– И то и другое. – Голос Чайны задрожал, но по крайней мере она смогла произнести эти слова.
– Понятно.
Чайна отвернулась. Может ли он понять, что она была честна лишь отчасти? Его поцелуи были сладостны и опасны одновременно, они рождали искушение совсем потерять голову. О, она не будет об этом даже думать!
– Что это означает? – спросил Александр.
Удивившись, она взглянула на него. «Так нельзя!» – хотелось ей крикнуть. Она видела, что по его лицу пробежала волна чувств. Может быть, он стал ее понимать? Он начинает осознавать, что был не прав, когда резко отзывался о ее гостях. И одновременно с этими противоречивыми ощущениями она испытывала зуд в пальцах от желания схватить его за лацканы и прижать его губы к своим губам. Только этого еще не хватало! Это ей-то, приличной даме, получившей хорошее воспитание. Она постаралась заговорить, словно ничего не случилось:
– В детстве тут было убежище для моих сестер и для меня. Когда мы переросли игрушки, хранившиеся в башне, я приходила сюда читать.
– Комната выглядит так, словно вы давно в ней не были.
– Я давно в ней не была. – Она потерла руки. – Последнее время я обходилась без нее, хотя и чувствовала себя одинокой.
– Одинокой? Я думал, что ваша сестра все время жила с вами.
Чайна попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
– Мы жили вместе, но я все равно чувствовала себя одинокой.
Сидя на скамье, он выглянул в окно.
– Потому что вам недоставало отца?
– Да, я очень тосковала по нему. – Она заморгала, пытаясь удержать набегающие на глаза слезы.
– Я очень сожалею, Чайна. – Он протянул ей руку.
Она положила руку ему на ладонь. Он чуть приобнял ее, и она доверчиво склонила голову к его плечу. Ей в эту секунду так хотелось почувствовать тепло возле щеки – тем более что у нее уже вот-вот могли стать мокрыми глаза.
– Спасибо, – пошептала она. – Я знаю, что должна…
– Что вы должны? Оправдать чьи-то ожидания? Понятно, от вас ждут соблюдения правил, соответствующих трауру. Считается, что человек может вести себя по-прежнему, когда траур завершится. Но это не касается вас. Вы по-настоящему искренне тоскуете по отцу.
– Это в самом деле так. – Отстранив голову, чтобы увидеть его лицо, она прошептала: – Ваш отец умер не так давно.
– Да, и я буду нести эту печаль до конца своей жизни. – Он криво улыбнулся. – Не то чтобы я думаю об этом часто, просто эти мысли стали частью меня.
– Должно быть, вы видели много смертей на континенте.
Его улыбка погасла.
– Это неотъемлемая часть войны. Я надеюсь, что это не часть меня. То, что происходит на поле боя, – это беда, но такова война.
– Как это отлично от…
– Чайна, этот разговор не для ваших ушей. – Он невесело засмеялся и встал. – И не для моих. Я выбросил это из своей головы с момента возвращения в Англию. – Он отвернулся и тихо добавил: – Я предпочел бы говорить о чем-либо другом.
Она видела в этом логику. Она слышала, как ветераны войн в Америке говорят о службе, но редко о баталиях. Гораздо чаще они жалуются на пищу и долгие переходы.
– Так почему ваши гости собрались сюда поговорить о привидениях, если вы говорите, что не существует никаких таких историй, относящихся к вашему дому? – спросил Александр.
Поднявшись, она сказала:
– Отец часто играл роль хозяина салона, где тематика рассказов ограничивалась фантазиями.
– В том числе рассказами о вещах, которые эффектно звучат в темноте.
Она открыла было рот для реплики, но остановилась, поскольку в этот момент из-за ее спины выкатился обшарпанный мяч и покатился к тому месту, где стоял Александр.
– Откуда он взялся?
Александр поднял его.
– Это вы должны мне сказать. Это ваш дом и персонально ваша комната.
– Здесь не должно быть мячей. Все детские игрушки убраны отсюда много лет назад.
– Очевидно, об одной забыли.
– Или…
Он покачал головой и положил мяч на пол.
– Не смешивайте простой недосмотр с действиями призраков.
– Я не смешиваю. – Она улыбнулась. – Это вы ищете объяснения со ссылкой на привидения. Я же собиралась сказать, что внуки миссис Мейдерс живут в Стейпе, ближайшей деревне к северу отсюда, и они могли приходить сюда поиграть. Если это так, то я должна позаботиться, чтобы их мячик им вернули.
– У вас очень доброе сердце.
Она взглянула в его неправдоподобно голубые глаза. В них полыхал огонь желания, который ей был хорошо знаком, потому что она испытывала нечто подобное сама. В его объятиях она была способна отбросить в сторону любые мысли – о живых и о мертвых.
Задыхаясь, не имея сил что-то сказать, Чайна отстранилась от него. Она почувствовала его удивление. Но как могла она объяснить ему, даже если он не верил в это, что должна сконцентрироваться на клятве, которую она дала Квинту?
– Довольно! – Александр заключил ее в объятия. – Мне надоели эти игры в кошки-мышки.
– Какие игры?
– Между вами и мной. Я поднялся сюда потому, что не отношусь к числу мужчин, которые оставляют дело незавершенным. – Он прижался губами к ее правой щеке.
– А что вы оставили незавершенным? – Она боялась, что сейчас расплавится.
Он поцеловал ее в левую щеку.
– Не прикидывайся скромницей, Чайна. Я предпочитаю, чтобы ты говорила прямо.
– Но ты уже поцеловал меня.
– Да, поцеловал. – Он стал щекотать языком мочку ее уха. Когда она судорожно вдохнула воздух, он засмеялся, и его смех громом отдался в ее ухе, постепенно делаясь все громче. – Но я не закончил целовать тебя!
– Я не имела понятия, что существует какой-то законченный поцелуй.
– Он должен существовать, потому что у меня не пропало желание целовать тебя. – Он легонько прикоснулся губами к ее губам.
– А когда ты закончишь?
– Я не уверен. – Он снова поцеловал ее, легонько прикоснувшись, отчего ей захотелось – отчаянно захотелось – поцелуя еще.
– Ты дашь мне знать, когда ты закончишь? – Удивительно, что она способна была произносить слова губами, которые так хотели, чтобы к ним прижались его твердые губы.
– Ты узнаешь об этом первая, но мы понапрасну тратим время на разговоры. В то время как я должен выполнить кое-какую работу.
– Работу? – Она слегка отстранилась от него и посмотрела в его лицо. – Ты считаешь это работой?
– Если это так, то я счастливый человек, имея сейчас такую работу.
Ее смех был заглушён его губами, его пальцы скользнули с ее талии к груди. Все мысли и ощущения сконцентрировались на нежном движении его пальца. Впрочем, не все ощущения, потому что где-то глубоко внутри ее слышался легкий гул. Другой палец проник в ее рукав, пополз по плечу, и рукав спустился по руке. Он накрыл ее грудь шершавой ладонью. Большим пальцем он дотронулся до соска, и она застонала от желания, которого никогда не испытывала раньше.
Он опустил ее на пол и наклонился над ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64