е. поколениям, в генеалогическом порядке. В списке Степенной, писанном еще при Макарии, нет ни царской речи и никакого известия о соборе 1550 г.; но то и другое оказалось в позднем списке Степенной XVII в., и притом, как выяснил проф. Платонов, да особом листе вклеенном в текст рукописи и писанном другим почерком. Впрочем, каково бы ни было происхождение соборной царской речи, трудно заподозрить самое событие. В следующем 1551 г. для устройства церковного управления и религиозно-нравственной жизни народа созван был большой церковный собор, обыкновенно называемый Стоглавым, по числу глав, в которые сведены его деяния в особой книге, в Стоглаве. На этом соборе, между прочим, было читано собственноручное «писание» царя и также сказана им речь. Это многословное писание, составленное в духе византийско-московского витийства, имеет тесную внутреннюю связь с речью на Красной площади: в нем слышатся те же нестройные ноты покаяния, прощения и раздражения, мира, смирения и вражды. И в речи, обращенной к церковному собору, царь говорил, что в предыдущее лето он с боярами бил челом отцам собора о своем согрешении и святители благословили и простили его и бояр в их винах. Царь, очевидно, разумел собор предыдущего, 1550 г., на котором присутствовали и русские иерархи. По всем этим чертам первый земский собор в Москве представляется каким-то небывалым в европейской истории актом всенародного покаяния царя и боярского правительства в их политических грехах. Умиротворение народа и самого царя, встревоженных внешними и внутренними бедами, было, очевидно, важнейшим нравственным моментом, объясняющим цель и значение первого земского собора. Но из дальнейших слов царя на Стоглавом соборе видим, что в 1550 г. было возбуждено немало и других, чисто практических дел, обсуждались и решались важные законодательные вопросы. Царь докладывал святителям, что прошлогодняя его заповедь боярам помириться на срок со всеми христианами царства во всяких прежних делах исполнена. Мы уже знаем, что это было предписание кормленщикам покончить спешно мировым порядком все тяжбы с земскими обществами о кормлениях и что это именно предписание надобно разуметь в обращенной к народу мольбе царя на Красной площади «оставить друг другу вражды и тяготы свои». Потом царь положил на Стоглавом соборе новый Судебник, представляющий исправленную и распространенную редакцию старого, дедовского Судебника 1497 г., на пересмотр которого он получил от святителей благословение на том же прошлогоднем соборе. К этому царь прибавил, что он устроил по всем землям своего государства старост и целовальников, сотских и пятидесятских и «уставные грамоты пописал», и просил отцов собора рассмотреть эти акты и, обсудив их, подписать Судебник и уставную грамоту, «которой в казне быти». Значит, с земским собором 1550 г. прямо или косвенно связан был целый ряд законодательных мер, нами уже изученных, целый план перестройки местного управления. Этот план начинался срочной ликвидацией тяжб земства с кормленщиками, продолжался пересмотром Судебника с обязательным повсеместным введением в суд кормленщиков выборных старост и целовальников и завершался уставными грамотами, отменявшими кормления. Ряд этих грамот, как мы знаем, появляется именно с февраля 1551 г., когда царь докладывал о них Стоглавому собору. Из слов царя можно заключить, что при составлении местных уставных грамот была выработана еще общая, как бы сказать, нормальная уставная грамота, которая, как образцовая, должна была храниться в государственном архиве и которую царь предложил отцам Стоглавого собора на рассмотрение вместе с новоисправленным Судебником: она содержала, по-видимому, общие основные положения, применявшиеся в отдельных грамотах к местным условиям. На нее указывают и местные грамоты, предписывая излюбленным судьям «судити и управу чинити по Судебнику и по уставной грамоте, как есмя уложили о суде во всей земле». Из всего сказанного можно заключить, что главным предметом занятий первого земского собора были вопросы об улучшении местного управления и суда.
Соборы 1566 и 1598 гг
Так вскрывается связь первого земского собора с устройством местного управления. Но надобно еще видеть отношение земского собора к самим местным обществам: только тогда можно будет достаточно выяснить, как зародилась в московских умах идея соборного представительства. Для этого предстоит рассмотреть состав земских соборов XVI в. Материалы для такого изучения дают соборы 1566 и 1598 гг. Первый был созван во время войны с Польшей за Ливонию, когда правительство хотело знать мнение чинов по вопросу, мириться ли на предложенных польским королем условиях. Второму собору предстояло избрать царя, когда пресеклась царствовавшая дотоле династия Калиты. Сохранились акты или протоколы обоих соборов — приговорный список 1566 г. и утверженная грамота 1598 г. об избрании Бориса Годунова на царство. В обоих актах помещены поименные перечни членов этих соборов. На первом соборе присутствовало 374 члена, на втором — 512. Во главе обоих соборов становились два высших правительственных учреждения, церковное и государственное — Освященный собор и Боярская дума; призывались начальники и подчиненных центральных учреждений, московских приказов с их дьяками, а также местные органы центрального управления, городовые воеводы. Все это были правительственные люди, а не представители общества, не земские люди.
Служилые люди на соборах
Из всех классов общества на обоих соборах всего сильнее было представлено служилое сословие: на соборе 1566 г. военно-служилых людей, не считая входивших в состав правительственных учреждений, было почти 55% всего личного состава собрания, на соборе 1598 г. — 52%. Представительство этого класса по источнику представительных полномочий было двоякое — должностное и выборное. Эта двойственность объясняется организацией служилого класса, тогдашнего дворянства. Мы уже знаем, что в составе его надо различать два слоя: высшие военно-служилые чины образовали дворянство московское, столичное, низшие — дворянство городовое, провинциальное. Столичные чины образовали особый корпус, исполнявший разнообразные военные и административные поручения центрального правительства. Пополняясь путем выслуги из рядов городового дворянства, этот корпус в XVI в. не терял служебной связи с последним. Столичные дворяне в походах обыкновенно назначались командирами, головами уездных сотен, рот, составлявшихся каждая из служилых людей одного какого-либо уезда. В XVI в. головами уездных сотен назначались обыкновенно те из столичных дворян, у которых были поместья и вотчины в тех же уездах. Их можно назвать походными предводителями уездного дворянства, как городовых приказчиков мы назвали дворянскими предводителями в административном смысле (выше, с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191