— Надо узнать, как дети. Надеюсь, она ответит мне». А еще ей нужно поговорить с Ричардом.
Джинни была вновь беременна, и, кажется, бедное дитя должно появиться на свет во дворце турецкого султана! Мигри Ханум, черноволосая черкешенка, жена султана, оказывается, тоже беременна. Им предстояло разрешиться от бремени одновременно, причем Ричарду, без сомнения, пришлось бы уделить внимание прежде всего отпрыску султана.
Ричард прислал Джинни записку, сообщив, что сегодня вернется поздно, поскольку султан держит его при себе и они даже обедали вместе. В небольшой приписке по-английски Ричард писал:
«Дорогая, прости меня, но ты знаешь, что мое сердце с тобой. Я приду к тебе, как только смогу».
Нахмурившись, Джинни решила поужинать и лечь спать. Она уже привыкла к турецкой кухне, отдавая предпочтение плову, поскольку все остальное казалось ей слишком острым, что вызывало у нее теперь тошноту. Однако шербет, неизменно подаваемый на десерт, был великолепен.
Ей было трудно заснуть в эту ночь. Ее горничная Фатима объяснила это полнолунием, и Джинни удивилась этому:
— А если я не вижу луну?
Сегодня Джинни чувствовала себя особенно одиноко в этом огромном мраморном дворце. «Хоть бы поскорее отсюда уехать», — подумала она.
Ричард пришел к ней очень поздно.
— Прости, дорогая, я не мог этого предвидеть, — прошептал он устало.
— Произошло что-нибудь плохое?
— Сегодня вечером султан был в страшном напряжении, — вздохнул Ричард. — Обед продолжался бесконечно долго, хотя он ел очень мало. Джинни, клянусь тебе, я даже не представлял, как он деградировал, иначе не согласился бы приехать сюда. Во время первой нашей встречи в Лондоне он казался немного подавленным, но все же здоровым. Он велел сегодня отрубить голову одному из слуг за самую ничтожную провинность! И этот человек управляет огромной империей!
— Не думай об этом, — прошептала Джинни, решив ни о чем не рассказывать ему до завтра.
Ричард крепко обнимал ее, но не затевал с ней любовных игр. Когда Джинни проснулась, оказалось, что Ричард уже ушел. Она позавтракала и отправилась в сад, благоухающий травами и цветами, немного покаталась верхом, а потом долго лежала в ванне.
«Если бы я только могла видеть! — горестно подумала она. — Тогда все, что меня окружает, казалось бы мне ожившей сказкой Шахразады».
Когда пришел Ричард, Джинни, одетая и благоухающая духами, поклонилась, соединив ладони, и произнесла по-турецки:
— Твоя рабыня покорно ожидает приказаний повелителя! — И после этого неожиданно разрыдалась.
Глава 36
Джинни чувствовала себя очень надежно в объятиях Ричарда, а его слова и голос успокаивали ее. С тех пор как Джинни утратила зрение, у нее резко обострилась чувствительность, и она почти физически ощущала его напряжение. Это тревожило ее все больше и больше.
Она объясняла все тем, что сейчас их жизнь зависела от прихотей этого безумца, турецкого султана. К тому же Ричард считал себя виноватым перед ней. Джинни была уверена, что он многое от нее скрывает, не желая ее расстраивать, а потому часто плакала, стыдясь своих слез. Джинни искала удобного случая, чтобы сказать Ричарду о своей беременности, и даже бессознательно злилась на него за то, что он сам еще этого не понял.
Зато он по-прежнему считал ее прекрасной.
— Ты все так же красива, и мне следует увезти тебя отсюда как можно скорее. Я обязательно это сделаю. — Потом без всякого перехода заметил: — Я сегодня видел генерала Игнатьева, русского посла.
Джинни изумилась.
— Я сказал ему, что ты здесь, — вздохнул Ричард, — это может оказаться полезным, если… — Он осекся, потом продолжал: — Он тоже друг султана; тот доверяет ему больше, чем англичанам и французам.
Почему Ричард вдруг рассказал русскому посланнику о том, что она здесь? Конечно, он мог просто упомянуть об этом случайно, но…
Чего боится Ричард? Что может случиться? Он осторожно положил ее на постель и начал нежно ласкать ее.
— Для меня счастье — доставлять тебе наслаждение… Она это знала, но что он сам при этом испытывал?
Джинни почувствовала стыд — ведь она никогда и ничем не платила ему за его заботу, поглощенная лишь своими ощущениями.
«Какая же я эгоистка!» — сокрушенно подумала Джинни и протянула к нему руку. Однако он отстранился.
— Ричард…
— Не надо. Ты не одалиска и не рабыня, которая должна доставлять удовольствие. Ты моя прекрасная возлюбленная, и позволь мне боготворить и любить тебя, дорогая, как ты того заслуживаешь.
На следующий день, после полудня, к Джинни явился посетитель. Горничная только что закончила причесывать ее и взяла в руки флакон с духами, когда в дверях появился евнух и дрожащим голосом объявил о прибытии гостьи — матери султана. Флакон выпал из рук Фатимы.
— Вы должны выказать почтение, миледи, — торопливо прошептала она.
Джинни сделала реверанс.
— Вы говорите по-французски? — Сама султанша говорила по-французски с таким ужасным акцентом, что Джинни едва понимала ее. Однако она кивнула, боясь обидеть султаншу. — Прекрасно, значит, мы сможем побеседовать.
Что же ей теперь делать? Предложить что-нибудь освежающее? Она не знала турецкого этикета, а Ричард не подготовил ее к этому визиту. Может, лучше признаться в своей неосведомленности?
Джинни извинилась за то, что не подготовилась к приему столь высокой гостьи и не знает, как принято вести себя в подобных случаях.
— Итак, вы, слепая женщина, жена эфенди Тиндэйла, чье настоящее имя Фуад? Вы вступили в брак по законам ислама?
Да как она смеет задавать ей такие вопросы! Джинни холодно ответила:
— Да, мы вступили в брак на Крите по мусульманским законам. И я… я пока ничего не вижу, хотя мой муж уверяет, что это не навсегда. Могу я предложить вам что-нибудь освежающее?
— Позднее. Мы с дочерью принесли с собой сладости. Для нас все готовят особым образом, но вы, разумеется, не знали об этом.
Другой голос, принадлежавший явно молодой женщине, произнес:
— Мы с матерью пришли сюда, потому что я пожелала вас видеть. Когда я переселюсь в эти покои, здесь хватит места для всех моих рабынь и для вас тоже.
— Что? — не веря своим ушам, спросила Джинни.
— А, ну конечно, он еще не сказал вам об этом. Мой сын, султан, решил это совсем недавно, — спокойно заговорила старуха. — Моя дочь Гульбегар — любимая сестра султана, а потому она до сих пор не замужем. Но вы, конечно, знаете, что правоверным разрешено иметь больше одной жены? Так что это не должно стать для вас большим потрясением.
— Я уверена, что мы будем как сестры, — вставила молодая женщина.
Джинни тихо сказала:
— Вероятно, я кажусь вам глупой, но мне все еще не вполне понятно… Вы говорите, что…
— Мой сын, — сообщила султанша, — решил выдать мою дочь замуж за вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Джинни была вновь беременна, и, кажется, бедное дитя должно появиться на свет во дворце турецкого султана! Мигри Ханум, черноволосая черкешенка, жена султана, оказывается, тоже беременна. Им предстояло разрешиться от бремени одновременно, причем Ричарду, без сомнения, пришлось бы уделить внимание прежде всего отпрыску султана.
Ричард прислал Джинни записку, сообщив, что сегодня вернется поздно, поскольку султан держит его при себе и они даже обедали вместе. В небольшой приписке по-английски Ричард писал:
«Дорогая, прости меня, но ты знаешь, что мое сердце с тобой. Я приду к тебе, как только смогу».
Нахмурившись, Джинни решила поужинать и лечь спать. Она уже привыкла к турецкой кухне, отдавая предпочтение плову, поскольку все остальное казалось ей слишком острым, что вызывало у нее теперь тошноту. Однако шербет, неизменно подаваемый на десерт, был великолепен.
Ей было трудно заснуть в эту ночь. Ее горничная Фатима объяснила это полнолунием, и Джинни удивилась этому:
— А если я не вижу луну?
Сегодня Джинни чувствовала себя особенно одиноко в этом огромном мраморном дворце. «Хоть бы поскорее отсюда уехать», — подумала она.
Ричард пришел к ней очень поздно.
— Прости, дорогая, я не мог этого предвидеть, — прошептал он устало.
— Произошло что-нибудь плохое?
— Сегодня вечером султан был в страшном напряжении, — вздохнул Ричард. — Обед продолжался бесконечно долго, хотя он ел очень мало. Джинни, клянусь тебе, я даже не представлял, как он деградировал, иначе не согласился бы приехать сюда. Во время первой нашей встречи в Лондоне он казался немного подавленным, но все же здоровым. Он велел сегодня отрубить голову одному из слуг за самую ничтожную провинность! И этот человек управляет огромной империей!
— Не думай об этом, — прошептала Джинни, решив ни о чем не рассказывать ему до завтра.
Ричард крепко обнимал ее, но не затевал с ней любовных игр. Когда Джинни проснулась, оказалось, что Ричард уже ушел. Она позавтракала и отправилась в сад, благоухающий травами и цветами, немного покаталась верхом, а потом долго лежала в ванне.
«Если бы я только могла видеть! — горестно подумала она. — Тогда все, что меня окружает, казалось бы мне ожившей сказкой Шахразады».
Когда пришел Ричард, Джинни, одетая и благоухающая духами, поклонилась, соединив ладони, и произнесла по-турецки:
— Твоя рабыня покорно ожидает приказаний повелителя! — И после этого неожиданно разрыдалась.
Глава 36
Джинни чувствовала себя очень надежно в объятиях Ричарда, а его слова и голос успокаивали ее. С тех пор как Джинни утратила зрение, у нее резко обострилась чувствительность, и она почти физически ощущала его напряжение. Это тревожило ее все больше и больше.
Она объясняла все тем, что сейчас их жизнь зависела от прихотей этого безумца, турецкого султана. К тому же Ричард считал себя виноватым перед ней. Джинни была уверена, что он многое от нее скрывает, не желая ее расстраивать, а потому часто плакала, стыдясь своих слез. Джинни искала удобного случая, чтобы сказать Ричарду о своей беременности, и даже бессознательно злилась на него за то, что он сам еще этого не понял.
Зато он по-прежнему считал ее прекрасной.
— Ты все так же красива, и мне следует увезти тебя отсюда как можно скорее. Я обязательно это сделаю. — Потом без всякого перехода заметил: — Я сегодня видел генерала Игнатьева, русского посла.
Джинни изумилась.
— Я сказал ему, что ты здесь, — вздохнул Ричард, — это может оказаться полезным, если… — Он осекся, потом продолжал: — Он тоже друг султана; тот доверяет ему больше, чем англичанам и французам.
Почему Ричард вдруг рассказал русскому посланнику о том, что она здесь? Конечно, он мог просто упомянуть об этом случайно, но…
Чего боится Ричард? Что может случиться? Он осторожно положил ее на постель и начал нежно ласкать ее.
— Для меня счастье — доставлять тебе наслаждение… Она это знала, но что он сам при этом испытывал?
Джинни почувствовала стыд — ведь она никогда и ничем не платила ему за его заботу, поглощенная лишь своими ощущениями.
«Какая же я эгоистка!» — сокрушенно подумала Джинни и протянула к нему руку. Однако он отстранился.
— Ричард…
— Не надо. Ты не одалиска и не рабыня, которая должна доставлять удовольствие. Ты моя прекрасная возлюбленная, и позволь мне боготворить и любить тебя, дорогая, как ты того заслуживаешь.
На следующий день, после полудня, к Джинни явился посетитель. Горничная только что закончила причесывать ее и взяла в руки флакон с духами, когда в дверях появился евнух и дрожащим голосом объявил о прибытии гостьи — матери султана. Флакон выпал из рук Фатимы.
— Вы должны выказать почтение, миледи, — торопливо прошептала она.
Джинни сделала реверанс.
— Вы говорите по-французски? — Сама султанша говорила по-французски с таким ужасным акцентом, что Джинни едва понимала ее. Однако она кивнула, боясь обидеть султаншу. — Прекрасно, значит, мы сможем побеседовать.
Что же ей теперь делать? Предложить что-нибудь освежающее? Она не знала турецкого этикета, а Ричард не подготовил ее к этому визиту. Может, лучше признаться в своей неосведомленности?
Джинни извинилась за то, что не подготовилась к приему столь высокой гостьи и не знает, как принято вести себя в подобных случаях.
— Итак, вы, слепая женщина, жена эфенди Тиндэйла, чье настоящее имя Фуад? Вы вступили в брак по законам ислама?
Да как она смеет задавать ей такие вопросы! Джинни холодно ответила:
— Да, мы вступили в брак на Крите по мусульманским законам. И я… я пока ничего не вижу, хотя мой муж уверяет, что это не навсегда. Могу я предложить вам что-нибудь освежающее?
— Позднее. Мы с дочерью принесли с собой сладости. Для нас все готовят особым образом, но вы, разумеется, не знали об этом.
Другой голос, принадлежавший явно молодой женщине, произнес:
— Мы с матерью пришли сюда, потому что я пожелала вас видеть. Когда я переселюсь в эти покои, здесь хватит места для всех моих рабынь и для вас тоже.
— Что? — не веря своим ушам, спросила Джинни.
— А, ну конечно, он еще не сказал вам об этом. Мой сын, султан, решил это совсем недавно, — спокойно заговорила старуха. — Моя дочь Гульбегар — любимая сестра султана, а потому она до сих пор не замужем. Но вы, конечно, знаете, что правоверным разрешено иметь больше одной жены? Так что это не должно стать для вас большим потрясением.
— Я уверена, что мы будем как сестры, — вставила молодая женщина.
Джинни тихо сказала:
— Вероятно, я кажусь вам глупой, но мне все еще не вполне понятно… Вы говорите, что…
— Мой сын, — сообщила султанша, — решил выдать мою дочь замуж за вашего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78