— Что-то вроде этого, — сказала Мэри Джо, надеясь, что не далека от истины.
Я так и знал, — воскликнул Джефф, расплываясь в улыбке. — Но почему он не объяснит им?
— Он еще слишком болен, — мягко произнесла она. — Они бы забрали его в тюрьму на время проверки, а я сомневаюсь, что он выдержал бы переезд.
Джефф принял объяснение, потому что очень хотел верить в него, и Мэри Джо это знала.
— Прошу тебя, оседлай мне лошадь, — сказала она.
— Зачем?
— Мне нужно забрать кое-что из его вещей. Я хочу, чтобы ты оставался здесь и приглядывал за ним.
Сын кивнул и выскочил за дверь, позвав с собой Джейка. Пес бросил печальный взгляд на закрытые двери спальни и последовал за мальчиком. В этом доме у раненого было два защитника. И оба хорошие, по ее мнению.
Уэйд проклял все на свете, пытаясь надеть чужие брюки. Они никак не налезали на больную ногу. Он выругался и секунду просто смотрел на них. Затем вновь попробовал втиснуться в штанину, машинально схватившись за нее простреленной рукой. Боль чуть не лишила его сознания. Он принялся медленно дышать, делая один глубокий вдох за другим.
Когда в последний раз он ел? Четыре, пять дней назад, если не считать кружки молока. Теперь он расплачивался за такое пренебрежение к самому себе.
Левой рукой он начал развязывать порыжевшую повязку на ноге. Это заняло довольно много времени, но наконец бинты ослабли и он размотал их. На незатянувшуюся рану было страшно смотреть, из нее сочился гной. Кожа вокруг припухла и покраснела.
Нужно было оставить часть бинтов. Если бы только ему удалось разрезать бинт. Нож. Куда подевался его нож? Он нигде не мог его найти, а звать на помощь хозяйку не собирался. Хватит с него того, что в ее глазах читалось сомнение, словно она заранее знала, что он потерпит неудачу.
Черт с ней. Он зубами разорвал бинты, затем кое-как завязал рану меньшим куском. Наконец он спустил ногу на пол и сунул ее в штанину. Поднялся, натянув левой рукой. Покачнулся. Сильно кружилась голова.
Надев брюки, он столкнулся с другой проблемой — как их застегнуть. Снова сел, но когда взялся за первую пуговицу, его охватило отчаяние. Что если он никогда не сможет владеть правой рукой?
В конце концов ему удалось втиснуть последнюю пуговицу в петлю. Брюки немного жали. Одежда покойника. Кое-как сгодится.
Уэйд поднялся. Опять накатило головокружение. Все завертелось вокруг него, или это он сам завертелся? Уэйд не знал. Попытался сделать еще один шаг. Ему нужно было забрать украшенную бусами уздечку — подарок жены.
Головокружение усилилось. Он рухнул на пол, упав на правую руку. Мучительная боль пронзила все тело. Проклятие, он все-таки сделает это. Должен сделать.
Но когда Уэйд попытался подняться, он вынужден был признать поражение. В очередной раз он не мог защитить, которые были ему дороги.
Джефф еще не успел вернуться, когда Мэри Джо услышала шум в спальне. Она открыла дверь и сразу увидела его на полу. Он пытался сесть. Хрипло, с трудом дышал, но не сдавался. Не оставлял своих попыток, даже когда поднял на нее полные боли глаза.
— Ну скажите же что-нибудь, черт возьми, — прохрипел он. Почему она так хорошо его понимает? Мэри Джо опустилась на колени и протянула ему руку.
— Вы должны были сами убедиться, — сказала она, стараясь изгнать из голоса сочувствие.
Он уставился на ее руку, словно на ядовитую змею. Она далее засомневалась, принял ли он за свою жизнь хоть раз чью-то помощь.
— Беритесь, — скомандовала она. — Если не хотите ждать возвращения Джеффа.
Во взгляде Уэйда ясно читалась досада. Он протянул руку Мэри Джо и с трудом поднялся на колени. Из его груди вырвался стон, но он тут же заглушил его. Подставив ему плечо для опоры, женщина сумела довести его до кровати.
— За сбруей поеду я, — сказала она. Он отвернулся.
— Немного погодя Джефф принесет вам бульон, — мягко проговорила она. — Съешьте сколько сможете.
Он не подал виду, что воспринял ее слова.
Мэри Джо вернулась на кухню, закончила жарить окорок и, поставив тарелку перед Джеффом, смотрела, как он ест. Ей абсолютно не хотелось спешить. Предстоявшее дело было не из приятных.
— Не знаю, как долго задержусь, — сказала она, не обращая внимания на то, что сын потихоньку спускает кусочки под стол довольному псу.
Ей бы следовало сделать мальчику внушение по поводу еды для людей и еды для собак, но Джефф последние несколько дней вел себя так безукоризненно, так по-взрослому пытался помочь ей ухаживать за раненым, что она промолчала.
С одной стороны, она гордилась сыном. С другой стороны, ей было мучительно видеть, как он растет, и понимать, что однажды он уйдет от нее. Она проглотила замечание и отвернулась, словно ничего не заметила.
— Отнесешь мистеру Фостеру чашку бульона, — сказала она, — примерно через час. К тому времени бульон уже сварится. Сначала проверишь, как там больной. Если спит, не буди. Ему нужен отдых.
Мальчик спросил:
— Ты уверена, что я не могу тебе помочь? Она покачала головой.
— Присмотришь за больным. Ладно? А если кто-нибудь придет…
— Знаю, — нетерпеливо отмахнулся мальчик, глаза его возбужденно горели.
Ему пришло в голову, что у него с матерью появился маленький секрет. Но такой ли маленький? Сын стал свидетелем того, как она лжет блюстителю закона, защищая человека, признавшегося в убийстве. Должно быть, она сошла с ума.
У Мэри Джо появилось дурное предчувствие. Господи, молча взмолилась она, не позволь мне ошибиться.
Она надела длинный плащ и шляпу с широкими полями. Дождь так и не прекратился, и она уже подумала, что он зарядил навсегда. По крайней мере, в такую погоду ей никто не встретится, разве что шериф с добровольцами, но они уехали. Она надеялась на это.
Мертвую лошадь Мэри Джо отыскала без труда. Как она и думала, все следы смыло дождем. Хоть она и храбрилась перед Джеффом и Уэйдом Фостером, но ей пришлось заставить себя спешиться и подойти к трупу животного.
Птицы уже здесь потрудились, и зловоние было сильным, даже несмотря на дождь. Мэри Джо сразу заметила уздечку. Цветная, яркая, украшенная незатейливым узором из бус. Такие бывают только у индейцев. На Мэри Джо были перчатки, но она обернула вокруг них еще тонкий лоскут, прежде чем дотронуться до сбруи.
Она понимала, что не сумеет снять седло, раз лошадь лежит на нем, но, по крайней мере, можно было завладеть одной седельной сумкой. Воспользовавшись захваченным из дому ножом, Мэри Джо разрезала кожаный ремень, соединявший сумки, и взяла ту, которая лежала сверху. Затем она еще раз оглядела мертвое животное — не осталось ли на нем чего-нибудь индейского. Уэйда Фостера, по-видимому, больше всего беспокоило именно это. Попона была обычной и довольно поношенной. Седло и стремена тоже ничего примечательного собой не представляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96