Этим утром Колхаун обнаружил, что у нее самые мягкие в мире губы. К счастью, ему хватило самообладания, чтобы не пойти дальше поцелуя.
В данной ситуации секс с Розенкранц только бы осложнил его жизнь.
Внезапно что-то кольнуло его сзади в шею. У Стива было отчетливое ощущение, что за ним следят. Не в силах избавиться от этого чувства, он бросил осторожный взгляд вверх.
Диди там не было.
Конечно же, там не было Диди.
Он почувствовал себя полным идиотом и одновременно испытал такое же идиотское облегчение.
В этом состоянии Стив пребывал до тех пор, пока не посмотрел на собаку. Та сидела рядом с их импровизированной подушкой, склонив свою крохотную головку набок и устремив выпуклые глаза на что-то за его спиной.
Стив повернул голову так быстро, что едва не сломал себе шею.
Из угла пещеры грозила ему пальцем Диди.
Стив хрипло вскрикнул и одним прыжком оказался на ногах, вернувшись к реальности, к спящей рядом женщине, к скатерти.
Диди исчезла. Прямо на глазах. На самом деле, конечно, не исчезла, потому что и не существовала в действительности.
Стеклянными глазами Стив уставился на собаку. Маффи потеряла всякий интерес к тому, что секунду назад привлекало ее внимание, и теперь спокойно чесала лапой за ухом.
Проклятая псина!
– Пора вставать? – Розенкранц снова подняла голову.
Колхаун взглянул в сонные карие глаза, затем обратил внимание на прямой нос, на персиковую кожу, на широкие, запомнившиеся своей мягкостью губы. Теперь, когда его зрение почти пришло в норму, Стив видел, что она чертовски привлекательная женщина – нет, чертовски хорошенькая женщина, – несмотря на то что она выбита из колеи, немыта и нечесана. Саммер тяжело оперлась о него всем своим весом и обвила шею Стива руками. Он почувствовал изгибы ее теплого тела и тут же нашел объяснение этим странным появлениям Диди, видениям Диди.
Скорее всего, они вызваны чувством вины. Потому что Розенкранц была первой женщиной, которую он с трезвой, ясной головой возжелал после смерти Диди.

Глава 19
– Нам надо уматывать отсюда, – голос Франкенштейна был так настойчив, что последние остатки сна покинули Саммер.
– Почему? Плохие дяди напали на наш след? – Моментально проснувшись, она отчаянно пыталась избавиться от скатерти, которая вдруг превратилась в смирительную рубашку.
– Потому что надо. – Он осторожно разнял ее руки, обвившие его шею.
Смущенная тем фактом, что она уцепилась за него – Боже мой, уцепилась за него, – Саммер отдернула руки, отпрянула назад и начала выпутываться из скатерти.
Ему наверняка хотелось свободы не меньше, чем ей.
– Кто-нибудь догоняет нас? – Страх звучал в ее голосе, страх сквозил в ее взгляде, когда она выглянула наружу из пещеры. – Ты что-нибудь слышал? Видел?
– Нет. – Франкенштейн сложил скатерть и, прежде чем запихнуть ее в сумку, вытащил оттуда несколько предметов.
– Тогда что случилось? – Что-то в его поведении пугало Саммер. Он был холоден, почти официален, резок и недружелюбен. Это не являлось новостью. Но вот его настороженность… Казалось, Колхаун чем-то напуган. Господи, что же такое произошло, пока она спала?
– Ничего не случилось. Нам нужно идти, вот и все. Надень это. Ты не можешь щеголять здесь в униформе уборщицы – ты слишком уж в ней выделяешься. – Франкенштейн встал и протянул ей свернутую одежду. Его взгляд был почти враждебным.
Саммер недоумевала: что происходит? Что она сделала не так? Развернув вещи, женщина увидела, что это были баскетбольные трусы и майка.
– Я не надену это, – сказала Саммер, держа в руках майку. Даже с первого взгляда было ясно, что она мужская. Ее глубокий вырез, узкие лямки и огромные отверстия для рук оголят ее практически до пояса.
– Что значит «не надену»? Если цвет и фасон не подходят, придется потерпеть.
Саммер была уверена, что Франкенштейн нарочно старается выглядеть как можно более гадким.
– Дело не в цвете, идиот. Посмотри на фасон. Видишь? – Она приложила майку к груди. Нижняя часть почти достигала колен, а верхняя, как она уже заметила, пожалуй, больше подходила для смелого вечернего туалета, поскольку количество материала было сведено до минимума.
Судя по хмурому виду Франкенштейна, было ясно: он понял, что Саммер имела в виду.
– Вот, – предложил он, стягивая с себя безрукавку и протягивая ее Саммер. – Давай меняться.
Саммер взяла безрукавку и отдала ему баскетбольную майку, стараясь слишком уж не пялиться на его широкие плечи, мускулистую волосатую грудь, узкие бедра и мужские достоинства, слегка оттопырившие тесные шорты.
Левое плечо и бок Колхауна были разукрашены пурпурными и желтыми ранами, но тело под ними выглядело мощным.
Саммер всегда нравились большие, спортивные мужчины.
Он натянул майку через голову и заправил ее в шорты. На животе у него теперь было написано «Найк». Его плечи и верхняя часть груди остались голыми.
Встретившись с ним глазами, Саммер отвела взгляд, чтобы он не прочел ее мысли.
– Давай поторапливайся, – сказал Франкенштейн, поднял с земли свою шапочку, сумку и отошел в сторону.
Маффи засеменила за ним.
Оставшись в одиночестве, Саммер сбросила с себя униформу «Свежей маргаритки» и облачилась в баскетбольные трусы и безрукавку. Трусы были черные, из тонкого нейлона, но, к счастью, мешковатого покроя. Они выглядели на ней вполне прилично, лишь на несколько дюймов не доходя до колен. Бросив беглый взгляд на вход в пещеру, Саммер сняла с себя лифчик и наскоро, но крепко связала концы разорванной бретельки. И, снова надев его, с удовольствием отметила, что очень приятно, когда бюстгальтер держит с обеих сторон.
– Ты еще не готова? – в донесшемся из-за кустов голосе Франкенштейна было нетерпение.
Саммер быстро влезла в безрукавку. Она свободно болталась на ее груди и бедрах, но когда Саммер заправила подол в трусы, то стала выглядеть очень даже симпатично.
Вот если бы еще принять душ, почистить зубы и причесаться…
– Почти, – отозвалась она в ответ, раздирая пятерней свои спутанные волосы. Без шпилек они падали на лицо и на плечи. Волосы были тонкие и прямые, как шелковая пряжа, и в настоящий момент такие же рыхлые. Ей бы понадобилось каких-нибудь пятнадцать минут, чтобы вымыть их, плюс шампунь, фен, щетка с толстыми округлыми зубьями и гель для волос. Пусть ее волосы прямые и блеклого каштанового цвета, но, если постараться, они могут быть весьма привлекательными.
Был бы поцелуй Колхауна более темпераментным, если бы она привела в порядок свое лицо и волосы?
Подходящей прической Саммер сочла одну косу, которая спадала ей за плечи. Единственное затруднение заключалось в том, как закрепить конец косы. Поскольку с ее блузкой в любом случае все было покончено, она решила оторвать от нее полоску и использовать ее в качестве ленты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86