Но родичей убили совсем ни за что! Ведь по закону тундры голодных и замерзших людей всегда сначала надо накормить и обогреть. А уж потом спрашивать, кто они и откуда. Да если б в стойбище и сначала знали, что к ним пришли партизаны, которые воюют с властью Большого Тойона, их бы все равно накормили, отогрели и дали место в чумах.
Закон тундры не Большой Начальник придумал. И не ему этот закон отменять.
Но когда кто— то рассказал в Архангельске, что стойбище подкармливает партизан, Начальник пришел с солдатами, убил четырех родичей, а всех остальных выпорол шомполами.
И Васька точно знал, что когда— нибудь Великий Дух, давший им Закон, от которого они не отступили, очень сильно покарает Начальника за то, что он их убивал и порол. Они ведь только соблюдали Закон.
Кончилась вскоре власть Большого Начальника, рассеялись белые солдаты по тундре, как волки весной, а сам Начальник — вот он, стоит за окном, как ни в чем не бывало! Правда, не в своей красивой форме, а в солдатской шинели. И не кричит, как в стойбище, а шепчет вполголоса. Но вот он, как есть, — живой, здоровый.
Может, Великий Дух недосмотрел за ним?
Сердце громко стукнуло, рванулось, вытолкнуло из себя вязкий страх и наполнилось снова горячей кровью, и боль перетекла в грудь. И стала ненавистью.
Васька приподнялся, прижал нос к давно немытому стеклу: Начальник, нагнувшись, тихо объяснял что— то бабке Анфимовой.
Начальник знает бабку Анфимову?
Тогда, может быть, это она шепнула ему про партизан на стойбище? Ненцы при ней это обсуждали...
Васька вскочил, накинул на плечи малицу, схватил меховой треух и бросился к дверям. На дворе уже никого не было лишь в проеме ворот мелькнула тень от высокой сильной фигуры Большого Тойона.
И Васька, хоронясь вдоль стен и заборов, сторожко, неслышно, пошел за ним.
Неотступно, как в лесу за зверем, след в след.
Великому Духу тоже надо помогать. Он далеко, плохих людей еще много, за всеми он уследить не может.
Надо ему помочь...
Болдырев и два его помощника неторопливо ехали верхами по улице, разговаривали.
От старого лабаза раздался возглас:
— Э— ге— гей, Андрюшка— а— а!.. — и через улицу к Болдыреву не спеша направился ненец.
Болдырев натянул поводья, всмотрелся в молодого охотника и тоже радостно воскликнул:
— Васька! Герасимов! Откуда ты, братишка?
Остановил коня, спешился и сердечно обнял старинного приятеля, похлопывая его по плечам.
— Ты давно здесь, Василий?
Ненец широко улыбнулся:
— Пять дней, однако. Хозяйку помнишь мою?
— Ну как же!
— Вот велела ситец купить. И еще материю на одеяла, и еще, и еще... Год хороший был — охота большая. А фактория закрылась. Белый купец убежал, следа не оставил, а красный купец заболел...
Болдырев сочувственно покивал головой:
— О— о, это плохо, никуда не годится!
Василий полез за трубкой.
— Как еще плохо!.. Старый купец Солоницын обманывал шибко, но никогда не болел, однако...
— Некогда было, — согласился Болдырев.
Ненец вздохнул, сказал вроде бы равнодушно:
— Сегодня видел его.
— Да, он здесь живет, в городе.
Васька раскурил трубочку, весело заметил:
— Нынче все люди равные, однако, стали, пра— авда. К купцу в дом большой офицер ходит, друзья небось. Я видел. Раньше, говорят, Солоницын перед ним на пузе ползал... А теперь обнимает...
— С офицером, говоришь, друзья? — переспросил Болдырев заинтересованно. — Подожди, говори толком — с каким офицером?
— Ты его не знаешь, Андрюшка. Он уже после тебя приезжал. Ба— альшой был Тойон... Начальник... Четырех родичей моих убил.
— За что?!
— За то, что ваши жили в стойбище у нас... А теперь...
— Интересно, кто ж это такой? — вслух задумался Болдырев. Узкие глаза Васьки полыхнули ненавистью, но ответил он спокойно:
— Фамилию забыл. Петр его зовут. Его благородия Петр... э— э... Зигимурович...
— Как ты сказал? Петр Сигизмундович, нет? Вспомни фамилию — Чаплицкий?
— Правильно, Андрюшка. Такая у него фамилия, — полузакрыв глаза, невозмутимо сказал Васька.
Хлопнув приятеля по плечу, Болдырев птицей взвился на коня и крикнул:
— Василий, ко мне обязательно зайди! Для хозяйки твоей подарок есть! — и, повернувшись к сотрудникам, скомандовал: — За мной, галопом!..
Всадники спешились перед калиткой дома Солоницына. Болдырев рывком отворил калитку, ведя коня в поводу.
Неизвестно откуда возник бородатый дворник. Болдырев отпихнул его и направился к дому, за ним — сотрудники.
Привязав коней к стойке крыльца, он легко взбежал по ступенькам. Подергал дверь — заперто. Громко, нетерпеливо постучал...
А в горнице были Солоницын и Чаплицкий.
Настороженно прислушались к стуку. Чаплицкий незаметно выглянул из— за занавески в окно. Увидел дворника, размахивавшего руками.
Контрразведчик схватил свой «лефоше», быстро поднялся по лесенке, ведущей на второй этаж, и подбежал к окошку.
Осторожно раскрыв его, увидел внизу трех лошадей...
Чекистов Чаплицкий не видел — они уже вошли в дом вместе с Болдыревым.
— Чека! — грозно сказал Болдырев. — Ну— с, гражданин купец Солоницын...
Солоницын, отворив дверь, испуганно попятился в залу.
— Заходите, заходите, гости дорогие, — затараторил он. — Гражданин Болдырев, милости прошу...
А сам краешком глаза посматривал на лестницу.
— Кто из посторонних имеется в доме? — спросил Болдырев, держа в руках револьвер и внимательно, очень придирчиво осматривая помещение.
Солоницын испуганно перекрестился на образа, сказал нарочито громко:
— Господи помилуй, господи помилуй! Да что вы, гражданин Болдырев, Андрей Васильевич! Никаких посторонних сроду не было и нету!..
— Сейчас дом обыщем, проверим! — предупредил Болдырев. — В случае чего — держись, купец...
— Да что вы, Андрей Васильич! — еще громче завопил Солоницын. — Господом богом клянусь, пресвятой богородицей — нету никого... и быть не может!..
Войдя в роль, он продолжал часто креститься и при этом выразительно — головою, глазами, подбородком — указывал Болдыреву на лестницу на второй этаж. И еще подмигивал так, что глаз утопал в мясистом мешке щеки.
— Стой на месте! — скомандовал ему Болдырев. Повернулся к чекистам: — Черемных, давай во двор, под окна, возьми в наблюдение! Лесин — за мной!
И он решительно направился по лестнице на второй этаж.
Чаплицкий его дожидаться не стал. Он вылез через узкое оконце на карниз. Как раз в тот момент, когда Черемных, получив приказание Болдырева, вышел на крыльцо.
Мгновенно сориентировавшись, Чаплицкий прыгнул сверху прямо на спину одного из коней, сорвал повод с крыльца и, выстрелив через плечо в сторону двери, бросил вставшего было на дыбы коня к забору.
Черемных торопливо выхватил из кобуры наган, выстрелил, но вгорячах промахнулся.
А Чаплицкий, разогнавшись, заставил коня совершить невероятный прыжок через высокий забор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51