.. – Розина присела на диванчик с изогнутыми ножками и, глядя на Аннабеллу, попросила: – Расскажи мне об этих нищих детях и о кухарке.
Положение осложнилось. Ей пришлось бы упомянуть Уотфорд, но она не хотела, чтобы мать злилась на няньку, поэтому начала так:
– Я вчера очень плохо поступила: я играла в галерее, увидела на клубничном поле детей и побежала к ним, потому что мне захотелось с ними поиграть. Но они были такие испуганные и голодные, что я посоветовала им попросить еды у кухарки, а они ответили, что не могут этого сделать, потому что у них нет денег, а кухарка дает поесть только тем, у кого есть пенсы. Вот я и подумала, что в мой день рождения было бы хорошо дать им несколько пенни…
Она испуганно смолкла; мать была рассержена. Прикоснувшись к ее колену, Аннабелла пролепетала:
– Прости меня, мама. Я никогда больше не стану выходить без Уотфорд.
Розина взяла ее ручку и, поглаживая, сказала:
– Все в порядке, дорогая. Не беспокойся, я дам тебе монет для этих детей, но тебе придется немного подождать. Я вернусь через минуту.
Так вот, значит, что произошло вчера! Ребенок на время исчез, и челядь сбилась с ног, разыскивая его. Но торговать едой!.. Какой ужас! Возмутительно!
– Пришлите ко мне миссис Пейдж! – приказала Розина Харрису, вытянувшемуся у двери.
Едва она опустилась за письменный стол в кабинете, как появилась миссис Пейдж.
– Войдите и затворите дверь.
– Что-то случилось, мадам?
– Случилось, и немало, миссис Пейдж. Известно ли вам… – Она сделала паузу, сверля экономку взглядом. – Мне нужен правдивый ответ. Так известно ли вам, что кухарка продает еду, нашу еду, нищим?
Правдивый ответ должен был быть следующим: «Известно, мадам. Я знаю, что она этим занимается, но так поступают все в доме, начиная с Харриса. Об этом наверняка известно и вам. Без этого нигде не обходится. Без приработка никак нельзя».
Однако ответ, данный срывающимся голосом, прозвучал так:
– Про… продает еду?! Кухарка? Нет, мадам, мне об этом ничего не известно.
– В таком случае, мне остается лишь заключить, что вы, миссис Пейдж, халатно относитесь к своим обязанностям, в которые входит приглядывание за женской частью прислуги. Да будет вам известно, кухарка продает еду голодающим и берет по пенни за порцию с несчастных, иногда вынужденных жить на вырубках.
– О мадам! – Миссис Пейдж посерела и пробормотала: – Не могу в это поверить! Вам наверняка кто-то солгал.
– Моя дочь не лжет, миссис Пейдж.
– Мисс Аннабелла?!
– Да, Аннабелла, которая вчера оказалась предоставлена сама себе и обнаружила на клубничном поле голодных детей. Так что, миссис Пейдж, сведения самые что ни на есть надежные. Приведите сюда эту женщину!
– Кухарку, мадам?
– Именно, миссис Пейдж. Впрочем, лучше вызовите Харриса, а сами не отлучайтесь.
Харрису Розина сказала:
– Харрис, приведите, пожалуйста, кухарку.
Харрис хотел было, совсем как Пейдж, переспросить: «Кухарку, мадам?» – но вовремя опомнился. Впрочем, его переполняло негодование: для подобных поручений существовали Ривз, Фейл и Каргилл. Тем не менее он поспешно удалился. Через короткое время перед госпожой предстала изумленная кухарка.
– Вы продаете еду людям с вырубок? Кухарка была застигнута врасплох. Как на это ответить? Что наговорила Пейдж? Она разинула рот, снова закрыла, а потом пробормотала:
– Случается, мадам.
– Что именно вы продаете?
– Объедки, которые иначе пошли бы на корм свиньям.
– Выходит, за объедки, годные только свиньям, вы берете с бездомных по пенни?
– Понимаете, мадам, если не брать с них плату, то они повалят толпами!
– И верно! А как они вообще сюда попадают? Неужели Хортон впускает их в ворота?
– Нет, мадам, они пробираются по восточной аллее, сзади.
– Понятно. В таком случае, ступайте к себе и собирайте вещи. К полудню вы должны покинуть мой дом. Миссис Пейдж выдаст вам причитающееся.
– Но… Но, мадам, – подала голос экономка, – как же быть с обедом? Кто?.. Остается так немного времени…
– У нас есть кухонная прислуга и судомойка, или я ошибаюсь, миссис Пейдж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Вперед выступила Уотфорд. Ее подарок представлял собой перочистку в красном вышитом чехольчике, за которую ее сердечно поблагодарила не только Аннабелла, но и Розина. Подарок как нельзя кстати, но, к сожалению, сегодня им не удастся воспользоваться, так как этот праздничный день начнется для Аннабеллы с посещения окрестностей бабушкиного дома.
Сколько она ни сопровождала мать к бабушке, ей так ни разу и не удалось у нее побывать: когда до коттеджа оставалось совсем немного, мать поручала дочь Уотфорд и они резвились, пока Розина отсутствовала. Розина объясняла это тем, что бабушка стара и плохо себя чувствует; впрочем, по словам Уотфорд, старушка дважды в неделю посещала церковь, хотя по воскресеньям, когда туда отправлялось все семейство, ее нельзя было там застать.
Аннабелла видела свою бабушка всего два раза. Бабушка была высокой дамой в черном, с бледным лицом. Девочка предполагала, что детям вообще не разрешается видеться с их бабушками и дедушками, пока им не исполнится десять лет…
К одиннадцати часам она была одета и ждала прогулки через парк. День выдался солнечный и теплый, но поверх голубенького шелкового платьица на нее все равно надели кремовый плащ, а на голову – соломенную шляпку с широкими полями, чтобы солнце не опалило ей личика.
Сидя в гостиной в кресле с золотой вышивкой, едва касаясь ногами пола, она, сложив руки на коленях, ждала появления матери из кабинета, где та беседовала со слугами, и снова вспоминала клубничное поле и нищих детей. Пока мать будет у бабушки, она могла бы опять свернуть туда; если дети окажутся на прежнем месте, она даст им несколько пенсов, чтобы они купили у кухарки еды. Она уже собиралась посоветоваться об этом с Уотфорд, дожидавшейся в холле, но вовремя вспомнила, что нянька назвала детей плохими, и решила дождаться матери и попросить мелочь у нее.
Так она и поступила, чем положила начало цепочке событий, которым предстояло изменить ее жизнь.
– Ты заждалась, милая? Я задержалась.
– Ничего, мама, я сидела и размышляла.
– О! О чем же ты размышляла? – спросила Розина, натягивая белую шелковую перчатку на свою длинную кисть.
– О нищих детях, мама.
– О нищих детях? – Розина вопросительно подняла голову.
– Да, о нищих, которые от голода едят клубнику. Ты не дашь мне несколько пенсов, мама?
Розина, собиравшаяся застегнуть перчатку, прервала свое занятие и спросила:
– Зачем тебе деньги? Тебе хочется что-то купить?
– Нет, мама, это для нищих детей, чтобы они могли купить у кухарки еды.
– Купить у кухарки?.. – Розина присела на диванчик с изогнутыми ножками и, глядя на Аннабеллу, попросила: – Расскажи мне об этих нищих детях и о кухарке.
Положение осложнилось. Ей пришлось бы упомянуть Уотфорд, но она не хотела, чтобы мать злилась на няньку, поэтому начала так:
– Я вчера очень плохо поступила: я играла в галерее, увидела на клубничном поле детей и побежала к ним, потому что мне захотелось с ними поиграть. Но они были такие испуганные и голодные, что я посоветовала им попросить еды у кухарки, а они ответили, что не могут этого сделать, потому что у них нет денег, а кухарка дает поесть только тем, у кого есть пенсы. Вот я и подумала, что в мой день рождения было бы хорошо дать им несколько пенни…
Она испуганно смолкла; мать была рассержена. Прикоснувшись к ее колену, Аннабелла пролепетала:
– Прости меня, мама. Я никогда больше не стану выходить без Уотфорд.
Розина взяла ее ручку и, поглаживая, сказала:
– Все в порядке, дорогая. Не беспокойся, я дам тебе монет для этих детей, но тебе придется немного подождать. Я вернусь через минуту.
Так вот, значит, что произошло вчера! Ребенок на время исчез, и челядь сбилась с ног, разыскивая его. Но торговать едой!.. Какой ужас! Возмутительно!
– Пришлите ко мне миссис Пейдж! – приказала Розина Харрису, вытянувшемуся у двери.
Едва она опустилась за письменный стол в кабинете, как появилась миссис Пейдж.
– Войдите и затворите дверь.
– Что-то случилось, мадам?
– Случилось, и немало, миссис Пейдж. Известно ли вам… – Она сделала паузу, сверля экономку взглядом. – Мне нужен правдивый ответ. Так известно ли вам, что кухарка продает еду, нашу еду, нищим?
Правдивый ответ должен был быть следующим: «Известно, мадам. Я знаю, что она этим занимается, но так поступают все в доме, начиная с Харриса. Об этом наверняка известно и вам. Без этого нигде не обходится. Без приработка никак нельзя».
Однако ответ, данный срывающимся голосом, прозвучал так:
– Про… продает еду?! Кухарка? Нет, мадам, мне об этом ничего не известно.
– В таком случае, мне остается лишь заключить, что вы, миссис Пейдж, халатно относитесь к своим обязанностям, в которые входит приглядывание за женской частью прислуги. Да будет вам известно, кухарка продает еду голодающим и берет по пенни за порцию с несчастных, иногда вынужденных жить на вырубках.
– О мадам! – Миссис Пейдж посерела и пробормотала: – Не могу в это поверить! Вам наверняка кто-то солгал.
– Моя дочь не лжет, миссис Пейдж.
– Мисс Аннабелла?!
– Да, Аннабелла, которая вчера оказалась предоставлена сама себе и обнаружила на клубничном поле голодных детей. Так что, миссис Пейдж, сведения самые что ни на есть надежные. Приведите сюда эту женщину!
– Кухарку, мадам?
– Именно, миссис Пейдж. Впрочем, лучше вызовите Харриса, а сами не отлучайтесь.
Харрису Розина сказала:
– Харрис, приведите, пожалуйста, кухарку.
Харрис хотел было, совсем как Пейдж, переспросить: «Кухарку, мадам?» – но вовремя опомнился. Впрочем, его переполняло негодование: для подобных поручений существовали Ривз, Фейл и Каргилл. Тем не менее он поспешно удалился. Через короткое время перед госпожой предстала изумленная кухарка.
– Вы продаете еду людям с вырубок? Кухарка была застигнута врасплох. Как на это ответить? Что наговорила Пейдж? Она разинула рот, снова закрыла, а потом пробормотала:
– Случается, мадам.
– Что именно вы продаете?
– Объедки, которые иначе пошли бы на корм свиньям.
– Выходит, за объедки, годные только свиньям, вы берете с бездомных по пенни?
– Понимаете, мадам, если не брать с них плату, то они повалят толпами!
– И верно! А как они вообще сюда попадают? Неужели Хортон впускает их в ворота?
– Нет, мадам, они пробираются по восточной аллее, сзади.
– Понятно. В таком случае, ступайте к себе и собирайте вещи. К полудню вы должны покинуть мой дом. Миссис Пейдж выдаст вам причитающееся.
– Но… Но, мадам, – подала голос экономка, – как же быть с обедом? Кто?.. Остается так немного времени…
– У нас есть кухонная прислуга и судомойка, или я ошибаюсь, миссис Пейдж?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102