Они сделали хороший выбор, потому что Брэнт, действительно, наставник в любви, каких мало. — В голосе Марта снова появились горькие нотки, и Еве захотелось погладить ее плечо, сказать ей, что она может не продолжать, если ей тяжело, но она тут же подумала, что рассказ необходимо довести до конца. Возможно, Марта станет легче, если она выскажется, а может быть, рассказ Марти еще сослужит службу, поможет ей самой, Еве, о чем бедняга Марти сказала, когда приступала к своему повествованию. После небольшой паузы, совсем уже охрипшим голосом, почти шепотом, ^Ларти продолжила свою исповедь: — Брэнт предложил мне отправиться вместе с ним в круиз. Мои родители кое-что о нем разузнали. Он оказался даже богаче, чем они, и вел холостяцкий образ жизни, который, по мнению моих предков, должен был ему надоесть, поэтому они нажали на меня как следует, и я приняла его предложение.
Мы должны были отплыть на яхте Брэнта на Багамы компанией из шести человек, включая горничную для меня. Потом побыть там какое-то время и вернуться назад. Как я уже говорила, одной из шести оказалась я, а вот про горничную Брэнт наврал. Всеми остальными участниками экспедиции оказались мужчины. — Марти слегка вздрогнула. — Наше путешествие продолжалось неделю или десять дней, да какая теперь разница? Когда мы пришли на Ямайку, парни привели на борт местных девчонок, чернокожих. Негритянки оказались настоящими красотками — с высокой грудью, упругими ягодицами, просто загляденье. И тогда, с этими девушками, я впервые за время путешествия достигла оргазма. Я погружалась в волны наслаждения снова и снова, они ласкали меня на глазах у всех мужчин нашей компании, которые с интересом следили за происходящим. Зато после этого они словно забыли обо мне и не надоедали слишком часто на обратном пути. Брэнт даже пошел со мной к врачу, прежде чем отвезти домой к родителям. Он посоветовал мне, раз уж я такая, идти в сексе своим собственным путем, поскольку я могу быть счастлива только с женщиной. С тех пор я живу согласно его наставлениям. Всегда лучше, если ты, наконец, понимаешь, чего хочешь по-настоящему. Вот как я пришла к осознанию собственной индивидуальности.
Глаза Евы наполнились слезами, она была вне себя от гнева и ужаса и едва сдерживалась, не желая демонстрировать свои чувства Марти. Боже, помоги несчастной Марти!
— Так ты ничего не сказала родителям? Я уверена, что они были в состоянии принять меры и каким — либо образом наказать негодяя. Ведь те мерзости, которые он проделывал над тобой со своими дружками, нельзя ни забыть, ни простить. Существо, подобное Брэнту, необходимо содержать под замком как кровожадного зверя. Будь я на твоем месте, я бы, наверное, убила его!
Марти вопросительно подняла глаза.
— Милая моя, я подумывала над этим. Но он оказался предусмотрительным подонком. И очень хорошо понял характер моих родителей. Они из той породы людей, которые боятся досужих пересудов больше, чем Господа Бога. И еще — предусмотрительный Брэнт наснимал целую кучу фотографий, где фигурировала я и негритянские девушки с Ямайки. Кроме того, Брэнт предложил мне стать манекенщицей, фотомоделью и настоял на этом. Он утверждал, что у меня нет ни малейших способностей к актерству, но работа манекенщицы для меня в самый раз, и он оказался прав. Так что, понимаешь…
— О да, Марти, я все теперь понимаю. Если я увижу его в следующий раз, то не просто уйду, а побегу изо всех сил к ближайшему выходу.
— Не пойми меня неправильно, Ева. Брэнт иногда бывает очень милым, особенно когда хочет произвести впечатление. Я и таким его знала. Но в глубине души — если, разумеется, у него имеется душа — он насквозь гнилой. Возможно, он просто патологический женоненавистник, а может быть, обыкновенный педик, который пытается что-то доказать себе и другим. Но кем бы он ни был — он воплощенное зло.
Ева встала с дивана и снова отправилась к бару.
— Мне сегодня нужно выпить как следует. Сейчас я просто ненавижу Питера — ведь это он нас представил друг другу. А уж он-то наверняка догадывался, какого рода предложение может сделать женщине подобный тип.
Марти присоединилась к Еве у бара и принялась наливать себе водку. В ее глазах ничего нельзя было прочесть.
— Между прочим, тебе звонил Дэвид. Я не сказала ему, куда ты пошла, просто сообщила, что тебя нет дома.
Ее небрежное замечание по поводу столь животрепещущего для Евы вопроса подействовало на последнюю как разряд электрического тока.
— Дэвид? Так что же ты молчишь, Марти! Когда он звонил? Что сказал? Просил ли меня позвонить?
Марти пожала плечами. Было очевидно, что настроение разговаривать у нее прошло, и она начала втягиваться в привычную для себя раковину отрешенности от всего происходящего. Марти часто стала замыкаться, уходить в себя с тех самых пор, как ее оставила Стелла.
— Он почти ничего не сказал, просто попросил тебя к телефону. Ты же знаешь, что он меня недолюбливает.
Внезапно, без всякого видимого перехода, Марти вспылила:
— Скажи мне лучше, какого черта мы влюбляемся в людей, которым, по большому счету, на нас наплевать? Ты только посмотри на себя — глаза горят, щеки пылают, и все только из-за того, что он удосужился набрать номер твоего телефона! И это после того, как он по-свински с тобой обошелся. Да и я тоже не лучше — сижу целый день в четырех стенах и все жду, когда Стелла позвонит мне и соврет что-нибудь о своих чувствах ко мне, хотя я прекрасно знаю, что от нее и этого не дождешься! — Марти резко повернулась и расплескала водку, но даже не потрудилась смахнуть пролитое с платья.
— Я иду к себе. Завтра у меня назначена съемка в десять часов.
Боюсь, что утром я буду выглядеть и чувствовать себя ужасно.
Когда Марти ушла, слегка пошатываясь, Ева не спеша допила свой стакан и, уставившись отсутствующим взором на телефонный аппарат, вся отдалась мыслям о Дэвиде. Она все еще находилась в состоянии шока. Все-таки Дэвид позвонил. Но о чем это говорит? Казалось, это должно свидетельствовать о том, что он к ней не равнодушен. А может быть, и о том, что он ее любит, хотя так ни разу и не признался ей в своих чувствах. О, черт возьми! Ну почему она не осталась вечером дома? Ведь Дэвид может подумать… Да какая разница, в конце концов, что он подумает. О Дэвиде необходимо забыть. Следует внушить себе, что «Дэвид» — это не более, чем название увлекательней игры, своего рода шарада, ребус, над разгадкой которого она трудилась все последние месяцы!
Итак, Дэвид должен быть вычеркнут из памяти. И не о чем с ним разговаривать, даже если он позвонит опять. Но руки у нее тряслись, колени подгибались при одной только мысли о нем. — Дэвид, Дэвид, Дэвид… Прошу тебя, Господ л, пусть он позвонит опять!
Глава 10
Дэвид и на самом деле перезвонил — правда, на этот раз в шесть часов утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Мы должны были отплыть на яхте Брэнта на Багамы компанией из шести человек, включая горничную для меня. Потом побыть там какое-то время и вернуться назад. Как я уже говорила, одной из шести оказалась я, а вот про горничную Брэнт наврал. Всеми остальными участниками экспедиции оказались мужчины. — Марти слегка вздрогнула. — Наше путешествие продолжалось неделю или десять дней, да какая теперь разница? Когда мы пришли на Ямайку, парни привели на борт местных девчонок, чернокожих. Негритянки оказались настоящими красотками — с высокой грудью, упругими ягодицами, просто загляденье. И тогда, с этими девушками, я впервые за время путешествия достигла оргазма. Я погружалась в волны наслаждения снова и снова, они ласкали меня на глазах у всех мужчин нашей компании, которые с интересом следили за происходящим. Зато после этого они словно забыли обо мне и не надоедали слишком часто на обратном пути. Брэнт даже пошел со мной к врачу, прежде чем отвезти домой к родителям. Он посоветовал мне, раз уж я такая, идти в сексе своим собственным путем, поскольку я могу быть счастлива только с женщиной. С тех пор я живу согласно его наставлениям. Всегда лучше, если ты, наконец, понимаешь, чего хочешь по-настоящему. Вот как я пришла к осознанию собственной индивидуальности.
Глаза Евы наполнились слезами, она была вне себя от гнева и ужаса и едва сдерживалась, не желая демонстрировать свои чувства Марти. Боже, помоги несчастной Марти!
— Так ты ничего не сказала родителям? Я уверена, что они были в состоянии принять меры и каким — либо образом наказать негодяя. Ведь те мерзости, которые он проделывал над тобой со своими дружками, нельзя ни забыть, ни простить. Существо, подобное Брэнту, необходимо содержать под замком как кровожадного зверя. Будь я на твоем месте, я бы, наверное, убила его!
Марти вопросительно подняла глаза.
— Милая моя, я подумывала над этим. Но он оказался предусмотрительным подонком. И очень хорошо понял характер моих родителей. Они из той породы людей, которые боятся досужих пересудов больше, чем Господа Бога. И еще — предусмотрительный Брэнт наснимал целую кучу фотографий, где фигурировала я и негритянские девушки с Ямайки. Кроме того, Брэнт предложил мне стать манекенщицей, фотомоделью и настоял на этом. Он утверждал, что у меня нет ни малейших способностей к актерству, но работа манекенщицы для меня в самый раз, и он оказался прав. Так что, понимаешь…
— О да, Марти, я все теперь понимаю. Если я увижу его в следующий раз, то не просто уйду, а побегу изо всех сил к ближайшему выходу.
— Не пойми меня неправильно, Ева. Брэнт иногда бывает очень милым, особенно когда хочет произвести впечатление. Я и таким его знала. Но в глубине души — если, разумеется, у него имеется душа — он насквозь гнилой. Возможно, он просто патологический женоненавистник, а может быть, обыкновенный педик, который пытается что-то доказать себе и другим. Но кем бы он ни был — он воплощенное зло.
Ева встала с дивана и снова отправилась к бару.
— Мне сегодня нужно выпить как следует. Сейчас я просто ненавижу Питера — ведь это он нас представил друг другу. А уж он-то наверняка догадывался, какого рода предложение может сделать женщине подобный тип.
Марти присоединилась к Еве у бара и принялась наливать себе водку. В ее глазах ничего нельзя было прочесть.
— Между прочим, тебе звонил Дэвид. Я не сказала ему, куда ты пошла, просто сообщила, что тебя нет дома.
Ее небрежное замечание по поводу столь животрепещущего для Евы вопроса подействовало на последнюю как разряд электрического тока.
— Дэвид? Так что же ты молчишь, Марти! Когда он звонил? Что сказал? Просил ли меня позвонить?
Марти пожала плечами. Было очевидно, что настроение разговаривать у нее прошло, и она начала втягиваться в привычную для себя раковину отрешенности от всего происходящего. Марти часто стала замыкаться, уходить в себя с тех самых пор, как ее оставила Стелла.
— Он почти ничего не сказал, просто попросил тебя к телефону. Ты же знаешь, что он меня недолюбливает.
Внезапно, без всякого видимого перехода, Марти вспылила:
— Скажи мне лучше, какого черта мы влюбляемся в людей, которым, по большому счету, на нас наплевать? Ты только посмотри на себя — глаза горят, щеки пылают, и все только из-за того, что он удосужился набрать номер твоего телефона! И это после того, как он по-свински с тобой обошелся. Да и я тоже не лучше — сижу целый день в четырех стенах и все жду, когда Стелла позвонит мне и соврет что-нибудь о своих чувствах ко мне, хотя я прекрасно знаю, что от нее и этого не дождешься! — Марти резко повернулась и расплескала водку, но даже не потрудилась смахнуть пролитое с платья.
— Я иду к себе. Завтра у меня назначена съемка в десять часов.
Боюсь, что утром я буду выглядеть и чувствовать себя ужасно.
Когда Марти ушла, слегка пошатываясь, Ева не спеша допила свой стакан и, уставившись отсутствующим взором на телефонный аппарат, вся отдалась мыслям о Дэвиде. Она все еще находилась в состоянии шока. Все-таки Дэвид позвонил. Но о чем это говорит? Казалось, это должно свидетельствовать о том, что он к ней не равнодушен. А может быть, и о том, что он ее любит, хотя так ни разу и не признался ей в своих чувствах. О, черт возьми! Ну почему она не осталась вечером дома? Ведь Дэвид может подумать… Да какая разница, в конце концов, что он подумает. О Дэвиде необходимо забыть. Следует внушить себе, что «Дэвид» — это не более, чем название увлекательней игры, своего рода шарада, ребус, над разгадкой которого она трудилась все последние месяцы!
Итак, Дэвид должен быть вычеркнут из памяти. И не о чем с ним разговаривать, даже если он позвонит опять. Но руки у нее тряслись, колени подгибались при одной только мысли о нем. — Дэвид, Дэвид, Дэвид… Прошу тебя, Господ л, пусть он позвонит опять!
Глава 10
Дэвид и на самом деле перезвонил — правда, на этот раз в шесть часов утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90