Неужели ей этого недостаточно?
Ругаясь себе под нос, Филипп натянул шерстяные брюки, в которых обычно работал. Стало быть, мисс Бриджертон нужен лучший муж, если она не сочла Филиппа достойным даже того, чтобы отказать ему в письме…
Ба-бах!!!
Филипп с недоумением посмотрел на потолок. Откуда этот грохот? Несмотря на то что дому уже больше ста лет, он еще очень прочный… Дети, должно быть, уронили (а, скорее всего, нарочно бросили) нечто уж очень тяжелое, если заставили сотрясаться такой мощный потолок!
Ба-бах!!!
Новый грохот был еще громче прежнего. Но почему, собственно, он должен беспокоиться? Что бы там ни вытворяли дети, няня наверняка сейчас с ними, и приструнить их — ее обязанность. Иначе за что же он ей платит? А он уже через минуту наденет ботинки и выйдет из дома, и совесть его будет чиста, словно он ничего и не слышал — кто сможет сказать, раньше или позже он покинул дом, чем раздался грохот? С глаз долой — из сердца вон!
Никогда еще, наверное, Филипп не надевал ботинки столь быстро. Через минуту он уже сбегал по лестнице словно ошпаренный.
— Сэр Филипп! Сэр Филипп!
Черт побери! Дворецкий! Филипп сделал вид, что не слышит.
— Сэр Филипп!
— Проклятие! — пробормотал он себе под нос. Но не отвечать было невозможно, иначе слуги, чего доброго, решат, что хозяин оглох.
— В чем дело, Ганнинг? — проворчал Филипп, оборачиваясь. — Пожар?
— Вас желает видеть дама, сэр, — кашлянув, проговорил тот.
— Дама? — растерянно повторил Филипп. — Так это она здесь… э-э-э…
—
Грохочет? — пришел ему на помощь Ганнинг.
—
Да.
— Никак нет, это дети, сэр.
— Кто бы сомневался! — фыркнул Филипп. — Кто еще может так грохотать?
— Надеюсь, они ничего не сломали, сэр.
— Хотелось бы надеяться, но это было бы чудом.
— Вас желает видеть дама, сэр, — напомнил дворецкий. Филипп нахмурился. Как ему казалось, он никого сегодня не ждал. Кого еще черт принес в столь ранний час?
Ганнинг попробовал улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.
— Удивлены, сэр? Разве у нас никогда не было посетителей? Ганнинг служил в доме с незапамятных времен — еще задолго до рождения Филиппа — и привык обращаться с молодым барином почти запанибрата, как и большинство старых дворецких. Филипп давно привык к этому и уже не тешил себя надеждой что-либо изменить.
— Кто эта дама? — спросил он.
— Не знаю, сэр.
— Не знаете?
— Я не спрашивал, кто она такая, сэр.
— Не кажется ли вам, Ганнинг, что это входит в обязанности дворецкого?
— Спрашивать у гостей, кто они такие?
— Да.
“Пошли мне, Господи, терпения — еще пара минут подобного диалога, и меня хватит удар!”
— Я думал, — невозмутимо заявил тот, — вы сами выясните у нее это, сэр.
— Вы всерьез так думали, Ганнинг? — Филиппу казалось, что его покидают последние силы.
— В конце концов, она желает видеть вас, а не меня, сэр! Такая вольность со стороны дворецкого уже граничила с бунтом.
— Ганнинг, — стараясь не терять самообладания, проговорил Филипп, — все наши гости до сих пор желали видеть меня, а не вас. Но это не значит, что вы должны пренебрегать своими обязанностями.
— Вообще-то…
— Ладно, Ганнинг, хватит! — обреченно махнул рукой Филипп.
— Вообще-то в последнее время к нам никто не ездит, сэр. — Всем своим видом Ганнинг давал понять, что в их словесной битве победил именно он.
Филипп хотел было возразить, что к ним все-таки ездят, раз эта таинственная дама, к примеру, приехала, но препираться с Ганнингом не было смысла.
— Где она? — спросил Филипп.
— Я проводил ее в гостиную, сэр.
— Хорошо, — устало произнес Филипп, — я иду туда.
Лицо дворецкого вдруг ни с того ни с сего расплылось в улыбке. Филипп удивленно взглянул на него:
— С вами все в порядке, Ганнинг?
— Вроде бы да, сэр. А что?
— Да так, ничего, — пробормотал Филипп. Сказать Ганнингу, что его улыбка напоминает лошадиную, было бы все-таки не очень тактично.
Ворча себе под нос, Филипп направился в гостиную. Кого еще черт принес в эту пору?
Ганнинг был прав: вот уже год, как к ним никто не ездит. Все дальние и ближние родственники, друзья и соседи, кажется, давно уже выразили Филиппу свои соболезнования и теперь не спешили с новыми визитами. Филипп не осуждал их. Так, последняя гостья, почтенная леди Уинслет, перемазала себе все платье, усевшись на кресло, которое Оливер и Аманда перед тем вымазали земляничным вареньем. После этого у бедняги, должно быть, надолго пропало желание посещать Ромни-Холл. Так что вряд ли это она сейчас приехала. Да и Ганнинг бы ее узнал.
Все еще ругаясь про себя, Филипп раскрыл дверь гостиной — да так и замер на пороге.
Ганнинг предупредил его, что нежданный посетитель — дама. Но Филипп почему-то представлял себе какую-нибудь почтенную матрону, в крайнем случае особу средних лет.
Женщине же, представшей перед ним, судя по виду, не было и тридцати. Прелестные каштановые волосы, милое, доброе лицо… и огромные серые глаза.
Филипп давно уже перестал сходить с ума от одного вида красивых девушек — долгие годы несчастливого супружества способны отбить интерес к женщинам у кого угодно, да и сам он уже не юноша… Но сейчас Филипп чувствовал, что тонет в этих огромных серых глазах.
Несмотря ни на что. Даже на то, что слово “тонуть” должно бы по идее вызвать у него тяжелые воспоминания.
ГЛАВА 2
…и тогда — что, впрочем, вряд ли покажется тебе удивительным — меня словно прорвало. Я болтала без умолку, к тому же, насколько мне помнится, с огромной скоростью. Я знаю, что когда я волнуюсь, то начинаю болтать без умолку — и не могу ничего с собой поделать. Остается лишь надеяться, что в жизни мне не часто придется попадать в ситуации, где я буду так волноваться — иначе я рискую в один далеко не прекрасный день наговорить что-нибудь такое, чего потом уже не исправишь.
Из письма Элоизы Бриджертон своему брату Колину, в котором она рассказывает о своем первом выходе в свет.
И тут гостья заговорила:
— Сэр Филипп? — И не успел он даже кивнуть, продолжала с невероятной скоростью: — Простите, что я явилась, не предупредив, но так получилось, к тому же если бы я послала письмо, оно наверняка бы пришло уже после моего приезда — сами знаете, как плохо у нас работает почта! — согласитесь, что тогда письмо уже было бы ни к чему…
Филипп заморгал, словно сыч, не в силах уследить за речью своей гостьи — та тараторила так быстро, что даже, казалось, не делала промежутков между словами.
— …долгий путь, к тому же всю ночь не спала, так что, надеюсь, вы меня простите, если я…
Филипп почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Может быть, ему стоит присесть? Но не будет ли это невежливым?
— …с собой я взяла немного, но выбора у меня не было, и…
Речь гостьи продолжалась уже, должно быть, минут пять, а все еще не было видно конца даже первому ее предложению!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Ругаясь себе под нос, Филипп натянул шерстяные брюки, в которых обычно работал. Стало быть, мисс Бриджертон нужен лучший муж, если она не сочла Филиппа достойным даже того, чтобы отказать ему в письме…
Ба-бах!!!
Филипп с недоумением посмотрел на потолок. Откуда этот грохот? Несмотря на то что дому уже больше ста лет, он еще очень прочный… Дети, должно быть, уронили (а, скорее всего, нарочно бросили) нечто уж очень тяжелое, если заставили сотрясаться такой мощный потолок!
Ба-бах!!!
Новый грохот был еще громче прежнего. Но почему, собственно, он должен беспокоиться? Что бы там ни вытворяли дети, няня наверняка сейчас с ними, и приструнить их — ее обязанность. Иначе за что же он ей платит? А он уже через минуту наденет ботинки и выйдет из дома, и совесть его будет чиста, словно он ничего и не слышал — кто сможет сказать, раньше или позже он покинул дом, чем раздался грохот? С глаз долой — из сердца вон!
Никогда еще, наверное, Филипп не надевал ботинки столь быстро. Через минуту он уже сбегал по лестнице словно ошпаренный.
— Сэр Филипп! Сэр Филипп!
Черт побери! Дворецкий! Филипп сделал вид, что не слышит.
— Сэр Филипп!
— Проклятие! — пробормотал он себе под нос. Но не отвечать было невозможно, иначе слуги, чего доброго, решат, что хозяин оглох.
— В чем дело, Ганнинг? — проворчал Филипп, оборачиваясь. — Пожар?
— Вас желает видеть дама, сэр, — кашлянув, проговорил тот.
— Дама? — растерянно повторил Филипп. — Так это она здесь… э-э-э…
—
Грохочет? — пришел ему на помощь Ганнинг.
—
Да.
— Никак нет, это дети, сэр.
— Кто бы сомневался! — фыркнул Филипп. — Кто еще может так грохотать?
— Надеюсь, они ничего не сломали, сэр.
— Хотелось бы надеяться, но это было бы чудом.
— Вас желает видеть дама, сэр, — напомнил дворецкий. Филипп нахмурился. Как ему казалось, он никого сегодня не ждал. Кого еще черт принес в столь ранний час?
Ганнинг попробовал улыбнуться, но улыбка вышла натянутой.
— Удивлены, сэр? Разве у нас никогда не было посетителей? Ганнинг служил в доме с незапамятных времен — еще задолго до рождения Филиппа — и привык обращаться с молодым барином почти запанибрата, как и большинство старых дворецких. Филипп давно привык к этому и уже не тешил себя надеждой что-либо изменить.
— Кто эта дама? — спросил он.
— Не знаю, сэр.
— Не знаете?
— Я не спрашивал, кто она такая, сэр.
— Не кажется ли вам, Ганнинг, что это входит в обязанности дворецкого?
— Спрашивать у гостей, кто они такие?
— Да.
“Пошли мне, Господи, терпения — еще пара минут подобного диалога, и меня хватит удар!”
— Я думал, — невозмутимо заявил тот, — вы сами выясните у нее это, сэр.
— Вы всерьез так думали, Ганнинг? — Филиппу казалось, что его покидают последние силы.
— В конце концов, она желает видеть вас, а не меня, сэр! Такая вольность со стороны дворецкого уже граничила с бунтом.
— Ганнинг, — стараясь не терять самообладания, проговорил Филипп, — все наши гости до сих пор желали видеть меня, а не вас. Но это не значит, что вы должны пренебрегать своими обязанностями.
— Вообще-то…
— Ладно, Ганнинг, хватит! — обреченно махнул рукой Филипп.
— Вообще-то в последнее время к нам никто не ездит, сэр. — Всем своим видом Ганнинг давал понять, что в их словесной битве победил именно он.
Филипп хотел было возразить, что к ним все-таки ездят, раз эта таинственная дама, к примеру, приехала, но препираться с Ганнингом не было смысла.
— Где она? — спросил Филипп.
— Я проводил ее в гостиную, сэр.
— Хорошо, — устало произнес Филипп, — я иду туда.
Лицо дворецкого вдруг ни с того ни с сего расплылось в улыбке. Филипп удивленно взглянул на него:
— С вами все в порядке, Ганнинг?
— Вроде бы да, сэр. А что?
— Да так, ничего, — пробормотал Филипп. Сказать Ганнингу, что его улыбка напоминает лошадиную, было бы все-таки не очень тактично.
Ворча себе под нос, Филипп направился в гостиную. Кого еще черт принес в эту пору?
Ганнинг был прав: вот уже год, как к ним никто не ездит. Все дальние и ближние родственники, друзья и соседи, кажется, давно уже выразили Филиппу свои соболезнования и теперь не спешили с новыми визитами. Филипп не осуждал их. Так, последняя гостья, почтенная леди Уинслет, перемазала себе все платье, усевшись на кресло, которое Оливер и Аманда перед тем вымазали земляничным вареньем. После этого у бедняги, должно быть, надолго пропало желание посещать Ромни-Холл. Так что вряд ли это она сейчас приехала. Да и Ганнинг бы ее узнал.
Все еще ругаясь про себя, Филипп раскрыл дверь гостиной — да так и замер на пороге.
Ганнинг предупредил его, что нежданный посетитель — дама. Но Филипп почему-то представлял себе какую-нибудь почтенную матрону, в крайнем случае особу средних лет.
Женщине же, представшей перед ним, судя по виду, не было и тридцати. Прелестные каштановые волосы, милое, доброе лицо… и огромные серые глаза.
Филипп давно уже перестал сходить с ума от одного вида красивых девушек — долгие годы несчастливого супружества способны отбить интерес к женщинам у кого угодно, да и сам он уже не юноша… Но сейчас Филипп чувствовал, что тонет в этих огромных серых глазах.
Несмотря ни на что. Даже на то, что слово “тонуть” должно бы по идее вызвать у него тяжелые воспоминания.
ГЛАВА 2
…и тогда — что, впрочем, вряд ли покажется тебе удивительным — меня словно прорвало. Я болтала без умолку, к тому же, насколько мне помнится, с огромной скоростью. Я знаю, что когда я волнуюсь, то начинаю болтать без умолку — и не могу ничего с собой поделать. Остается лишь надеяться, что в жизни мне не часто придется попадать в ситуации, где я буду так волноваться — иначе я рискую в один далеко не прекрасный день наговорить что-нибудь такое, чего потом уже не исправишь.
Из письма Элоизы Бриджертон своему брату Колину, в котором она рассказывает о своем первом выходе в свет.
И тут гостья заговорила:
— Сэр Филипп? — И не успел он даже кивнуть, продолжала с невероятной скоростью: — Простите, что я явилась, не предупредив, но так получилось, к тому же если бы я послала письмо, оно наверняка бы пришло уже после моего приезда — сами знаете, как плохо у нас работает почта! — согласитесь, что тогда письмо уже было бы ни к чему…
Филипп заморгал, словно сыч, не в силах уследить за речью своей гостьи — та тараторила так быстро, что даже, казалось, не делала промежутков между словами.
— …долгий путь, к тому же всю ночь не спала, так что, надеюсь, вы меня простите, если я…
Филипп почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Может быть, ему стоит присесть? Но не будет ли это невежливым?
— …с собой я взяла немного, но выбора у меня не было, и…
Речь гостьи продолжалась уже, должно быть, минут пять, а все еще не было видно конца даже первому ее предложению!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81