Разговаривая, он как-то особенно протягивает иные слова, - может
быть, от старческой немощи, может быть, оттого, что все зубы вставные,
может быть, и для пущей важности. Некоторые слоги он произносит
необыкновенно сладко, особенно напирая на букву э. Да у него как-то выходит
ддэ, но только еще немного послаще. Во всех манерах его что-то небрежное,
заученное в продолжение всей франтовской его жизни. Но вообще, если и
сохранилось что-нибудь от этой прежней, франтовской его жизни, то
сохранилось уже как-то бессознательно, в виде какого-то неясного
воспоминания, в виде какой-то пережитой, отпетой старины, которую, увы! не
воскресят никакие косметики, корсеты, парфюмеры и парикмахеры. И потому
лучше сделаем, если заранее признаемся, что старичок если и не выжил еще из
ума, то давно уже выжил из памяти и поминутно сбивается, повторяется и даже
совсем завирается. Нужно даже уменье, чтоб с ним говорить. Но Марья
Александровна надеется на себя и, при виде князя, приходит в неизреченный
восторг.
- Но вы ничего, ничего не переменились! - восклицает она, хватая гостя за
обе руки и усаживая его в покойное кресло. - Садитесь, садитесь, князь!
Шесть лет, целых шесть лет не видались, и ни одного письма, даже ни строчки
во все это время! О, как вы виноваты передо мною, князь! Как я зла была на
вас, mon cher prince! Но - чаю, чаю! Ах, боже мой, Настасья Петровна, чаю!
- Благодарю, бла-го-дарю, вин-но-ват! - шепелявит князь (мы забыли сказать,
что он немного шепелявит, но и это делает как будто по моде). - Ви-но-ват!
и представьте себе, еще прошлого года непре-менно хотел сюда ехать, -
прибавляет он, лорнируя комнату. - Да напугали: тут, говорят, хо-ле-ра
была.
- Нет, князь, у нас не было холеры, - говорит Марья Александровна.
- Здесь был скотский падеж, дядюшка!- вставляет Мозгляков, желая
отличиться. Марья Александровна обмеривает его строгим взглядом.
- Ну да, скотский па-деж или что-то в этом роде... Я и остался. Ну, как ваш
муж, моя милая Анна Николаевна? Все по своей проку-рорской части?
- Н-нет, князь, - говорит Марья Александровна, немного заикаясь. - Мой муж
не про-ку-рор...
- Бьюсь об заклад, что дядюшка сбился и принимает вас за Анну Николаевну
Антипову! - вскрикивает догадливый Мозгляков, но тотчас спохватывается,
замечая, что и без этих пояснений Марью Александровну как будто всю
покоробило.
- Ну да, да, Анну Николаевну, и-и... (я все забываю!). Ну да, Антиповну,
именно Анти-повну, - подтверждает князь.
- Н-нет, князь, вы очень ошиблись, - говорит Марья Александровна с горькой
улыбкой. - Я вовсе не Анна Николаевна и, признаюсь, никак не ожидала, что
вы меня не узнаете! Вы меня удивили, князь! Я ваш бывший друг, Марья
Александровна Москалева. Помните, князь, Марью Александровну?..
- Марью А-лекс-анд-ровну! представьте себе! а я именно по-ла-гал, что вы-то
и есть( как ее) - ну да! Анна Васильевна... C'est delicieux! Значит, я не
туда заехал. А я думал, мой друг, что ты именно ве-зешь меня к этой Анне
Матвеевне. C'est charmant! Впрочем, это со мной часто случается... Я часто
не туда заезжаю. Я вообще доволен, всегда доволен, что б ни случилось. Так
вы не Настасья Ва-сильевна? Это инте-ресно...
- Марья Александровна, князь, Марья Александровна! О, как вы виноваты
передо мной! Забыть своего лучшего, лучшего друга!
- Ну да, луч-шего друга... pardon, pardon! - шепелявит князь, заглядываясь
на Зину.
- А это дочь моя, Зина. Вы еще не знакомы, князь. Ее не было в то время,
когда вы были здесь, помните, в -м году?
- Это ваша дочь! Charmante, charmante! - бормочет князь, с жадностью
лорнируя Зину. - Mais quelle beaute! - шепчет он, видимо пораженный.
- Чаю, князь, - говорит Марья Александровна, привлекая внимание князя на
казачка, стоящего перед ним с подносом в руках. Князь берет чашку и
засматривается на мальчика, у которого пухленькие и розовые щечки.
- А-а-а, это ваш мальчик? - говорит он. - Какой хо-ро-шенький мальчик!..
и-и-и, верно, хо-ро-шо.. ведет себя?
- Но, князь, - поспешно перебивает Марья Александровна, - я слышала об
ужаснейшем происшествии! Признаюсь, я была вне себя от испуга... Не
ушиблись ли вы? Смотрите! этим пренебрегать невозможно...
- Вывалил! вывалил! кучер вывалил! - восклицает князь с необыкновенным
одушевлением. - Я уже думал, что наступает светопреставление или что-нибудь
в этом роде, и так, признаюсь, испугался, что - прости меня, угодник! -
небо с овчинку показалось! Не ожидал, не ожи-дал! совсем не о-жи-дал! И во
всем этом мой кучер Фе-о-фил виноват! Я уж на тебя во всем надеюсь, мой
друг: распорядись и разыщи хорошенько. Я у-ве-рен, что он на жизнь мою
по-ку-шался.
- Хорошо, хорошо, дядюшка! - отвечает Павел Александрович. - Все разыщу!
Только послушайте, дядюшка! Простите-ка его, для сегодняшнего дня, а? Как
вы думаете?
- Ни за что не прощу! Я уверен, что он на жизнь мою поку-шался! Он и еще
Лаврентий, которого я дома оставил. Вообразите: нахватался, знаете,
каких-то новых идей! Отрицание какое-то в нем явилось... Одним словом:
коммунист, в полном смысле слова! Я уж и встречаться с ним боюсь!
- Ах, какую вы правду сказали, князь, - восклицает Марья Александровна. -
Вы не поверите, как я сама страдаю от этих негодных людишек! Вообразите: я
теперь переменила двух из моих людей, и признаюсь, они так глупы, что я
просто бьюсь с ними с утра до вечера. Вы не поверите, как они глупы, князь!
- Ну да, ну да! Но, признаюсь вам, я даже люблю, когда лакей отчасти глуп,
- замечает князь, который, как и все старички, рад, когда болтовню его
слушают с подобострастием. - К лакею это как-то идет, - и даже составляет
его достоин-ство, если он чистосердечен и глуп. Разумеется, в иных только
слу-ча-ях. Са-но-ви-тости в нем оттого как-то больше, тор-жественность
какая-то в лице у него является; одним словом, благовоспитанности больше, а
я прежде всего требую от человека бла-го-воспитан-ности. Вот у меня
Те-рен-тий есть. Ведь ты помнишь, мой друг, Те-рен-тия? Я, как взглянул на
него, так и предрек ему с первого раза: быть тебе в швейцарах! Глуп
фе-но-менально! смотрит, как баран на воду! Но какая са-но-витость, какая
торжественность! Кадык такой, светло-розовый! Ну, а - ведь это в белом
галстухе и во всем параде составляет эффект. Я душевно его полюбил. Иной
раз смотрю на него и засматриваюсь: решительно диссертацию сочиняет, -
такой важный вид! одним словом, настоящий немецкий философ Кант или, еще
вернее, откормленный жирный индюк. Совершенный comme il faut для служащего
человека!..
Марья Александровна хохочет с самым восторженным увлечением и даже хлопает
в ладошки. Павел Александрович вторит ей от всего сердца: его чрезвычайно
занимает дядя. Захохотала и Настасья Петровна. Улыбнулась даже и Зина.
- Но сколько юмору, сколько веселости, сколько в вас остроумия, князь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
быть, от старческой немощи, может быть, оттого, что все зубы вставные,
может быть, и для пущей важности. Некоторые слоги он произносит
необыкновенно сладко, особенно напирая на букву э. Да у него как-то выходит
ддэ, но только еще немного послаще. Во всех манерах его что-то небрежное,
заученное в продолжение всей франтовской его жизни. Но вообще, если и
сохранилось что-нибудь от этой прежней, франтовской его жизни, то
сохранилось уже как-то бессознательно, в виде какого-то неясного
воспоминания, в виде какой-то пережитой, отпетой старины, которую, увы! не
воскресят никакие косметики, корсеты, парфюмеры и парикмахеры. И потому
лучше сделаем, если заранее признаемся, что старичок если и не выжил еще из
ума, то давно уже выжил из памяти и поминутно сбивается, повторяется и даже
совсем завирается. Нужно даже уменье, чтоб с ним говорить. Но Марья
Александровна надеется на себя и, при виде князя, приходит в неизреченный
восторг.
- Но вы ничего, ничего не переменились! - восклицает она, хватая гостя за
обе руки и усаживая его в покойное кресло. - Садитесь, садитесь, князь!
Шесть лет, целых шесть лет не видались, и ни одного письма, даже ни строчки
во все это время! О, как вы виноваты передо мною, князь! Как я зла была на
вас, mon cher prince! Но - чаю, чаю! Ах, боже мой, Настасья Петровна, чаю!
- Благодарю, бла-го-дарю, вин-но-ват! - шепелявит князь (мы забыли сказать,
что он немного шепелявит, но и это делает как будто по моде). - Ви-но-ват!
и представьте себе, еще прошлого года непре-менно хотел сюда ехать, -
прибавляет он, лорнируя комнату. - Да напугали: тут, говорят, хо-ле-ра
была.
- Нет, князь, у нас не было холеры, - говорит Марья Александровна.
- Здесь был скотский падеж, дядюшка!- вставляет Мозгляков, желая
отличиться. Марья Александровна обмеривает его строгим взглядом.
- Ну да, скотский па-деж или что-то в этом роде... Я и остался. Ну, как ваш
муж, моя милая Анна Николаевна? Все по своей проку-рорской части?
- Н-нет, князь, - говорит Марья Александровна, немного заикаясь. - Мой муж
не про-ку-рор...
- Бьюсь об заклад, что дядюшка сбился и принимает вас за Анну Николаевну
Антипову! - вскрикивает догадливый Мозгляков, но тотчас спохватывается,
замечая, что и без этих пояснений Марью Александровну как будто всю
покоробило.
- Ну да, да, Анну Николаевну, и-и... (я все забываю!). Ну да, Антиповну,
именно Анти-повну, - подтверждает князь.
- Н-нет, князь, вы очень ошиблись, - говорит Марья Александровна с горькой
улыбкой. - Я вовсе не Анна Николаевна и, признаюсь, никак не ожидала, что
вы меня не узнаете! Вы меня удивили, князь! Я ваш бывший друг, Марья
Александровна Москалева. Помните, князь, Марью Александровну?..
- Марью А-лекс-анд-ровну! представьте себе! а я именно по-ла-гал, что вы-то
и есть( как ее) - ну да! Анна Васильевна... C'est delicieux! Значит, я не
туда заехал. А я думал, мой друг, что ты именно ве-зешь меня к этой Анне
Матвеевне. C'est charmant! Впрочем, это со мной часто случается... Я часто
не туда заезжаю. Я вообще доволен, всегда доволен, что б ни случилось. Так
вы не Настасья Ва-сильевна? Это инте-ресно...
- Марья Александровна, князь, Марья Александровна! О, как вы виноваты
передо мной! Забыть своего лучшего, лучшего друга!
- Ну да, луч-шего друга... pardon, pardon! - шепелявит князь, заглядываясь
на Зину.
- А это дочь моя, Зина. Вы еще не знакомы, князь. Ее не было в то время,
когда вы были здесь, помните, в -м году?
- Это ваша дочь! Charmante, charmante! - бормочет князь, с жадностью
лорнируя Зину. - Mais quelle beaute! - шепчет он, видимо пораженный.
- Чаю, князь, - говорит Марья Александровна, привлекая внимание князя на
казачка, стоящего перед ним с подносом в руках. Князь берет чашку и
засматривается на мальчика, у которого пухленькие и розовые щечки.
- А-а-а, это ваш мальчик? - говорит он. - Какой хо-ро-шенький мальчик!..
и-и-и, верно, хо-ро-шо.. ведет себя?
- Но, князь, - поспешно перебивает Марья Александровна, - я слышала об
ужаснейшем происшествии! Признаюсь, я была вне себя от испуга... Не
ушиблись ли вы? Смотрите! этим пренебрегать невозможно...
- Вывалил! вывалил! кучер вывалил! - восклицает князь с необыкновенным
одушевлением. - Я уже думал, что наступает светопреставление или что-нибудь
в этом роде, и так, признаюсь, испугался, что - прости меня, угодник! -
небо с овчинку показалось! Не ожидал, не ожи-дал! совсем не о-жи-дал! И во
всем этом мой кучер Фе-о-фил виноват! Я уж на тебя во всем надеюсь, мой
друг: распорядись и разыщи хорошенько. Я у-ве-рен, что он на жизнь мою
по-ку-шался.
- Хорошо, хорошо, дядюшка! - отвечает Павел Александрович. - Все разыщу!
Только послушайте, дядюшка! Простите-ка его, для сегодняшнего дня, а? Как
вы думаете?
- Ни за что не прощу! Я уверен, что он на жизнь мою поку-шался! Он и еще
Лаврентий, которого я дома оставил. Вообразите: нахватался, знаете,
каких-то новых идей! Отрицание какое-то в нем явилось... Одним словом:
коммунист, в полном смысле слова! Я уж и встречаться с ним боюсь!
- Ах, какую вы правду сказали, князь, - восклицает Марья Александровна. -
Вы не поверите, как я сама страдаю от этих негодных людишек! Вообразите: я
теперь переменила двух из моих людей, и признаюсь, они так глупы, что я
просто бьюсь с ними с утра до вечера. Вы не поверите, как они глупы, князь!
- Ну да, ну да! Но, признаюсь вам, я даже люблю, когда лакей отчасти глуп,
- замечает князь, который, как и все старички, рад, когда болтовню его
слушают с подобострастием. - К лакею это как-то идет, - и даже составляет
его достоин-ство, если он чистосердечен и глуп. Разумеется, в иных только
слу-ча-ях. Са-но-ви-тости в нем оттого как-то больше, тор-жественность
какая-то в лице у него является; одним словом, благовоспитанности больше, а
я прежде всего требую от человека бла-го-воспитан-ности. Вот у меня
Те-рен-тий есть. Ведь ты помнишь, мой друг, Те-рен-тия? Я, как взглянул на
него, так и предрек ему с первого раза: быть тебе в швейцарах! Глуп
фе-но-менально! смотрит, как баран на воду! Но какая са-но-витость, какая
торжественность! Кадык такой, светло-розовый! Ну, а - ведь это в белом
галстухе и во всем параде составляет эффект. Я душевно его полюбил. Иной
раз смотрю на него и засматриваюсь: решительно диссертацию сочиняет, -
такой важный вид! одним словом, настоящий немецкий философ Кант или, еще
вернее, откормленный жирный индюк. Совершенный comme il faut для служащего
человека!..
Марья Александровна хохочет с самым восторженным увлечением и даже хлопает
в ладошки. Павел Александрович вторит ей от всего сердца: его чрезвычайно
занимает дядя. Захохотала и Настасья Петровна. Улыбнулась даже и Зина.
- Но сколько юмору, сколько веселости, сколько в вас остроумия, князь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40