-
из окна выбросил. И сам - хлесь! - туда же... Дочка с сыном до тех пор
от отца скрывались, а тут прибежали холодильник с телевизором делить, подушку с
матрацем делить - ничего нет, все на тротуар выброшено, а с тротуара прибрано
прохожими...
- А тебе, Костенька, -
сказала Елизавета, - и пожаловаться не на что. Старость твоя человеческая. То
есть помрешь ты как человек.
-
Не жалуюсь... - ответил Бахметьев К. Н.
-
Ты у меня молодец из молодцов!
Слушать Елизавету ежедневно и
подолгу было Бахметьеву К. Н. в тягость. Но приходилось. К тому же Бахметьев К.
Н. сознавал, что, если она здесь, значит, ее нет там, на коммунальной жилплощади, а
этим он приносит удовольствие многим той площади жителям.
Еще Елизавета Вторая была политиком, она вела
два списка: 1 - со всеми обещаниями президента страны, и 2,
в котором должны были отмечаться обещания выполненные. В списке
2 был заголовок и ничего больше, Елизавета говорила: исполнение обещаний, едва
только они объявлены по ТВ, тут же становятся государственной тайной и
оглашению не подлежат.
Еще
Елизавета вела запись курсу отечественного, доперестроечного рубля. Вела по
хлебу: до перестройки батон стоил шестнадцать копеек, нынче - тысячу рублей. Елизавета брала
самописку, брала бумажку, тщательно делила одно на другое, получала цифру
6250, а затем и выше. Это - по хлебу. По колбасе, по молоку, по спичкам и
аспирину получалось еще и еще выше.
-
Правительственный обман! У-у-у... - рыком рычала Елизавета Вторая. - Столь обманное правительство должно
сидеть в тюрьме. Должно и должно! Пожизненно!
- А когда так - кто нами руководить будет? Хотя бы
и тобой - кто? - спрашивал Бахметьев К. Н.
- Пускай из тюрьмы руководят. Пока другие, нетюремные, не
обнаружатся - пускай эти, из тюрьмы!
Почему-то женщины
не играют в домино, - думал Бахметьев К. Н. - Играли бы - тогда
и Елизавета Вторая лупила бы костяшками во всю силенку, главное же - была
бы спикером в политических дворовых дискуссиях трех высоток на улице композитора Гудкова.
Случались дни, когда Елизавета Вторая не приходила и
предупреждала заранее:
-
Завтра - митинг протеста! Буду занята!
Митинги протеста
влияли на нее положительно, давление у нее понижалось кровяное, она рассказывала, как
и что на митинге было, сожалела, если не было столкновений с милицией, и
готовила Бахметьеву К. Н. праздничный кисель из молока. Кушая кисель, Бахметьев К.
Н. спрашивал:
- И что это,
Елизавета Вторая, как в действительности получается: все женщины старшего
поколения в большинстве своем - сталинистки? Как так?
- Кто это все? - возмущалась Елизавета. -
Объясни? Кого ты столь произвольно зачисляешь во все?
- Кого по телевизору показывают, тех и зачисляю! -
уклонялся Бахметьев К. Н. (он безусловно причислял к сталинисткам, к
женщинам старшего поколения, Евгению Кротких и Елизавету Вторую).
Если митингов долго не происходило, Елизавета протестовала единолично: разбрасывала по
полу всяческую одежку-обувку, книжки, кастрюльки, газетки, сваливала набок
стулья, а столик переворачивала кверху ногами, садилась на пол посередине, размахивала руками,
хваталась за голову, почти что рвала на себе - но все-таки не рвала - реденькие волосенки и
что-то выкрикивала, что-то от кого-то решительно требовала, обвиняя в предательстве.
Бахметьев спрашивал:
- Что это значит, Елизавета Вторая?
- А это значит - бардак! Или - непонятно?
- Для чего?
-
Для того, что бардак происходит во всей действительности! А когда так - пускай
он и вот здесь происходит, не хочу я обманывать собственную душу! Пускай другие
обманывают! Пускай моя собственная душа уясняет, какая обстановка происходит в
стране!
- Хватит, Елизавета Вторая!
Честное слово - хватит!
-
Нет и нет - не хватит! Все честные люди должны активно протестовать как
один! А ты нашелся защитник, засранный адвокат нашелся - молчал бы уж! Это
же надо - молчать обо всей происходящей подлости! Кто тебе платит за твое
молчание? ЦРУ платит? Признавайся публично: кто? cколько?
- Чего привязалась? Собственные шарики растеряла, а
ко мне привязывается!
-
Ну конечно, после подземной Воркуты ему все ладно, все сойдет - и бескормица, и
разврат, и ночные казино, и дачные дачи министров-банкиров, и спекуляции, и
грабеж народа, - ему после того все на свете ничего!
Тут снова следовал перечень того, что Бахметьеву К.
Н. - ничего, тут и черный вторник был, и бензиновый четверг, и расстрел Белого
дома. И прорыв нефтепровода в Республике Коми. Проклятущий этот Бахметьев уже
все прошел под конвоями и при ученых собачках, вволю насиделся в карцере
- и вот теперь доволен-довольнешенек, что нынче на свободе помирает!
- А - я? - криком кричала Елизавета Вторая.
- Я под конвоем ни разу в жизни при Сталине не находилась, я жалованье при
нем каждый последний день месяца как часы получала, я снижение цен на продукты питани
тоже каждый месяц в собственном бюджете отмечала, поэтому мне нынешн
подлость окончательно поперек горла! Хоть в петлю лезь! У-у-у, падлы! И
ты с ними рядышком - демократ Бахметьев! Глаза на такого не глядели бы!
- Я не демократ. Я раком больной - разные вещи. Разные!
- Ты больной не один. Вас, таких,
до Москвы раком не переставишь! При Сталине невиновных стреляли, верно, а
почему нынче-то виновных ласкают: воруй еще и еще?! И должности им дают?
Научились откупаться, да? В те времена этакой науки в помине не было. Убийцы в
подъездах и где угодно людей убивают, ровно кроликов, а кто убивает - ни
одного не поймают, не судят! Жертвы ГУЛАГа счетом считаются, а сколько
людей нынче мафиозно постреляно, экологически погублено - учета никакого! Скоро
уже больше, чем сталинских репрессированных, будет жертв! У-у-у, падлы! Товарищ
Сталин за один только Чернобыль скольких бы пострелял, никому бы неповадно было
еще и еще взрываться, - а нынче?! Мне, Константин Николаич, в одно окошечко посветило: цена
бы на какой-то продукт снизилась! Преступников какая-никакая комиссия, комитет
какой-нибудь поймал бы? За ваучеры свои что ни что, а я вдруг бы получила
бы? Нет, не светит, и ты, Костя, единственно что правильно делаешь -
это помираешь. Притом - как человек! В собственной квартире - это
раз. Племянничек тебя по высшей категории иждивенчествует. Вот какие тебе и
нынче вышли льготы - ты, поди-ка, и не мечтал? Это - два! Я тебе завидую!
У меня перспективы нет.
-
Я не мечтал! - признавался Бахметьев К. Н. - Нет, не мечтал.
Сидя на полу, успокаиваясь, Елизавета Втора
соображала:
- А может, ты
и сболтнул чего лишнего, сам не запомнил чего, - Сталин и услал тебя в
Воркуту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
из окна выбросил. И сам - хлесь! - туда же... Дочка с сыном до тех пор
от отца скрывались, а тут прибежали холодильник с телевизором делить, подушку с
матрацем делить - ничего нет, все на тротуар выброшено, а с тротуара прибрано
прохожими...
- А тебе, Костенька, -
сказала Елизавета, - и пожаловаться не на что. Старость твоя человеческая. То
есть помрешь ты как человек.
-
Не жалуюсь... - ответил Бахметьев К. Н.
-
Ты у меня молодец из молодцов!
Слушать Елизавету ежедневно и
подолгу было Бахметьеву К. Н. в тягость. Но приходилось. К тому же Бахметьев К.
Н. сознавал, что, если она здесь, значит, ее нет там, на коммунальной жилплощади, а
этим он приносит удовольствие многим той площади жителям.
Еще Елизавета Вторая была политиком, она вела
два списка: 1 - со всеми обещаниями президента страны, и 2,
в котором должны были отмечаться обещания выполненные. В списке
2 был заголовок и ничего больше, Елизавета говорила: исполнение обещаний, едва
только они объявлены по ТВ, тут же становятся государственной тайной и
оглашению не подлежат.
Еще
Елизавета вела запись курсу отечественного, доперестроечного рубля. Вела по
хлебу: до перестройки батон стоил шестнадцать копеек, нынче - тысячу рублей. Елизавета брала
самописку, брала бумажку, тщательно делила одно на другое, получала цифру
6250, а затем и выше. Это - по хлебу. По колбасе, по молоку, по спичкам и
аспирину получалось еще и еще выше.
-
Правительственный обман! У-у-у... - рыком рычала Елизавета Вторая. - Столь обманное правительство должно
сидеть в тюрьме. Должно и должно! Пожизненно!
- А когда так - кто нами руководить будет? Хотя бы
и тобой - кто? - спрашивал Бахметьев К. Н.
- Пускай из тюрьмы руководят. Пока другие, нетюремные, не
обнаружатся - пускай эти, из тюрьмы!
Почему-то женщины
не играют в домино, - думал Бахметьев К. Н. - Играли бы - тогда
и Елизавета Вторая лупила бы костяшками во всю силенку, главное же - была
бы спикером в политических дворовых дискуссиях трех высоток на улице композитора Гудкова.
Случались дни, когда Елизавета Вторая не приходила и
предупреждала заранее:
-
Завтра - митинг протеста! Буду занята!
Митинги протеста
влияли на нее положительно, давление у нее понижалось кровяное, она рассказывала, как
и что на митинге было, сожалела, если не было столкновений с милицией, и
готовила Бахметьеву К. Н. праздничный кисель из молока. Кушая кисель, Бахметьев К.
Н. спрашивал:
- И что это,
Елизавета Вторая, как в действительности получается: все женщины старшего
поколения в большинстве своем - сталинистки? Как так?
- Кто это все? - возмущалась Елизавета. -
Объясни? Кого ты столь произвольно зачисляешь во все?
- Кого по телевизору показывают, тех и зачисляю! -
уклонялся Бахметьев К. Н. (он безусловно причислял к сталинисткам, к
женщинам старшего поколения, Евгению Кротких и Елизавету Вторую).
Если митингов долго не происходило, Елизавета протестовала единолично: разбрасывала по
полу всяческую одежку-обувку, книжки, кастрюльки, газетки, сваливала набок
стулья, а столик переворачивала кверху ногами, садилась на пол посередине, размахивала руками,
хваталась за голову, почти что рвала на себе - но все-таки не рвала - реденькие волосенки и
что-то выкрикивала, что-то от кого-то решительно требовала, обвиняя в предательстве.
Бахметьев спрашивал:
- Что это значит, Елизавета Вторая?
- А это значит - бардак! Или - непонятно?
- Для чего?
-
Для того, что бардак происходит во всей действительности! А когда так - пускай
он и вот здесь происходит, не хочу я обманывать собственную душу! Пускай другие
обманывают! Пускай моя собственная душа уясняет, какая обстановка происходит в
стране!
- Хватит, Елизавета Вторая!
Честное слово - хватит!
-
Нет и нет - не хватит! Все честные люди должны активно протестовать как
один! А ты нашелся защитник, засранный адвокат нашелся - молчал бы уж! Это
же надо - молчать обо всей происходящей подлости! Кто тебе платит за твое
молчание? ЦРУ платит? Признавайся публично: кто? cколько?
- Чего привязалась? Собственные шарики растеряла, а
ко мне привязывается!
-
Ну конечно, после подземной Воркуты ему все ладно, все сойдет - и бескормица, и
разврат, и ночные казино, и дачные дачи министров-банкиров, и спекуляции, и
грабеж народа, - ему после того все на свете ничего!
Тут снова следовал перечень того, что Бахметьеву К.
Н. - ничего, тут и черный вторник был, и бензиновый четверг, и расстрел Белого
дома. И прорыв нефтепровода в Республике Коми. Проклятущий этот Бахметьев уже
все прошел под конвоями и при ученых собачках, вволю насиделся в карцере
- и вот теперь доволен-довольнешенек, что нынче на свободе помирает!
- А - я? - криком кричала Елизавета Вторая.
- Я под конвоем ни разу в жизни при Сталине не находилась, я жалованье при
нем каждый последний день месяца как часы получала, я снижение цен на продукты питани
тоже каждый месяц в собственном бюджете отмечала, поэтому мне нынешн
подлость окончательно поперек горла! Хоть в петлю лезь! У-у-у, падлы! И
ты с ними рядышком - демократ Бахметьев! Глаза на такого не глядели бы!
- Я не демократ. Я раком больной - разные вещи. Разные!
- Ты больной не один. Вас, таких,
до Москвы раком не переставишь! При Сталине невиновных стреляли, верно, а
почему нынче-то виновных ласкают: воруй еще и еще?! И должности им дают?
Научились откупаться, да? В те времена этакой науки в помине не было. Убийцы в
подъездах и где угодно людей убивают, ровно кроликов, а кто убивает - ни
одного не поймают, не судят! Жертвы ГУЛАГа счетом считаются, а сколько
людей нынче мафиозно постреляно, экологически погублено - учета никакого! Скоро
уже больше, чем сталинских репрессированных, будет жертв! У-у-у, падлы! Товарищ
Сталин за один только Чернобыль скольких бы пострелял, никому бы неповадно было
еще и еще взрываться, - а нынче?! Мне, Константин Николаич, в одно окошечко посветило: цена
бы на какой-то продукт снизилась! Преступников какая-никакая комиссия, комитет
какой-нибудь поймал бы? За ваучеры свои что ни что, а я вдруг бы получила
бы? Нет, не светит, и ты, Костя, единственно что правильно делаешь -
это помираешь. Притом - как человек! В собственной квартире - это
раз. Племянничек тебя по высшей категории иждивенчествует. Вот какие тебе и
нынче вышли льготы - ты, поди-ка, и не мечтал? Это - два! Я тебе завидую!
У меня перспективы нет.
-
Я не мечтал! - признавался Бахметьев К. Н. - Нет, не мечтал.
Сидя на полу, успокаиваясь, Елизавета Втора
соображала:
- А может, ты
и сболтнул чего лишнего, сам не запомнил чего, - Сталин и услал тебя в
Воркуту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18