В течение нескольких дней ничего не произошло.. Я уже стала надеяться, что нас оставят в покое. В Париже шло восстание. Там, по словам Лизетты, разгоралась революция, но здесь, если не обращать внимания на то, что нас покинули слуги, все пока еще выглядело мирно.
Лизетта предложила:
— Давай сходим в город. Выясним, что там происходит, и, быть может, купим какой-нибудь еды. Я согласилась, — что это неплохая идея.
— Лучше всего, если мы будем выглядеть как служанки, — сказала она. — Некоторые из них покидали нас в такой спешке, что оставили всю свою одежду. Мы сумеем что-нибудь подобрать для себя.
— Ты считаешь, что без этого нельзя обойтись?
— Осторожность не помешает. Увидев меня в подобранном мной платье, она рассмеялась.
— Это напоминает мне тот случай, когда мы отправились погадать к мадам Ружмон. Да, больше нет знатной дамы. Никакая не дочь графа, а простая служанка.
— Ну, и ты выглядишь точно так же.
— Так я являюсь всего-навсего племянницей домоуправительницы. Пошли.
Мы взяли в конюшне двух пони и оседлали их. Это было все, чем мы располагали. Слуги, покинувшие нас, забрали и наших лошадей. На окраине города мы стреножили пони и пошли дальше пешком.
Повсюду собирались толпы людей.
— Похоже, сегодня у них какой-то особый день, — с улыбкой сказала Лизетта.
В простых платьях мы прошли сквозь толпу, и если на нас и посматривали, то так, как посматривают мужчины на молодых и хорошеньких женщин.
— Похоже, что сегодня действительно происходит что-то необычное, — сказала я.
— Видимо, приедет кто-нибудь из Парижа, чтобы выступить перед ними. Смотри, вон там на площади сколотили помост.
— А не следует ли нам попытаться купить еду? — спросила я.
— А ты заметила, что большинство лавок забаррикадировано?
— Уверена, они не опасаются каких-то беспорядков.
— Графство Обинье больше не считается священным местом, Лотти.
Сказав это, она рассмеялась. Взглянув на нее, я заметила, что ее глаза горят от возбуждения.
Когда на трибуну начал взбираться какой-то человек, толпа притихла. Я уставилась на него. Я сразу же узнала его. Леон Бланшар!
— Но что… — начала я.
— Тихо, — шепнула Лизетта, — сейчас он будет выступать.
По толпе пробежал одобрительный ропот. Он поднял руку, и сразу наступила тишина. Тогда он начал говорить.
— Граждане, настал знаменательный день. День, в наступлении которого все мы были уверены, уже на пороге. Аристократы, правившие нами… жившие в роскоши, в то время как мы голодали… аристократы, которые в течение многих поколений делали из нас своих рабов… теперь побеждены. Теперь мы хозяева.
Раздались оглушительные вопли. Он вновь поднял руку, требуя внимания.
— Но дело еще не завершено, товарищи. Нам еще предстоит много работы. Мы должны изгнать их из гнездилищ роскоши и порока. Мы должны очистить эти гнездилища. Мы должны помнить — Господь даровал Францию народу. То, чем они пользовались в течение веков, теперь принадлежит нам… если мы заберем это. Всю жизнь вы жили в тени этих замков. Вы были рабами ваших хозяев. Они держали вас в состоянии голодных холопов, чтобы заставить трудиться на себя еще прилежней. Вы жили в постоянном страхе. Граждане, я говорю вам: все это кончилось. Настал ваш черед. Революция свершилась. Мы заберем себе их замки, их золото, их серебро, их пищу, их вино. Мы больше не будем питаться заплесневелым хлебом, платя за него заработанные кровью и потом жалкие су, которых частенько не хватало даже и на это. Мы последуем примеру доблестных граждан Парижа, продемонстрировавших нам, что именно надо делать. Граждане, это происходит по всей стране. Мы отправимся на замок д'Обинье. Мы заберем то, что принадлежит нам по праву.
Пока он говорил, меня вдруг осенило. Это был тот самый человек, которого мы с отцом видели много лет тому назад. Не удивительно, что мне сразу показалось, будто я его знаю. Я не сразу узнала его, поскольку во время первой нашей встречи Леон Бланшар был одет как крестьянин, как, впрочем, и теперь. Он носил темный парик, несколько изменявший его внешность. Он совсем не был похож на того джентльмена, который явился к нам, предложив свои услуги в качестве наставника мальчиков. Но это был тот же самый человек. Дикон был прав. Этот человек был агитатором на службе герцога Орлеанского, который планировал революцию, чтобы занять престол. Как и предполагал Дикон, Бланшар был орлеанистом. Им же оказался и герцог Суасон, приехавший в свое время в Обинье, чтобы выяснить подробности о деятельности Армана. В результате Арман получил lettre de cachet… об этом, несомненно, позаботились в высших сферах герцоги Орлеанский и Суасон.
— Это чудовищно, — сказала я.
— Помалкивай! — предупреждающе бросила Лизетта.
Я взглянула на нее. Она, как зачарованная, пожирала глазами Леона Бланшара.
Я шепнула:
— Нам нужно немедленно возвращаться. Мы должны предупредить их…
— Готовы ли вы, граждане? — спросил Бланшар, и раздался ответный рев толпы.
— В полном порядке мы соберемся здесь с наступлением сумерек. Эти обязанности лучше всего выполнять ночью.
Мне показалось, что я задыхаюсь. Мне хотелось кричать: «Этот человек изменник. Мой отец был добр к своим слугам. Наши слуги жили прекрасно. Как вы смеете говорить, что мы морили их голодом! Мой отец всегда заботился об их благосостоянии. Никогда в жизни они не видели заплесневелого хлеба. А Леон Бланшар, злобный предатель, каким он и является на самом деле, — жил с нами… как член семьи, обманывая нас, разыгрывая роль наставника».
Как же мы были обмануты. Дикон был прав. Если бы мы только тогда послушались Дикона! Лизетта схватила меня за руку.
— Поосторожней, — прошипела она. — Не открывай свой рот. Пошли. Давай выбираться отсюда.
Она чуть ли не силой вытащила меня из толпы. Отыскав наших пони, мы отправились в замок, — Значит, этот подлец с самого начала был изменником, — сказала я.
— Это зависит от того, кого считать изменником, — заметила Лизетта. — Он стремился к своей цели.
— А целью была революция! Что мы будем делать? Покинем замок?
— А куда бы мы отправились?
— Так ты думаешь, что нам следует дожидаться, пока они придут?
— Но ведь толпа тебе ничем не навредила, правда? — Я взглянула на свое простое платье. — Нет, — продолжала она, — ты выглядишь как обычная служанка… женщина из хорошего сословия.
— Если они захватят замок… — начала я. И опять она пожала плечами, как обычно.
— Лизетта, — продолжала я, — что происходит с тобой? Похоже, тебя все это не волнует.
Мы въехали в замок. Там все было спокойно. Я вспомнила толпу, слушавшую изменника Бланшара, и задумалась — увижу ли я эту картину вновь.
Я сказала:
— Ну что же мы будем делать? Мы должны предупредить Софи и Жанну.
— Зачем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92