Вместо этого Марго предложила стать моей любовницей, если я захочу.
Вот, значит, как все началось.
— Не представляю, как после всего она могла допустить к себе мужчину.
— Я тоже удивился, но Марго сказала, что хочет стереть из памяти страшные воспоминания. Колебания по этому поводу были своего рода пережитком среды, из которой я вышел, но все-таки я согласился. Мне было только двадцать лет, и жениться я пока не собирался, но от подобного предложения, тем более если оно исходит от такой женщины, как Мегги, как вы понимаете, может отказаться только последний дурак.
Рейфа не ввел в заблуждение легкий тон, которым Андревиль поведал историю о начале их связи. Кэндовер понимал, сколько терпения и нежности надо было проявить, чтобы помочь ей преодолеть страх и отвращение, дабы стереть из памяти страшный опыт и превратить Марго в ту страстную женщину, которую Рейфу довелось не так давно узнать. Рейф чувствовал к Роберту искреннюю благодарность. Хорошо, что рядом с Марго находился такой мужчина. И тут же поймал себя на мысли, что и в этом он, Рейф, оказался не на высоте: когда она больше всего в нем нуждалась, его рядом не было.
Чувствуя потребность дать понять Роберту, что по достоинству оценил все то, что тот сделал для Марго, Рейф сказал:
— Ей посчастливилось, что в трудную минуту вы были рядом с ней.
— Посчастливилось нам обоим, — ответил Андревиль, предостерегающе подняв левую руку ладонью вверх. — Мы стали работать вместе. Мне приходилось проводить много времени в разъездах, порой пропадать на целый месяц. Я путешествовал вместе с войсками, пересекал Ла-Манш с контрабандистами, совершал много других весьма рискованных поступков, которые в молодости кажутся нам великими приключениями, — Андревиль невесело усмехнулся, — но годам к тридцати то, что манило меня загадочным блеском, как и всякого ребенка, выросшего в добропорядочной английской семье, поутратило яркость и даже набило оскомину.
Как бы там ни было, у меня появился дом. Дом, в котором жила Мегги. Обычно он находился в Париже. Она вела тихую жизнь, совсем не такую, как сейчас, когда играет светскую даму. Мегги сама разработала шпионскую сеть и зарекомендовала себя талантливым резидентом. Все остальное вы знаете.
— А я думал, вы тот самый предатель в делегации, — со вздохом признался Рейф.
— Что?!
Брови Андревиля поползли вверх.
Рейф рассказал, как установил собственное наблюдение и узнал, что Андревиль навещал Марго, Росси и Лемерсье. Он упомянул и о том, как смешалась Марго, когда Рейф сообщил ей о положенном шпионам жалованье.
— Несмотря на то, что вы пошли по ложному следу, должен признать — вы продемонстрировали определенный талант к шпионской деятельности, — заключил Андревиль. — Если смотреть на все с теперешних позиций, пожалуй, лучше бы вам знать обо мне с самого начала, но, как я уже говорил, конспирация входит в привычку, становясь второй натурой. Вы знаете, зачем я контактировал с Росси. Что же до Лемерсье… я хотел выяснить, что он намерен предпринять, так как в его причастности к заговору у меня не осталось сомнений.
— А как насчет денег? В этом-то и состояла главная улика против вас.
— Мегги не знала, сколько Уайтхолл платит за информацию, поэтому принимала от меня деньги, не задавая вопросов, — пояснил Андревиль. — Я никогда не говорил ей, что большую часть денег даю ей из своих, поскольку это ущемило бы ее гордость. А так Мегги считала себя финансово независимой и могла не скупиться на хозяйство. И еще: поскольку она не вышла за меня замуж, я хотел бы обеспечить ее достаточной суммой, чтобы она могла жить безбедно и в том случае, если удача меня покинет.
— Вы могли бы упомянуть о ней в завещании. Что с того, что она не ваша жена.
— Я сделал это. Однако при моей работе всегда существует вероятность пропасть бесследно, так что никто и не узнает, жив я или умер. В этом случае состоянием распорядиться не смогут. И во-вторых, мой адвокат в Англии едва ли мог бы связаться с Мегги, живущей в Париже, когда страны воюют друг с другом. Вы говорили Мегги о своих подозрениях? — спросил Андревиль, с любопытством глядя на Рейфа.
Рейф кинул.
— И как она себя повела? Поверила, что я — иностранный шпион? Мегги ничего не знает о моем прошлом, а доказательства у вас были довольно веские.
— Да она просто мне не поверила, и все, — усмехнулся Рейф. — Выставила из дома, наставив в лоб пистолет. И если вы хотели узнать, преподнесла ли Марго мне пару уроков верности, не волнуйтесь, ей это удалось.
Рейф провел рукой по волосам.
— Спасибо вам за рассказ. Я должен был об этом узнать.
Усевшись на солому, Рейф снова погрузился в пучину гнева, боли, вины. Теперь, зная, насколько крепка была нить, связывавшая Андревиля и Марго, он понимал, что никогда ее не получит.
Сейчас ему было смешно и стыдно вспоминать, как он наивно полагал завладеть ею с помощью обычных уловок, обольщения, денег. Единственное, что могло привести ее к нему в постель и то на одну ночь, — пугающие воспоминания, вызванные к жизни беснующейся толпой на площади дю Каррусель. И страстные объятия в карете — тоже всего лишь порождение болезненных видений.
Своим появлением Рейф внес хаос в ее установившуюся жизнь и теперь во искупление может сделать только одно: Андревиль никогда не должен узнать о той ночи, что она провела у него в постели. Каким бы терпимым ни был мужчина, ему неприятно будет услышать, что его любовница спала с другим, а он не хочет стать причиной размолвки между Марго и человеком, которого она выбрала. И так он принес ей достаточно горя.
Вспоминая ту ночь, то почти нечеловеческое усилие, которое ему пришлось сделать над собой, чтобы уберечь Марго от возможной беременности, Рейф мысленно поблагодарил судьбу за то, что не скомпрометировал любимую. Сейчас война уже на исходе, и, может быть, она захочет создать семью, а появление на свет темноволосого ребенка не так-то легко будет объяснить Андревилю.
Рейф закрыл глаза и прислонился к стене. Горькая ирония была в том, что, помогая Марго забыть, он навеки оставил в своей памяти воспоминания, мучительные и сладкие одновременно. Если она хотела отомстить, то ей удалось это сполна.
— Случись так, что нам всем удастся выйти живыми из переделки, — еле слышно спросил Рейф, — вы, лорд Роберт, женитесь на ней?
Андревиль ответил не сразу:
— Да, я намерен вновь просить ее руки. И пожалуйста, не называйте меня лордом Робертом, это имя принадлежит невозвратному прошлому, так же, как женщина, которая для вас Марго, для меня всегда будет Мегги.
— Как бы вы хотели, чтобы я вас называл?
— Часто друзья называют меня Робином. Значит, надо полагать, они теперь стали друзьями? Рейф не вполне был в этом уверен, но многое все же их связывало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Вот, значит, как все началось.
— Не представляю, как после всего она могла допустить к себе мужчину.
— Я тоже удивился, но Марго сказала, что хочет стереть из памяти страшные воспоминания. Колебания по этому поводу были своего рода пережитком среды, из которой я вышел, но все-таки я согласился. Мне было только двадцать лет, и жениться я пока не собирался, но от подобного предложения, тем более если оно исходит от такой женщины, как Мегги, как вы понимаете, может отказаться только последний дурак.
Рейфа не ввел в заблуждение легкий тон, которым Андревиль поведал историю о начале их связи. Кэндовер понимал, сколько терпения и нежности надо было проявить, чтобы помочь ей преодолеть страх и отвращение, дабы стереть из памяти страшный опыт и превратить Марго в ту страстную женщину, которую Рейфу довелось не так давно узнать. Рейф чувствовал к Роберту искреннюю благодарность. Хорошо, что рядом с Марго находился такой мужчина. И тут же поймал себя на мысли, что и в этом он, Рейф, оказался не на высоте: когда она больше всего в нем нуждалась, его рядом не было.
Чувствуя потребность дать понять Роберту, что по достоинству оценил все то, что тот сделал для Марго, Рейф сказал:
— Ей посчастливилось, что в трудную минуту вы были рядом с ней.
— Посчастливилось нам обоим, — ответил Андревиль, предостерегающе подняв левую руку ладонью вверх. — Мы стали работать вместе. Мне приходилось проводить много времени в разъездах, порой пропадать на целый месяц. Я путешествовал вместе с войсками, пересекал Ла-Манш с контрабандистами, совершал много других весьма рискованных поступков, которые в молодости кажутся нам великими приключениями, — Андревиль невесело усмехнулся, — но годам к тридцати то, что манило меня загадочным блеском, как и всякого ребенка, выросшего в добропорядочной английской семье, поутратило яркость и даже набило оскомину.
Как бы там ни было, у меня появился дом. Дом, в котором жила Мегги. Обычно он находился в Париже. Она вела тихую жизнь, совсем не такую, как сейчас, когда играет светскую даму. Мегги сама разработала шпионскую сеть и зарекомендовала себя талантливым резидентом. Все остальное вы знаете.
— А я думал, вы тот самый предатель в делегации, — со вздохом признался Рейф.
— Что?!
Брови Андревиля поползли вверх.
Рейф рассказал, как установил собственное наблюдение и узнал, что Андревиль навещал Марго, Росси и Лемерсье. Он упомянул и о том, как смешалась Марго, когда Рейф сообщил ей о положенном шпионам жалованье.
— Несмотря на то, что вы пошли по ложному следу, должен признать — вы продемонстрировали определенный талант к шпионской деятельности, — заключил Андревиль. — Если смотреть на все с теперешних позиций, пожалуй, лучше бы вам знать обо мне с самого начала, но, как я уже говорил, конспирация входит в привычку, становясь второй натурой. Вы знаете, зачем я контактировал с Росси. Что же до Лемерсье… я хотел выяснить, что он намерен предпринять, так как в его причастности к заговору у меня не осталось сомнений.
— А как насчет денег? В этом-то и состояла главная улика против вас.
— Мегги не знала, сколько Уайтхолл платит за информацию, поэтому принимала от меня деньги, не задавая вопросов, — пояснил Андревиль. — Я никогда не говорил ей, что большую часть денег даю ей из своих, поскольку это ущемило бы ее гордость. А так Мегги считала себя финансово независимой и могла не скупиться на хозяйство. И еще: поскольку она не вышла за меня замуж, я хотел бы обеспечить ее достаточной суммой, чтобы она могла жить безбедно и в том случае, если удача меня покинет.
— Вы могли бы упомянуть о ней в завещании. Что с того, что она не ваша жена.
— Я сделал это. Однако при моей работе всегда существует вероятность пропасть бесследно, так что никто и не узнает, жив я или умер. В этом случае состоянием распорядиться не смогут. И во-вторых, мой адвокат в Англии едва ли мог бы связаться с Мегги, живущей в Париже, когда страны воюют друг с другом. Вы говорили Мегги о своих подозрениях? — спросил Андревиль, с любопытством глядя на Рейфа.
Рейф кинул.
— И как она себя повела? Поверила, что я — иностранный шпион? Мегги ничего не знает о моем прошлом, а доказательства у вас были довольно веские.
— Да она просто мне не поверила, и все, — усмехнулся Рейф. — Выставила из дома, наставив в лоб пистолет. И если вы хотели узнать, преподнесла ли Марго мне пару уроков верности, не волнуйтесь, ей это удалось.
Рейф провел рукой по волосам.
— Спасибо вам за рассказ. Я должен был об этом узнать.
Усевшись на солому, Рейф снова погрузился в пучину гнева, боли, вины. Теперь, зная, насколько крепка была нить, связывавшая Андревиля и Марго, он понимал, что никогда ее не получит.
Сейчас ему было смешно и стыдно вспоминать, как он наивно полагал завладеть ею с помощью обычных уловок, обольщения, денег. Единственное, что могло привести ее к нему в постель и то на одну ночь, — пугающие воспоминания, вызванные к жизни беснующейся толпой на площади дю Каррусель. И страстные объятия в карете — тоже всего лишь порождение болезненных видений.
Своим появлением Рейф внес хаос в ее установившуюся жизнь и теперь во искупление может сделать только одно: Андревиль никогда не должен узнать о той ночи, что она провела у него в постели. Каким бы терпимым ни был мужчина, ему неприятно будет услышать, что его любовница спала с другим, а он не хочет стать причиной размолвки между Марго и человеком, которого она выбрала. И так он принес ей достаточно горя.
Вспоминая ту ночь, то почти нечеловеческое усилие, которое ему пришлось сделать над собой, чтобы уберечь Марго от возможной беременности, Рейф мысленно поблагодарил судьбу за то, что не скомпрометировал любимую. Сейчас война уже на исходе, и, может быть, она захочет создать семью, а появление на свет темноволосого ребенка не так-то легко будет объяснить Андревилю.
Рейф закрыл глаза и прислонился к стене. Горькая ирония была в том, что, помогая Марго забыть, он навеки оставил в своей памяти воспоминания, мучительные и сладкие одновременно. Если она хотела отомстить, то ей удалось это сполна.
— Случись так, что нам всем удастся выйти живыми из переделки, — еле слышно спросил Рейф, — вы, лорд Роберт, женитесь на ней?
Андревиль ответил не сразу:
— Да, я намерен вновь просить ее руки. И пожалуйста, не называйте меня лордом Робертом, это имя принадлежит невозвратному прошлому, так же, как женщина, которая для вас Марго, для меня всегда будет Мегги.
— Как бы вы хотели, чтобы я вас называл?
— Часто друзья называют меня Робином. Значит, надо полагать, они теперь стали друзьями? Рейф не вполне был в этом уверен, но многое все же их связывало:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94