Правда, он едва не сорвался, когда Эмос грубо отпихнул от себя младшую дочь. Кулаки его сжались, но он сдержался, увидев, что Фэйт быстро поднялась на ноги и, кажется, не пострадала.
Сестры бегали по двору, героически спасая все самое необходимое, а отец и братья Девлины орали на них, обзывая дурами. Они даже отнимали у девушек вещи и бросали их обратно на землю, громко заявляя, что никто не заставит их уехать отсюда, из их дома, и что нечего попусту тратить время на эту беготню, так как они, мол, все равно останутся здесь. Старшая дочь Джоди умоляла их помочь, но ее мольбы тонули в их пьяной ругани.
Младшая сестра не тратила времени на попытки образумить отца и братьев. Она молча металась по двору, пытаясь навести хоть какой-то порядок в том хаосе, который ее окружал. И при этом еще уворачиваясь от маленького братишки, который с плачем тянулся к ней своими ручонками. Помимо своей воли Грей стал выискивать ее взглядом всякий раз, когда она хоть на мгновение пропадала из поля его зрения. И опять же против воли он залюбовался изящными, удивительно женственными линиями ее фигуры под почти прозрачной ночной рубашкой. Одно то, что она делала все молча, привлекало к ней всеобщее внимание. Грей бросил взгляд по сторонам и неожиданно понял, что помощники шерифа и сам шериф тоже, затаив дыхание, смотрят на нее.
Несмотря на юные годы, в ней была какая-то странная зрелость. В неверном свете автомобильных фар она вдруг показалась ему Рини Девлин. Шлюха украла у него отца, довела мать до состояния душевного оцепенения, из-за нее сестра едва не лишила себя жизни, и вот она снова появилась… Соблазняет уже его.
Джоди, старшая дочь Девлинов, отличалась более пышными формами, но это была дешевка. Крикливая дешевка. Фэйт — другое дело. Ее длинные темно-каштановые волосы изящными локонами распадались по жемчужно-белым плечам, прикрытым только тонкими тесемками ночной рубашки. Она выглядела старше своих лет. С ней будто произошло какое-то удивительное превращение. Она перевоплотилась в свою мать. Ее бесшумные метания по двору напоминали некий эротический танец.
Грей почувствовал, что невольно начинает возбуждаться. В ту минуту он сам себя ненавидел. Оглянувшись на помощников шерифов, он увидел в их глазах то же самое. Им было стыдно за свои плотские мысли, обращенные на эту девочку.
Боже мой, оказывается, он ничем не лучше своего папаши! Стоит только женщине из рода Девлинов появиться поблизости, как он тут же, как и Ги, превращается в голодного самца периода брачных игр. Моника сегодня еле выжила после попытки самоубийства, предпринятой именно из-за Рини Девлин, а вот он сейчас смотрит на дочку Рини и ничего не может поделать со своим возбуждением.
Она пошла к нему, держа в руках охапку вещей. Нет, не к нему, к грузовику, который стоял позади него. Ее зеленые кошачьи глаза скользнули по нему с неопределенным, закрытым выражением. Кровь оглушительно застучала у него в висках. Этот взгляд вывел его из себя. Он мгновенно вспомнил обо всех кошмарных событиях этого дня, и ему захотелось, чтобы все Девлины ощутили боль, сравнимую с той, которую пришлось сегодня испытать ему.
— Ты — дрянь, — хрипло проговорил он, когда девушка поравнялась с ним. Она остановилась на месте как вкопанная. Умалишенный малыш, воспользовавшись этим, вновь прилепился к ее ноге. Она не подняла глаза на Грея, а только смотрела в пустоту прямо перед собой. Это разозлило его еще больше. — Вся твоя семейка — дрянь. Твоя мать шлюха, а отец вор и пьяница. Вон из этого округа! И чтобы ноги вашей больше здесь не было! Глава 6
Спустя двенадцать лет Фэйт Девлин Харди вернулась в Прескот, штат Луизиана.
Из Батон-Руж она выехала, движимая во многом любопытством, отказываясь признаваться себе в истинных причинах своего возвращения. Дорога не вызывала в ее душе никаких воспоминаний, ибо в те времена, когда они жили в Пресноте, Фэйт редко выезжала за пределы маленького городка.
Но когда она проехала дорожный знак, за которым уже начинался Прескот, когда появились первые дома, улицы, когда сосновые леса уступили место бензоколонкам и магазинам, она почувствовала, как начинает волноваться. Волнение еще больше усилилось, когда впереди показались главная городская площадь и красное кирпичное здание городской администрации. Именно таким оно запечатлелось в ее памяти. На площади по-прежнему было много припаркованных машин, скамейки в сквере по-прежнему стояли напротив одна другой. В летнее время на них собирались старики, укрываясь от зноя в густой тени громадных дубов.
Впрочем, кое-какие изменения бросились в глаза. Некоторые здание обновили, кое-какие старые постройки снесли. В углах площади теперь красовались клумбы, разбитые, конечно же, деятельными членами местного женского клуба. Анютины глазки приветливо улыбались прохожим.
Но в основном все осталось прежним. А незначительные перемены лишь подчеркивали то, что было здесь двенадцать лет назад. От полноты нахлынувших чувств Фэйт стало трудно дышать, в руках началась мелкая дрожь. Невыразимое ощущение тепла окутало ее.
«Вот я и дома».
Осознание это пришло к ней настолько неожиданно и резко, что она даже вынуждена была остановить машину, въехав на стоянку перед зданием городской администрации. Сердце бешено колотилось в груди, Фэйт старалась восстановить сбившееся дыхание. Она не предполагала, что вид города детства так отзовется в ее душе, не ожидала, что так живо дадут знать о себе корни, которые она обрезала двенадцать лет назад. Это было для нее настоящим потрясением. И притом радостным потрясением. Она приехала сюда из чистого любопытства, желая узнать, что случилось после того, как Девлинов насильно вышвырнули из города и из округа, но всколыхнувшее ее до глубины души ощущение возвращения домой отодвинуло любопытство на второй план.
Фэйт попыталась отделаться от наваждения. «Этот город не может быть моим домом. Даже когда я жила здесь, я никогда не чувствовала себя дома. Нас всех здесь только до поры до времени терпели. Стоило мне войти в магазин, все равно в какой, как продавцы начинали следить за каждым моим движением, ибо всем в городе было известно, что Девлины, не задумываясь, стащут все, что плохо лежит. Ничего себе дом!»
Но эти внутренние попытки отрицать очевидное не дали результатов. Инстинкт и сердце подсказывали ей, что она вернулась домой. Здесь были совершенно неповторимые, волшебные запахи, которых больше нигде на земле не встретишь. Богатые, красочные запахи, которые отпечатались в ее памяти еще с рождения. Каждой клеточкой своего организма она ощущала: вот моя родина, вот мой дом. Она родилась здесь, выросла. Воспоминания о Прескоте в большинстве своем были горькими, но, тем не менее, они нашли отклик в ее душе, о возможности которого еще вчера она даже не подозревала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Сестры бегали по двору, героически спасая все самое необходимое, а отец и братья Девлины орали на них, обзывая дурами. Они даже отнимали у девушек вещи и бросали их обратно на землю, громко заявляя, что никто не заставит их уехать отсюда, из их дома, и что нечего попусту тратить время на эту беготню, так как они, мол, все равно останутся здесь. Старшая дочь Джоди умоляла их помочь, но ее мольбы тонули в их пьяной ругани.
Младшая сестра не тратила времени на попытки образумить отца и братьев. Она молча металась по двору, пытаясь навести хоть какой-то порядок в том хаосе, который ее окружал. И при этом еще уворачиваясь от маленького братишки, который с плачем тянулся к ней своими ручонками. Помимо своей воли Грей стал выискивать ее взглядом всякий раз, когда она хоть на мгновение пропадала из поля его зрения. И опять же против воли он залюбовался изящными, удивительно женственными линиями ее фигуры под почти прозрачной ночной рубашкой. Одно то, что она делала все молча, привлекало к ней всеобщее внимание. Грей бросил взгляд по сторонам и неожиданно понял, что помощники шерифа и сам шериф тоже, затаив дыхание, смотрят на нее.
Несмотря на юные годы, в ней была какая-то странная зрелость. В неверном свете автомобильных фар она вдруг показалась ему Рини Девлин. Шлюха украла у него отца, довела мать до состояния душевного оцепенения, из-за нее сестра едва не лишила себя жизни, и вот она снова появилась… Соблазняет уже его.
Джоди, старшая дочь Девлинов, отличалась более пышными формами, но это была дешевка. Крикливая дешевка. Фэйт — другое дело. Ее длинные темно-каштановые волосы изящными локонами распадались по жемчужно-белым плечам, прикрытым только тонкими тесемками ночной рубашки. Она выглядела старше своих лет. С ней будто произошло какое-то удивительное превращение. Она перевоплотилась в свою мать. Ее бесшумные метания по двору напоминали некий эротический танец.
Грей почувствовал, что невольно начинает возбуждаться. В ту минуту он сам себя ненавидел. Оглянувшись на помощников шерифов, он увидел в их глазах то же самое. Им было стыдно за свои плотские мысли, обращенные на эту девочку.
Боже мой, оказывается, он ничем не лучше своего папаши! Стоит только женщине из рода Девлинов появиться поблизости, как он тут же, как и Ги, превращается в голодного самца периода брачных игр. Моника сегодня еле выжила после попытки самоубийства, предпринятой именно из-за Рини Девлин, а вот он сейчас смотрит на дочку Рини и ничего не может поделать со своим возбуждением.
Она пошла к нему, держа в руках охапку вещей. Нет, не к нему, к грузовику, который стоял позади него. Ее зеленые кошачьи глаза скользнули по нему с неопределенным, закрытым выражением. Кровь оглушительно застучала у него в висках. Этот взгляд вывел его из себя. Он мгновенно вспомнил обо всех кошмарных событиях этого дня, и ему захотелось, чтобы все Девлины ощутили боль, сравнимую с той, которую пришлось сегодня испытать ему.
— Ты — дрянь, — хрипло проговорил он, когда девушка поравнялась с ним. Она остановилась на месте как вкопанная. Умалишенный малыш, воспользовавшись этим, вновь прилепился к ее ноге. Она не подняла глаза на Грея, а только смотрела в пустоту прямо перед собой. Это разозлило его еще больше. — Вся твоя семейка — дрянь. Твоя мать шлюха, а отец вор и пьяница. Вон из этого округа! И чтобы ноги вашей больше здесь не было! Глава 6
Спустя двенадцать лет Фэйт Девлин Харди вернулась в Прескот, штат Луизиана.
Из Батон-Руж она выехала, движимая во многом любопытством, отказываясь признаваться себе в истинных причинах своего возвращения. Дорога не вызывала в ее душе никаких воспоминаний, ибо в те времена, когда они жили в Пресноте, Фэйт редко выезжала за пределы маленького городка.
Но когда она проехала дорожный знак, за которым уже начинался Прескот, когда появились первые дома, улицы, когда сосновые леса уступили место бензоколонкам и магазинам, она почувствовала, как начинает волноваться. Волнение еще больше усилилось, когда впереди показались главная городская площадь и красное кирпичное здание городской администрации. Именно таким оно запечатлелось в ее памяти. На площади по-прежнему было много припаркованных машин, скамейки в сквере по-прежнему стояли напротив одна другой. В летнее время на них собирались старики, укрываясь от зноя в густой тени громадных дубов.
Впрочем, кое-какие изменения бросились в глаза. Некоторые здание обновили, кое-какие старые постройки снесли. В углах площади теперь красовались клумбы, разбитые, конечно же, деятельными членами местного женского клуба. Анютины глазки приветливо улыбались прохожим.
Но в основном все осталось прежним. А незначительные перемены лишь подчеркивали то, что было здесь двенадцать лет назад. От полноты нахлынувших чувств Фэйт стало трудно дышать, в руках началась мелкая дрожь. Невыразимое ощущение тепла окутало ее.
«Вот я и дома».
Осознание это пришло к ней настолько неожиданно и резко, что она даже вынуждена была остановить машину, въехав на стоянку перед зданием городской администрации. Сердце бешено колотилось в груди, Фэйт старалась восстановить сбившееся дыхание. Она не предполагала, что вид города детства так отзовется в ее душе, не ожидала, что так живо дадут знать о себе корни, которые она обрезала двенадцать лет назад. Это было для нее настоящим потрясением. И притом радостным потрясением. Она приехала сюда из чистого любопытства, желая узнать, что случилось после того, как Девлинов насильно вышвырнули из города и из округа, но всколыхнувшее ее до глубины души ощущение возвращения домой отодвинуло любопытство на второй план.
Фэйт попыталась отделаться от наваждения. «Этот город не может быть моим домом. Даже когда я жила здесь, я никогда не чувствовала себя дома. Нас всех здесь только до поры до времени терпели. Стоило мне войти в магазин, все равно в какой, как продавцы начинали следить за каждым моим движением, ибо всем в городе было известно, что Девлины, не задумываясь, стащут все, что плохо лежит. Ничего себе дом!»
Но эти внутренние попытки отрицать очевидное не дали результатов. Инстинкт и сердце подсказывали ей, что она вернулась домой. Здесь были совершенно неповторимые, волшебные запахи, которых больше нигде на земле не встретишь. Богатые, красочные запахи, которые отпечатались в ее памяти еще с рождения. Каждой клеточкой своего организма она ощущала: вот моя родина, вот мой дом. Она родилась здесь, выросла. Воспоминания о Прескоте в большинстве своем были горькими, но, тем не менее, они нашли отклик в ее душе, о возможности которого еще вчера она даже не подозревала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100