Взрывчатка проделала в железобетонной стене дыру в полметра. Толку от этого было мало, но друзья поздравляли Рольника с успехом.
В Ольденберге он подложил в городское управление устройство, собранное из шести килограммов сухой начинки для огнетушителей «Глория», детского будильника и батареек.
Эти взрывные устройства собирал студент-философ по имени Йозеф. Однажды он допустил небольшую ошибку, оказавшуюся для него роковой. Его руки дрогнули в тот момент, когда он подсоединял зажигательное устройство к взрывчатке. Взрывом ему оторвало обе ноги. Осколки отняли у него зрение.
На первом же допросе, который проходил в палате интенсивной терапии хирургической клиники, Йозеф согласился дать показания. Он рассказал, как делал самодельные взрывные устройства из будильника «Изовокс» и батарейки «Варта». Каким образом будильник, батарейка и доступные всем химические взрывчатые вещества, взятые вместе, дают нужный эффект, было описано в подробных инструкциях, которые ему вручил некий Дитер Рольник.
Найти Дитера Рольника полиции не удалось. Он исчез из города, изменил внешность и разжился новыми документами.
Пока врачи боролись за жизнь искалеченного собственной бомбой студента-философа, сотрудники ведомства по охране конституции с помощью металлодетекторов прочесывали городские лесопарки Гейдельберга, ориентируясь по планам Йозефа. Они искали склад, заложенный Рольником. Им повезло в районе башни Бисмарка. Из глубокого тайника специалисты ведомства по охране конституции килограммами доставали ручные гранаты, запалы к ним, взрывчатку, несколько тысяч патронов для пистолетов и автоматов.
Дитер Рольник при всех расцеловал Петру. В постели она ему не нравилась — казалась слишком пресной, к тому же он предпочитал более стройных девушек, но спал со всеми тремя по очереди, чтобы поддерживать хорошие отношения в группе. Предложение похитить судью пришлось ему по вкусу.
Он раздобыл два армейских автомата со сбитыми заводскими номерами и пригнал из другого города новую машину с бельгийскими номерами. Он отобрал двоих из своей группы, дал им денег, велел постричься и купить приличные костюмы.
— У Юргена Конто в воскресенье день рождения, — вспомнила Петра. — Я могу зайти его поздравить. Раньше я так всегда делала.
Утром в воскресенье Дитер отвез её на мотоцикле в кафе на другом конце города. Он заказал ей кофе, кусок торта и сбитые сливки, которые она очень любила. Когда официантка в кружевном передничке приняла заказ, Дитер небрежно спросил, где телефон.
Петру провели в закуток с телефоном-автоматом.
— Дядя Юрген? — преувеличенно радостным голосом произнесла она в трубку, когда её соединили с судьей. — Это Петра Вагнер. Примите поздравления с вашим днем рождения. Я хотела бы заглянуть к вам на минутку.
Повесив трубку, Петра несколько секунд продолжала стоять у телефона. Она тупо смотрела на табличку с номером, по которому можно было бесплатно соединиться с полицией. Дитер Рольник заглянул к ней и твердо взял за руку.
Он заказал рюмку шнапса и заставил её выпить залпом.
В четыре часа дня, сжимая в правой руке букет роз, купленный предусмотрительным Рольником, Петра Вагнер стояла у ворот дома судьи Конто. Она нажала кнопку переговорного устройства и назвалась. Судья с помощью дистанционного управления открыл калитку и сам вышел встретить дочку своего старинного друга.
От дома к калитке вела выложенная красным кирпичом дорожка, с обеих сторон обсаженная цветами. Высокий и статный судья прихрамывал и шел медленно, опираясь на палку с фигурной ручкой.
Когда-то у судьи была пышная шевелюра, к старости он изрядно облысел, но по-прежнему выглядел в высшей степени импозантно. Очков судья не носил и ещё издалека, увидев Петру, приветственно помахал ей рукой.
Он думал о том, что дети часто огорчают родителей, и искренне сочувствовал своему студенческому другу Вагнеру. Петра была таким очаровательным ребенком. Почему она позволила дурной компании увлечь себя?
Петра, закрывая калитку, тоже неуверенно помахала судье букетом роз.
Петра Вагнер не была уж столь кровожадна, просто она не могла уклониться от исполнения этого задания. Все пережитки буржуазной морали должны быть забыты, говорила она себе, любые колебания товарищи сочтут предательством общего дела.
Когда она ушла в подполье, весь мир, которым она дорожила, сжался до размеров её группы; если группа одобрила какую-то акцию, значит, она справедлива и моральна.
Члены группы жили в совсем уж крохотном мирке. Вычеркнув из своей жизни родных и друзей, отрезанные от остального мира, они могли полагаться только на самих себя.
Не только Петра, они все полностью зависели от группы, они должны были полностью приспособиться к нелегальному образу жизни, отказаться от собственных нужд, интересов и желаний.
Каждый вечер перед ужином Дитер Рольник устраивал политзанятия в группе. Участие было обязательным для всех. Он учил их видеть врага, который должен быть сокрушен.
Врагами они считали полицейских, судей, предпринимателей, власть как таковую. Они жили в абсолютно враждебном им мире.
— Человек в форме — свинья, — внушал им Рольник. — Он не человеческое существо, и мы должны относиться к нему, исходя из этого. Бессмысленно пытаться разговаривать с этими людьми, и естественно, что применение оружия позволительно.
Если назвать врага просто свиньей и отказать ему в праве считаться человеческим существом, то заповедь «не убий» как бы и не применима к такому случаю. Пересмотр привычных норм и ценностей происходил легко — буржуазные ценности отвергались, зато принималась новая мораль группы.
Таких слов, как «террор» и «террористы», они тщательно избегали. Себя они называли «городскими партизанами».
К тому же члены группы боялись показаться трусами или недостаточно надежными. Они должны были доказать друг другу свои боевые качества.
Когда судья Конто подошел к Петре Вагнер и протянул ей руку, оба молодых террориста неожиданно выхватили из сумок автоматы. Они были горды своим первым боевым заданием. За плечами у них было только нападение на полицейского, чтобы завладеть его пистолетом, и ограбление небольшой сберегательной кассы. Они признавали Петру Вагнер за старшую, потому что она участвовала в настоящем налете на тюрьму.
Дитер Рольник поручил им взять судью Конто в заложники, чтобы обменять его на товарищей по борьбе, которые сидели в тюрьме. Это было справедливым делом и до смешного легким. Они не сомневались, что, увидев оружие, старый судья струсит: эти свиньи способны быть храбрыми только у себя за судейским столом, под охраной полиции.
Но судья Конто не испугался. Он не закричал и не побежал, а попытался вырвать автомат у Фрица, стоявшего ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
В Ольденберге он подложил в городское управление устройство, собранное из шести килограммов сухой начинки для огнетушителей «Глория», детского будильника и батареек.
Эти взрывные устройства собирал студент-философ по имени Йозеф. Однажды он допустил небольшую ошибку, оказавшуюся для него роковой. Его руки дрогнули в тот момент, когда он подсоединял зажигательное устройство к взрывчатке. Взрывом ему оторвало обе ноги. Осколки отняли у него зрение.
На первом же допросе, который проходил в палате интенсивной терапии хирургической клиники, Йозеф согласился дать показания. Он рассказал, как делал самодельные взрывные устройства из будильника «Изовокс» и батарейки «Варта». Каким образом будильник, батарейка и доступные всем химические взрывчатые вещества, взятые вместе, дают нужный эффект, было описано в подробных инструкциях, которые ему вручил некий Дитер Рольник.
Найти Дитера Рольника полиции не удалось. Он исчез из города, изменил внешность и разжился новыми документами.
Пока врачи боролись за жизнь искалеченного собственной бомбой студента-философа, сотрудники ведомства по охране конституции с помощью металлодетекторов прочесывали городские лесопарки Гейдельберга, ориентируясь по планам Йозефа. Они искали склад, заложенный Рольником. Им повезло в районе башни Бисмарка. Из глубокого тайника специалисты ведомства по охране конституции килограммами доставали ручные гранаты, запалы к ним, взрывчатку, несколько тысяч патронов для пистолетов и автоматов.
Дитер Рольник при всех расцеловал Петру. В постели она ему не нравилась — казалась слишком пресной, к тому же он предпочитал более стройных девушек, но спал со всеми тремя по очереди, чтобы поддерживать хорошие отношения в группе. Предложение похитить судью пришлось ему по вкусу.
Он раздобыл два армейских автомата со сбитыми заводскими номерами и пригнал из другого города новую машину с бельгийскими номерами. Он отобрал двоих из своей группы, дал им денег, велел постричься и купить приличные костюмы.
— У Юргена Конто в воскресенье день рождения, — вспомнила Петра. — Я могу зайти его поздравить. Раньше я так всегда делала.
Утром в воскресенье Дитер отвез её на мотоцикле в кафе на другом конце города. Он заказал ей кофе, кусок торта и сбитые сливки, которые она очень любила. Когда официантка в кружевном передничке приняла заказ, Дитер небрежно спросил, где телефон.
Петру провели в закуток с телефоном-автоматом.
— Дядя Юрген? — преувеличенно радостным голосом произнесла она в трубку, когда её соединили с судьей. — Это Петра Вагнер. Примите поздравления с вашим днем рождения. Я хотела бы заглянуть к вам на минутку.
Повесив трубку, Петра несколько секунд продолжала стоять у телефона. Она тупо смотрела на табличку с номером, по которому можно было бесплатно соединиться с полицией. Дитер Рольник заглянул к ней и твердо взял за руку.
Он заказал рюмку шнапса и заставил её выпить залпом.
В четыре часа дня, сжимая в правой руке букет роз, купленный предусмотрительным Рольником, Петра Вагнер стояла у ворот дома судьи Конто. Она нажала кнопку переговорного устройства и назвалась. Судья с помощью дистанционного управления открыл калитку и сам вышел встретить дочку своего старинного друга.
От дома к калитке вела выложенная красным кирпичом дорожка, с обеих сторон обсаженная цветами. Высокий и статный судья прихрамывал и шел медленно, опираясь на палку с фигурной ручкой.
Когда-то у судьи была пышная шевелюра, к старости он изрядно облысел, но по-прежнему выглядел в высшей степени импозантно. Очков судья не носил и ещё издалека, увидев Петру, приветственно помахал ей рукой.
Он думал о том, что дети часто огорчают родителей, и искренне сочувствовал своему студенческому другу Вагнеру. Петра была таким очаровательным ребенком. Почему она позволила дурной компании увлечь себя?
Петра, закрывая калитку, тоже неуверенно помахала судье букетом роз.
Петра Вагнер не была уж столь кровожадна, просто она не могла уклониться от исполнения этого задания. Все пережитки буржуазной морали должны быть забыты, говорила она себе, любые колебания товарищи сочтут предательством общего дела.
Когда она ушла в подполье, весь мир, которым она дорожила, сжался до размеров её группы; если группа одобрила какую-то акцию, значит, она справедлива и моральна.
Члены группы жили в совсем уж крохотном мирке. Вычеркнув из своей жизни родных и друзей, отрезанные от остального мира, они могли полагаться только на самих себя.
Не только Петра, они все полностью зависели от группы, они должны были полностью приспособиться к нелегальному образу жизни, отказаться от собственных нужд, интересов и желаний.
Каждый вечер перед ужином Дитер Рольник устраивал политзанятия в группе. Участие было обязательным для всех. Он учил их видеть врага, который должен быть сокрушен.
Врагами они считали полицейских, судей, предпринимателей, власть как таковую. Они жили в абсолютно враждебном им мире.
— Человек в форме — свинья, — внушал им Рольник. — Он не человеческое существо, и мы должны относиться к нему, исходя из этого. Бессмысленно пытаться разговаривать с этими людьми, и естественно, что применение оружия позволительно.
Если назвать врага просто свиньей и отказать ему в праве считаться человеческим существом, то заповедь «не убий» как бы и не применима к такому случаю. Пересмотр привычных норм и ценностей происходил легко — буржуазные ценности отвергались, зато принималась новая мораль группы.
Таких слов, как «террор» и «террористы», они тщательно избегали. Себя они называли «городскими партизанами».
К тому же члены группы боялись показаться трусами или недостаточно надежными. Они должны были доказать друг другу свои боевые качества.
Когда судья Конто подошел к Петре Вагнер и протянул ей руку, оба молодых террориста неожиданно выхватили из сумок автоматы. Они были горды своим первым боевым заданием. За плечами у них было только нападение на полицейского, чтобы завладеть его пистолетом, и ограбление небольшой сберегательной кассы. Они признавали Петру Вагнер за старшую, потому что она участвовала в настоящем налете на тюрьму.
Дитер Рольник поручил им взять судью Конто в заложники, чтобы обменять его на товарищей по борьбе, которые сидели в тюрьме. Это было справедливым делом и до смешного легким. Они не сомневались, что, увидев оружие, старый судья струсит: эти свиньи способны быть храбрыми только у себя за судейским столом, под охраной полиции.
Но судья Конто не испугался. Он не закричал и не побежал, а попытался вырвать автомат у Фрица, стоявшего ближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62