– Да. Меня зовут Мэтью Шардлейк. А это мой помощник, мастер Барак.
– Мы ждали вас вчера. Бедный мой хозяин очень беспокоился.
– Мы сбились с пути, когда ехали через лес.
– А, понятно, – протянула она. – Вы не первые, с кем случилась такая беда.
– Мы очень устали. И наши лошади тоже, – добавил я, указывая на понуривших головы животных.
– Откровенно говоря, мы с ног валимся от усталости, – вставил Барак.
– Входите в дом. Я прикажу мальчику отвести лошадей в конюшню, почистить и покормить их.
– Это весьма любезно с вашей стороны.
– Мастер Ренн ушел по делам, но он скоро вернется, – сообщила старуха. – Я так думаю, вы не прочь перекусить.
– Вы совершенно правы, – сказал я.
Пирог, который я проглотил, действительно был недурен на вкус, однако лишь распалил мой голод.
Старуха повернулась и, медленно шаркая, провела нас в гостиную, обставленную в старинном стиле. Очаг, в котором горело несколько поленьев, находился прямо в центре комнаты; дым лениво поднимался к отверстию, зиявшему посреди черных стропил. Серебряные тарелки, красовавшиеся на буфете, были начищены до блеска, однако занавеси на окнах и скатерть на столе посерели от пыли. На жердочке поблизости от огня восседал серый сокол, скосивший на нас свой хищный взгляд. Повсюду: на стульях, на дубовых шкафах, даже на полу – высились груды книг, готовые вот-вот обрушиться. Ни в одном доме, за исключением, разумеется, библиотек, мне не доводилось видеть такого количества книг.
– Вижу, ваш хозяин любит читать, – сказал я.
– Что верно, то верно, – откликнулась старая служанка. – Пойду принесу вам похлебки.
Она зашаркала прочь.
– Мы не отказались бы выпить пива! – крикнул я ей вслед.
Барак меж тем плюхнулся на скамью, покрытую толстой овечьей шкурой и заваленную подушками. Я взял в руки один из увесистых томов в кожаном переплете и, открыв его, удивленно вскинул брови.
– Госпожи боже! Это одна из старинных книг, переписанных монахами. С иллюстрациями, сделанными вручную.
Я пролистал несколько страниц. Передо мной и в самом деле была старинная копия «Истории» Вида, переписанная каллиграфическим почерком и снабженная восхитительными иллюстрациями.
– А я думал, все монастырские книги оказались в кострах, – протянул Барак. – Этот ваш Ренн напрасно держит их на виду. Так можно навлечь на свою голову крупные неприятности.
– Да, ему следует быть осторожнее, – согласился я, опуская книгу на место. – Итак, мы с вами выяснили, что брат Ренн не относится к числу сторонников реформы. И держит у себя домоправительницу, которая явно пренебрегает своими обязанностями, – добавил я, закашлявшись от пыли.
– Да, старушенция не слишком утруждает себя уборкой, – заявил Барак, удобно устраиваясь на подушках. – Но как знать, может, она не просто служанка. Если это так, Ренн обладает довольно странным вкусом.
Я опустился в кресло и вытянул усталые ноги. Глаза мои закрывались сами собой. Но тут в комнату вошла домоправительница с подносом, на котором стояли две дымящиеся тарелки с похлебкой и две кружки пива. Мы с Бараком с пылом набросились на еду. Гороховая похлебка оказалась пресной и невкусной, но тем не менее нам удалось наконец утолить голод. Насытившись, Барак вновь развалился на скамье и закрыл глаза. Я уже хотел растолкать его, ибо спать в гостиной чужого дома было верхом неучтивости. Однако у Барака был такой утомленный вид, что я отказался от своего намерения. В комнате было тепло и уютно, огонь тихонько потрескивал, уличный шум почти не проникал сквозь застекленные окна. Веки мои налились неодолимой тяжестью, рука вновь потянулась к карману, нащупав печать архиепископа Кранмера. Мысленно я унесся на две недели назад, к самому началу той цепи событий, что привели меня в Йорк.
В последний год на долю мою выпало множество бед и неприятностей. После падения Томаса Кромвеля водить знакомство с бывшими его сторонниками стало небезопасно; именно поэтому многие клиенты сочли за благо отказаться от моих услуг. К тому же я нарушил давнюю традицию, ибо, представляя интересы лондонского Городского совета, выступил в суде против своего собрата по корпорации. Стивен Билкнэп по праву заслужил звание величайшего мошенника из всех, кого когда-либо носила земля, тем не менее многие законники сочли подобное нарушение сословной солидарности недопустимым и более не желали со мной сотрудничать. Положение усугублялось тем, что Билкнэп имел весьма влиятельного покровителя. За его спиной стоял сам сэр Ричард Рич, глава Палаты перераспределения монастырского имущества.
В начале сентября я получил известие о смерти отца. Несколько дней спустя, пребывая в состоянии самой глубокой печали и мучаясь сознанием собственной вины, я вошел в свою контору и встретил обеспокоенный взгляд Барака.
– Сэр, мне надо безотлагательно с вами поговорить.
Джек многозначительно посмотрел на моего клерка Скелли, который, посверкивая очками, сосредоточенно переписывал бумаги. Барак кивнул в сторону моего кабинета. Войдя туда вслед за ним, я плотно закрыл дверь.
– С утра пораньше сюда приходил посыльный, – взволнованным шепотом сообщил Барак. – Из дворца Ламбет. Архиепископ Кранмер желает вас увидеть. Сегодня, в восемь часов вечера.
– А я-то надеялся, что сильные мира сего более никогда не заинтересуются моей скромной персоной, – вздохнул я, тяжело опускаясь в кресло.
Беспокойство Барака передалось мне в полной мере. Ни для кого не являлось секретом, что прежде мы оба работали на Кромвеля и ныне не испытывали недостатка в могущественных врагах.
– Как вы полагаете, какими последствиями чревато подобное приглашение? – обратился я к Бараку. – Возможно, до вас дошли какие-нибудь слухи?
Мне было известно, что помощник мой по-прежнему поддерживает связь со многими придворными осведомителями.
– Я ничего не знаю, – покачал головой Барак. – За исключением того, что никакая опасность нам не грозит. Так, по крайней мере, меня заверили.
В тот день мне так и не удалось сосредоточиться на делах. Я рано оставил контору и направился домой, намереваясь пообедать. Я уже подходил к воротам Линкольнс-Инна, когда заметил, что навстречу мне движется какая-то высокая тощая фигура в шелковой мантии и круглой шапочке, из-под которой выбиваются светлые кудри. То был Стивен Билкнэп, самый алчный и бесчестный законник из тех, кого мне когда-либо доводилось встречать. Он отвесил мне преувеличенно почтительный поклон.
– Приветствую вас, брат Билкнэп, – ответил я, не считая нужным нарушать бытующие в нашей корпорации правила учтивости.
– Я слышал, брат Шардлейк, что дата слушания нашего дела в суде лорд-канцлера еще не назначена, – произнес Билкнэп. – Они не слишком торопятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201